Влияние санкций на исполнение контрактных обязательств
В декабре 2023 года Совет ЕС принял двенадцатый пакет санкций против России, которым в числе ограничений расширил перечни критериев для введения санкций, подсанкционных лиц, импортируемых товаров. Объем вводимых недружественными государствами санкций настолько значителен, что с каждым днем специалистам все сложнее в них ориентироваться. Кто, например, знает, что к числу предметов роскоши отнесены мячи для гольфа, запрещенные к экспорту в России.
Санкции непосредственно влияют на исполнение контрактных обязательств и порождают многочисленные судебные споры. В этом обзоре собраны основные вопросы, которые встают перед судами при разрешении контрактных споров, осложненных санкционным элементом.
I. Могут ли санкции освобождать от ответственности за неисполнение контрактных обязательств?
Юристов не любят за то, что они не дают ясных ответов, но проблема в том, что текущая судебная практика не помогает разобраться в этом вопросе.
В подавляющем числе споров суды сталкиваются с простой ситуацией, когда контрагент не может исполнить обязательство, объективно зависящее от иностранного лица, которое не может из-за санкций поставить товар, выполнить работы или оказать услуги.
И, с одной стороны, закон предусматривает освобождение от ответственности в случае воздействия непреодолимой силы (п. 3 ст. 401 ГК РФ), с другой стороны, содержит понятие предпринимательского риска (п. 1 ст. 2 ГК РФ). При введении санкций страдают все участники контрактной цепочки, и найти сбалансированное решение непросто.
Для признания обстоятельства непреодолимой силой необходимо, чтобы оно носило чрезвычайный и непредотвратимый при данных условиях характер[1].
Известным спором, где этот вопрос затрагивался, является дело Келеанз Медикал против ВТС[2]. В 2018 году ВС РФ посчитал правильными выводы нижестоящих судов, отказавших в привлечении поставщика к ответственности за срыв сроков поставки медицинского оборудования в Республику Крым. В качестве форс-мажора суды квалифицировали введение экономических санкций в отношении РФ и ужесточение экспортного регулирования со стороны Евросоюза и США, произошедшего после заключения контракта. Задержка в поставке оборудования возникла из-за длительного ожидания немецким производителем получения экспортных лицензий, что, по мнению судов, отвечало критериям чрезвычайности и непредотвратимости.
Вспомнить также нужно дело РейлТрансАвто против Skoda Transtech OY[3], где заявитель пытался отменить решение третейского суда, который не учел введение санкций ЕС, блокировавших импорт вагонокомплектов из России. ВС РФ согласился с тем, что экономические санкции ЕС являются обстоятельством непреодолимой силы, поскольку делают объективно невозможным исполнение лицом обязательств по договору.
С тех пор внешнеполитическая ситуация поменялась и едва ли эти решения можно считать прецедентными, учитывая, что еще до их принятия практика скептически относилась к признанию санкций форс-мажором[4]. Однако и сейчас можно встретить судебные акты со ссылкой на эти дела. Например, в деле Смарт Лаб против Альфа-Банка[5] истец пытался взыскать сумму заблокированных банком-корреспондентом средств, однако суды посчитали форс-мажором введение блокирующих санкций в отношении ответчика. Окружная кассация прямо сослалась на указанные дела в обоснование того, что к непредотвратимым обстоятельствам может относиться введение иностранным государством запретов и ограничений в области предпринимательской деятельности.
После февраля 2022 года судебную практику по данной категории дел с трудом можно назвать устойчивой. Масштаб проблемы оказался настолько значителен, что ТПП РФ выступила с предложением приостановить выдачу заключений о свидетельствовании обстоятельств непреодолимой силы до внесения изменений в п. 3 ст. 401 ГК РФ[6]. Законопроект[7] был разработан, внесен в Государственную Думу, однако после критики ответственного комитета снят с рассмотрения.
Определенности это не внесло, анализ практики показывает, что суды по-разному оценивают природу санкций в качестве обстоятельства непреодолимой силы. В каких-то делах суды делают вид, что санкций нет. Например, в мае 2023 года ВС РФ отказал в передаче на рассмотрение жалобы испанской Patentes Talgo S.L., ссылавшейся на невозможность дальнейшего обслуживания скоростных поездов из-за введенных ЕС санкций. По мнению суда, санкции не препятствуют исполнению контракта, а используются как предлог для прекращения работы с российским перевозчиком[8]. В другом деле апелляционный суд посчитал произвольным решение корейского производителя отказаться от экспорта в РФ ввиду недоказанности введения санкций на поставку конкретного оборудования[9].
Распространённой является позиция, согласно которой само по себе применение экономических санкций к РФ как результат сложившейся международной политики не свидетельствует о невозможности исполнения ответчиком своих обязательств по поставке товара в рамках заключенного договора. Финансовые санкции напрямую не относятся ни к форс-мажору, ни к существенным изменениям обстоятельств, а квалифицируются как элемент предпринимательского риска[10].
Интересны выводы апелляции в деле Агросфера против ТД Галактика[11], где суд небесспорно заключил, что сама инициатива ТПП РФ по внесению изменений в закон фактически фиксировала невозможность оценки санкций как форс-мажорных обстоятельств. По мнению апелляции, для лица, которое само не является объектом воздействия недружественных мер, чья сделка совершается в пределах юрисдикции российского права, с российским контрагентом, обусловленные санкциями сложности с исполнением контракта не могут считаться возникшими в результате действия форс-мажорных обстоятельств.
Встречается практика (хотя есть и противоположная), где суды отказывают в признании санкций непреодолимой силой, формально ссылаясь на непредставление стороной сертификата ТПП РФ о форс-мажоре[12].
Определенная логика есть в решениях, в которых суды проверяют наличие возможности поставки аналога по параллельному импорту[13] и, если сторона ничего для этого не предприняла, то отказывают в признании санкций форс-мажором[14]. В ряде дел суды справедливо отмечают спекулятивность довода про санкции, если установлено, что срок поставки наступил до их введения[15].
Многочисленная практика[16], где санкции не признаются форс-мажором фундаментально базируется на буквальном прочтении п. 3 ст. 401 ГК РФ, который не относит к непреодолимой силе, в частности, нарушение обязанностей со стороны контрагентов должника, отсутствие на рынке нужных для исполнения товаров. В этом же ключе звучат доводы про то, что санкции вводились в отношении РФ, начиная с 2014 года, в связи с чем принятие новых санкций является предпринимательским риском стороны[17].
Несмотря на обилие решений, где суды отказывают в квалификации санкций в качестве форс-мажора, параллельно сформировалась противоположная практика.
Научно-консультативный совет при Арбитражном суде Уральского округа опубликовал рекомендации, согласно которым санкции можно отнести к форс-мажору при условии, если поставщик докажет невозможность исполнения вследствие того, что санкции введены в отношении конкретных товаров, работ, услуг, являющихся предметом договора[18].
В деле Хохланд Русланд против Зюдпак[19] суд не нашел оснований привлекать поставщика к ответственности за срыв поставки, произошедший из-за введения экспортных санкционных ограничений для немецкого завода-изготовителя. Суд пришел к выводу об отсутствии вины поставщика, одновременно сославшись на прекращение обязательства невозможностью исполнения и непреодолимую силу.
В деле Арта против ФЭС-Агро[20] кассация направила на новое рассмотрение спор о взыскании убытков, возникших в результате заключения замещающей сделки. Суд указал, что из открытых источников следует, что международные контейнерные линии, обслуживающие более трети мирового рынка, в конце февраля и начале марта 2022 года прекратили работать с Россией. На момент заключения контракта поставщик не знал и не мог знать о введении ограничений и запрета перевозок в связи с санкциями, разрыве логистических цепочек и возникновении иных непреодолимых обстоятельств, которые не зависят от воли поставщика.
Далеко не все суды занимают формальную позицию о том, что наличие форс-мажора должно подтверждаться исключительно сертификатом ТПП РФ о форс-мажоре. Так, в одном из дел кассация сослалась на то, что ТПП РФ приостановила выдачу сертификатов и квалифицировала санкции в качестве общеизвестного факта[21], в ряде дел суды признали достаточным заключения региональной ТПП РФ[22].
Описанная разноголосица не дает точки опоры при ответе на вопрос могут ли санкции освобождать от ответственности за неисполнение контрактных обязательств. В этом сложно винить суды, которые остались наедине с потоком конфликтов, естественным образом возникших после введения санкций. С уверенностью можно лишь утверждать, что санкции в общем могут квалифицироваться в качестве форс-мажора, однако в каждом конкретном случае суд будет проверять:
- соответствие критериям чрезвычайности и непредотвратимости;
- наличие в контракте санкционной оговорки и ее квалификацию;
- момент введения санкций;
- причинно-следственную между введением санкций и невозможностью исполнить контракт;
- наличие заключения или сертификата ТПП РФ о признании конкретного обстоятельства форс-мажором;
- добросовестность поведения должника после введения санкций, в том числе, своевременное уведомление о форс-мажоре, предпринятые им попытки альтернативным образом исполнить контракт.
При оценке указанных обстоятельств суду все равно придется маневрировать и находить баланс между непредвиденностью и предпринимательским риском.
II. Позволяют ли санкции прекратить обязательство?
Обстоятельства непреодолимой силы освобождают сторону от ответственности, но автоматически не прекращают обязательство. Если не рассматривать вариант заключения сторонами соглашения о расторжении договора, то применительно к санкциям основаниями для прекращения обязательства могут быть:
- прекращение обязательства невозможностью исполнения (ст. 416 ГК РФ);
- односторонний отказ от исполнения договора по контрактным основаниям или в связи с существенным изменением обстоятельств (ст. 451 ГК РФ).
В первом случае обязанность стороны прекращается в силу объективной невозможности исполнения, наступившей после возникновения обязательства и имеющей неустранимый (постоянный) характер, если эта сторона не несет риск наступления таких обстоятельств[23]. При этом невозможность исполнения признается объективной, когда по обстоятельствам, не зависящим от воли или действий должника, у него отсутствует возможность в соответствии с законом или договором исполнить обязательство как лично, так и с привлечением к исполнению третьих лиц[24].
В практическом смысле вопрос квалификации санкций в качестве невозможности исполнения тесно связан с оценкой этих обстоятельств в качестве форс-мажора.
В октябре 2022 года[25] в Правила ведения реестра недобросовестных поставщиков внесли изменения[26]. Антимонопольный орган не вправе включать информацию о поставщике в реестр, если надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие обстоятельств непреодолимой силы, в том числе в связи с мобилизацией в РФ, введением санкций. К таким обстоятельствам не относится отказ стороны от исполнения контракта по причине введения санкций в отношении заказчика.
Основываясь на этом регулировании, в деле Гранд Медикал против Антимонопольного органа[27] кассация признала недействительным решение уполномоченного органа о включении заявителя в реестр недобросовестных поставщиков. Суд указал, что поставка оборудования единственного производителя Elekta Limited из Великобритании, явилось не прямым следствием осознанного волеизъявления заявителя, а связано с объективной невозможностью исполнения обязательства в адрес непосредственно заказчика. При этом сама по себе возможность ввоза оборудования через посредничество третьих лиц и последующая поставка товара заказчику была исключена по причине отказа учреждения от продления срока поставки оборудования.
В деле Статум-Трейд против Крымэнерго[28] суды констатировали прекращение обязательства невозможностью исполнения, сославшись на то, что общество не могло поставить офисную бумагу с конкретными характеристиками и по конкретной цене по независящим причинам, а именно в связи со сложившейся международной обстановкой и введением в отношении России санкций, в которые попало и сырье для офисной бумаги.
Противоположная практика во многом базируется на тех же аргументах, по которым суды не признают санкции форс-мажором. Например, отсутствие уникальности товара и наличие санкций на момент заключения контракта[29], либо возможность предвидеть риск включения товара в санкционные списки[30].
В случае с односторонними отказами от исполнения контрактов из-за санкций практика формируется по двум направлениям: (1) признание недействительными односторонних отказов от исполнения договоров; (2) расторжение договоров в суде в связи с существенным изменением обстоятельств.
Применительно к оспариванию односторонних отказов практика еще более противоречивая. Иностранцам, которые в связи с санкциями отказываются исполнять обязательства перед российскими контрагентами, не всегда удается донести свою позицию, даже если такое право есть в контракте,.
Широко известны дела против Гугл[31] и Сименс[32], в которых суды признали недействительными отказы от исполнения договоров в связи с введением санкций.
Суды признали неправомерными действия Гугл по блокировке российских аккаунтов, указав, что экономические санкции иностранного государства не могут служить основанием для нарушения прав российских лица, в том числе посредством одностороннего отказа от договоров, поскольку последствия применения экономических санкций противоречат публичному порядку РФ и не подлежат применению на ее территории. В ситуации Сименс суды не нашли связи между санкциями и невозможностью исполнять обязательства перед РЖД.
Логика этих решений понятна, но не безупречна. Иностранные лица находятся в юрисдикции тех стран, где применение санкций является обязательным, их неисполнение влечет административные и уголовные риски для менеджмента. При таких условиях очевидным является то, что исполнение контракта объективно невозможно и не зависит от воли иностранного контрагента. Стремление судов защитить права российских компаний эмоционально оправдано, но юридически создает парадоксальную ситуацию, когда одному явлению дается разная оценка в зависимости от страны происхождения участника спора. У государства есть суверенное право вводить такие ограничения в ответ на действия недружественных стран, но это прерогатива законодателя, а не судов.
В конечном итоге признание судом недействительным отказа от договора не влечет восстановление нарушенных прав российской стороны. Символический эффект есть, но противоречия между сторонами лишь увеличиваются, а договор так и не исполняется. Альтернативой могла бы стать констатация объективной невозможности исполнения, но определение имущественных последствий, в том числе, с учетом оценки добросовестности иностранного контрагента.
Дифференцированность подхода подтверждается тем, что в спорах с участием российских компаний санкции могут служить основанием для одностороннего расторжения договора.
В деле НПФ Раско против ННК-Сахалинморнефтегаз[33] кассация направила на новое рассмотрение спор о расторжении договора поставки в связи с существенным изменением обстоятельств, указав на преждевременность выводов о недоказанности объективной невозможности исполнить контракт. Суд обратил внимание на наличие доказательств прекращения поставок комплектующих немецким заводом. Нахождение завода-изготовителя в РФ само по себе не опровергает факт зависимости от иностранных комплектующих.
В другом деле[34] суд признал санкции существенным изменением обстоятельств, сославшись на уникальность товара, который изготавливался во Франции по специальному заказу для космической промышленности и очевидность невозможности исполнения договора после введения ЕС санкций.
Встречается также практика изменения контрактов под влиянием существенного изменения обстоятельств, например, в части изменения сроков лизинговых платежей[35].
Несмотря на наличие позитивных тенденций, некоторые специалисты справедливо замечают, что доля отказных решений по этой категории дел все еще высока[36].
Суды зачастую не признают существенным изменением обстоятельств наличие внешнеэкономических санкций и изменение курса рубля[37] или увеличение стоимости материалов[38], проверяют возможность приобретения аналогов[39].
Как и с невозможностью исполнения, практика колеблется в зависимости от того, признает ли суд санкции форс-мажором. В предмет исследования входят вопросы, связанные с возможностью предвидеть такие изменения на момент заключения контракта, невозможностью добросовестно преодолеть эти обстоятельства, наличие негативных последствий для стороны. В целом, суды не всегда проводят четкие различия между прекращением обязательства невозможностью исполнения и существенным изменением обстоятельств.
III. Как работают арбитражные оговорки в санкционных спорах?
Общепринятой практикой в международных сделках является стремление сторон вывести потенциальные споры из юрисдикции национальных судов, включив оговорку об их рассмотрении в международных арбитражных учреждениях.
После введения санкций Россия не перестала быть частью мировой экономики, а российские компании по-прежнему заинтересованы в заключении выгодных сделок с контрагентами из дружественных юрисдикций.
Причины, по которым вчера инвесторы из недружественных стран выбирали нейтральный форум для разрешения внешнеторговых споров, сегодня релевантны и для контрагентов из дружественных юрисдикций.
Но проблема в том, что с момента принятия Закона Лугового[40] российские суды делают все возможное, чтобы нивелировать эту годами складывающуюся систему. Подавляющая практика, формирующуюся с момента вынесения решения по делу Уралтрансмаш против РТС ПЕСА Быдгош[41] пошла по пути презумпции неисполнимости любых арбитражных оговорок в спорах, осложненных санкционным элементом.
Общее правило подразумевает, что само по себе применение мер ограничительного характера уже создает российской стороне препятствия в доступе к правосудию, в силу чего для перевода спора под юрисдикцию российских арбитражных судов достаточно ее одностороннего волеизъявления, выраженного в процессуальной форме.
После февраля 2022 года это повлекло лавинообразный скачок споров, в которых российские подсанкционные лица обращаются с исками к иностранным контрагентам, минуя арбитражную оговорку в связи с наличием препятствий в доступе к правосудию за рубежом.
Об этом есть множество публикаций, в том числе мною разбирались некоторые нюансы применения ст. 248.1 и 248.2 АПК РФ[42]. Но другая сторона этой проблемы в том, как сейчас сторонам внешнеторговых сделок согласовывать арбитражные оговорки с иностранцами.
На разных профильных конференциях перебираются варианты нейтральных арбитражных учреждений, например, упоминаются Гонконгский международный арбитражный центр (HKIAC)[43], Сингапурский международный арбитражный центр (SIAC)[44], Дубайский международный арбитражный центр (DIAC)[45].
Но в текущих правоприменительных реалиях с трудом можно прогнозировать, как российский суд разрешит юрисдикционный вопрос в случае, если российская сторона решит, что доступ к правосудию в указанных учреждениях ей затруднен.
Очевидно, что текущая практика требует балансировки. И речь не о том, что российских подсанкционных лиц нужно лишать доступа к правосудию в «родной» юрисдикции, а вырабатывать адекватные критерии, при которых арбитражная оговорка становится неисполнимой. В таком случае стороны при включении соответствующих условий в контракт смогут хотя бы ориентироваться на конкретные правила. Разъяснений требуют многочисленные вопросы, например, могут ли стороны исключить по взаимному согласию применение ст. 248.1 АПК РФ, допустима ли каскадная оговорка в случае неисполнимости, какие доказательства подтверждают риск инициирования иностранного разбирательства при вынесении антиискового запрета, какова должна быть степень влияния санкций для применения ст. 248.1 АПК РФ и тд.
IV. Помогают ли обеспечительные меры побудить иностранного контрагента исполнить контракт?
Суды стали чаще принимать меры в санкционных спорах с иностранными контрагентами. В отличие от практики по ст. 248.1 и 248.2 АПК РФ это позитивный сигнал, позволяющий пострадавшим из-за санкций российским компаниям получить рычаг в переговорах или реальный источник для удовлетворения своих требований.
Широкую известность обрело дело ГАЗ против Фольксвагена[46], где суд в рамках спора о признании недействительным расторжения соглашения о контрактной сборке и взыскании убытков, принял чрезвычайно широкие обеспечительные меры. Суд арестовал дорогостоящую недвижимость и доли Фольксваген в российских дочерних обществах. В июле 2023 года стороны заключили мировое соглашение.
В деле Велесстрой против МТ Руссия[47] суд апелляционной инстанции арестовал денежные средства на расчетных счетах ответчика и запретил раскрывать банковские гарантии. В декабре 2023 года стороны заключили мировые соглашения сразу в двух делах[48].
Необычные меры приняты в деле РХА против Линде[49], где были арестованы акции и доли компаний, входящих в группу Линде, и запрещено операционным компаниям отчуждать имущество, превышающее 5% от балансовой стоимости активов.
В подобных кейсах есть свои нюансы, но здесь хотя бы понятно во имя чего суды занимают протекционистскую позицию. Многие российские компании, перечислившие колоссальные средства иностранцам, оказались в тяжелом положении. При наличии реальных препятствий в доступе к правосудию за рубежом, обеспечительные меры становятся чуть ли единственным механизмом защиты нарушенных прав. Как показывает практика, это может помочь сторонам договориться.
[1] п. 8 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств».
[2] Определение Верховного Суда РФ от 20.08.2018 № 307-ЭС18-11373 по делу № А56-89542/2016.
[3] Определение Верховного Суда РФ от 04.03.2021 № 305-ЭС19-19555 по делу № А40-46243/2019.
[4] Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 29.12.2015 № 09АП-54611/2015-ГК по делу № А40-148206/2015; Постановление Арбитражного суда Московского округа от 08.02.2016 № Ф05-18942/2015 по делу № А40-80533/15; Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 13.09.2018 № Ф08-6985/2018 по делу № А53-3447/2018.
[5] Постановление Арбитражного суда Московского округа от 11.12.2023 № Ф05-31012/2023 по делу № А40-45400/2023.
[6] Письмо ТПП РФ от 22.03.2022 № ПР/0181 «О приостановлении рассмотрения заявлений о выдаче заключений об обстоятельствах непреодолимой силы по договорам, заключенным в рамках внутрироссийской экономической деятельности, в связи с санкционными ограничениями в отношении иностранных комплектующих и оборудования»; Письмо ТПП РФ от 07.04.2022 № ПР/0233 «О дополнении письма ТПП РФ от 22.03.2022 № ПР/0181».
[7] Проект Федерального закона № 92282-8 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации».
[8] Определение Верховного Суда РФ от 22.05.2023 № 305-ЭС23-6405 по делу № А40-84297/2022.
[9] Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 23.06.2023 № 17АП-6183/2023-АК по делу № А50-21227/2022.
[10] Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 02.11.2023 № Ф04-5676/2023 по делу № А27-990/2023; Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 08.02.2021 № Ф04-6528/2020 по делу № А46-832/2020
[11] Постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 07.04.2023 по делу № А33-17854/2022.
[12] Постановление Арбитражного суда Московского округа от 27.11.2023 № Ф05-27879/2023 по делу № А40-287321/2022.
[13] Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 06.10.2023 № Ф09-6017/23 по делу № А47-8922/2022.
[14] Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 03.10.2023 № Ф07-14674/2023 по делу № А56-5804/2023.
[15] Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 28.09.2023 № Ф01-5874/2023 по делу № А39-7374/2022
[16] Постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 02.12.2023 по делу № А33-18958/2023; Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 26.09.2023 по делу № А32-7800/2023; Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 04.04.2023 по делу № А50-14758/2022.
[17] Постановление Четвертого арбитражного апелляционного суда от 01.11.2023 по делу № А10-2513/2023; Постановление Первого арбитражного апелляционного суда от 16.06.2023 по делу № А39-7372/2022.
[18] п. 12 Рекомендаций Научно-консультативного совета при Арбитражном суде Уральского округа.
[19] Постановление Арбитражного суда Московского округа от 05.12.2023 № Ф05-29030/2023 по делу № А41-102514/2022.
[20] Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 19.01.2024 по делу № А63-7965/2022.
[21] Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 22.12.2023 № Ф03-5115/2023 по делу № А59-7150/2022.
[22] Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 08.12.2023 по делу № А56-107723/2022.
[23] п. 36 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11.06.2020 № 6 «О некоторых вопросах применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о прекращении обязательств».
[24] п. 37 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11.06.2020 № 6 «О некоторых вопросах применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о прекращении обязательств».
[25] Постановление Правительства РФ от 15.10.2022 № 1838 «Об изменении существенных условий контрактов, заключенных для обеспечения федеральных нужд, в связи с мобилизацией в Российской Федерации, об изменении некоторых актов Правительства Российской Федерации по вопросам осуществления закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд и закупок товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц и о признании утратившими силу отдельных положений постановления Правительства Российской Федерации от 25 декабря 2018 г. № 1663»
[26] Постановление Правительства РФ от 30.06.2021 № 1078 «О порядке ведения реестра недобросовестных поставщиков (подрядчиков, исполнителей), о внесении изменений в некоторые акты Правительства Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых актов и отдельных положений некоторых актов Правительства Российской Федерации» (вместе с «Правилами ведения реестра недобросовестных поставщиков (подрядчиков, исполнителей)»).
[27] Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 26.12.2023 № Ф10-5988/2023 по делу № А83-8017/2023.
[28] Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 25.12.2023 по делу № А83-11574/2022.
[29] Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 11.12.2023 по делу № А68-6046/2022.
[30] Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 21.07.2023 по делу № А65-32560/2022.
[31] Постановление Арбитражного суда Московского округа от 16.10.2023 № Ф05-21160/2023 по делу № А40-211341/2022; Постановление Арбитражного суда Московского округа от 26.07.2023 № Ф05-12739/2023 по делу N А40-100553/2022.
[32] Постановление Арбитражного суда Московского округа от 29.08.2023 по делу № А40-257889/2022;
[33] Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 22.12.2023 № Ф03-5115/2023 по делу № А59-7150/2022.
[34] Решение Арбитражного суда города Москвы от 12.04.2023 по делу № А40-287159/22-93-2256.
[35] Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 27.01.2023 N Ф08-13508/2022 по делу № А32-13267/2022.
[36] Чокорая М.О., Надежин Ю.Ю. Тенденции судебной практики в условиях внешнеэкономических ограничений // Арбитражные споры. 2023. № 4. С. 101 - 130.
[37] Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 09.08.2023 по делу № А46-15881/2022.
[38] Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 28.09.2023 по делу № А63-7166/2022.
[39] Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 23.03.2023 по делу № А55-20412/2022.
[40] Федеральный закон от 08.06.2020 № 171-ФЗ «О внесении изменений в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации в целях защиты прав физических и юридических лиц в связи с мерами ограничительного характера, введенными иностранным государством, государственным объединением и (или) союзом и (или) государственным (межгосударственным) учреждением иностранного государства или государственного объединения и (или) союза» // Собрание законодательства РФ. 2020. № 24. ст. 3745.
[41] Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 09.12.2021 № 309-ЭС21-6955(1-3) по делу № А60-36897/2020.
[43] https://www.hkiac.org.
[44] https://siac.org.sg.
[45] https://www.diac.com.
[46] Определение Арбитражного суда Нижегородской области от 17.03.2023 по делу № А43-6651/2023.
[47] Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 19.06.2023 № 09АП-29457/2023 по делу № А40-302343/22.
[48] Постановление Арбитражного суда Московского округа от 13.12.2023 по делу № А40-302343/22; Определение Арбитражного суда города Москвы от 11.12.2023 по делу № А40-47930/23.
[49] Определение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 30.12.2022 по делу № А56-129797/2022.