Взаимно и по-дружески: как в последние два года признают иностранные решения в России
На основании чего признают иностранные решения
Российское законодательство различает признание решений государственных иностранных судов и арбитражей (здесь и далее понятие «арбитраж» используется в значении альтернативного метода разрешения споров третейскими судами. — Прим. ред.). Первые исполняются на основании международных конвенций (Минская и Кишиневская) и двусторонних договоров, которых у России сейчас 96. Один из них — договор между СССР и Тунисской Республикой о правовой помощи по гражданским и уголовным делам (дело № А40-279676/2022). Но если договора нет, суды могут признать акты по принципу взаимности.
При рассмотрении вопроса о признании и исполнении иностранного судебного решения суды в первую очередь проверяют, есть ли действующий международный договор между Россией и страной, вынесшей решение, и предусматривает ли он возможность признания таких решений.
Для решений арбитража действует более универсальная система — Нью-Йоркская конвенция 1958 года, в которой участвуют 172 страны. Это многосторонний международный договор, ставший важной вехой в становлении института международного коммерческого арбитража.
При этом суды часто путают конвенции и ссылаются на Нью-Йоркскую конвенцию при признании государственных судебных решений, и наоборот, на конвенции по вопросам признания судебных решений — применительно к арбитражу, рассказывает адвокат Сергей Лысов. Юрист практики разрешения споров Никита Соколовский поясняет, что это связано с тем, что в русском языке слово «арбитраж» ассоциируется одновременно с государственными арбитражными судами и с альтернативным методом разрешения споров третейскими судами. Например, в деле № А40-141657/23-3-1111 АСГМ признал решение бразильского суда, отклонив довод об отсутствии между Россией и Бразилией международного договора со ссылкой на Нью-Йоркскую конвенцию, которая не применяется к решениям государственных судов.
Аналогичный пример был в 2017 году, когда суды признали решение японского государственного суда Асахикавы на основании Нью-Йоркской конвенции (дело № А59-954/2016). Верховный суд не счел эту ошибку значимой, поскольку посчитал, что решение все равно подлежит признанию на основе Конвенции о защите прав человека 1950 года, гарантирующей право на судебную защиту и исполнение решений. При этом Япония не является участником этой конвенции.
Признавать иностранные арбитражные решения по-прежнему проще, чем решения государственный судов, поскольку Нью-Йоркская конвенция 1958 года охватывает почти все государства мира.
17 ноября 2021 Россия подписала Гаагскую конвенцию о признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений от 2 июля 2019. Но поскольку ее так и не ратифицировали, суды могут ее не применять. Старший юрист практик международных судебных споров и санкционного регулирования Глеб Ковригин считает, что конвенция еще может сыграть роль в долгосрочной перспективе. Ратификация в обозримом будущем несколько упростит признание и приведение в исполнение иностранных судебных решений в России. Но как скоро это произойдет в текущих условиях — сложно предсказать.
Ковригин обращает внимание и на определенную тенденцию признания и приведения в исполнение решений австрийских и немецких судов, несмотря на отсутствие двусторонних договоров. Среди них решения Окружного суда Китцбюэля (дело № А22-1431/2016), решения Суда федеральной земли Вена (дело № А40-45916/2018), решения Земельного суда Штутгарта (дело № А56-49800/2024).
Публичный порядок и неуведомление сторон
В целом, в последние полтора-два года формируются новые тенденции в подходах судов по делам о признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений. Лысов считает, что с 2022 года вектор практики по этим вопросам не претерпел значительные изменения. «Суды и до этого часто отказывали в признании решений, вынесенных судами или арбитражами на территории Европейского союза», — напоминает адвокат. При этом юристы не отрицают, что в условиях усилившегося санкционного давления подход российских судов к признанию иностранных судебных и арбитражных решений стал более строгим. По мнению Ковригина, это особенно заметно при оценке примеров взаимности признания и противоречия арбитражных решений публичному порядку России, который стал наиболее частой причиной отказов в исполнении.
Публичный порядок — это основные правовые принципы, обладающие высшей значимостью и обязательностью. Они играют ключевую роль в формировании экономической, политической и правовой систем государства (п. 1 письма Президиума ВАС от 26 февраля 2013 года № 156). Но после 2022 года это понятие российские суды стали интерпретировать шире из-за введения санкций и контрсанкций. В качестве новых элементов старший юрист практики разрешения Марина Иванова выделяет специальные ответные ограничительные меры России и запреты в отношении резидентов недружественных стран, чьи действия могут угрожать безопасности и обороноспособности страны.
Суды де-факто расширили классическое понимание публичного порядка и включили в него контрсанкционные ограничительные меры.
Показательным Буйко считает спор «Луис Дрэйфус Компани Суисс СА» против «Инфотек Ново» (дело № А32-47144/2022). Швейцарская компания обратилась с заявлением о признании и приведении в исполнение решения единоличного арбитра по регламенту Лондонского международного арбитражного суда (LCIA). Суд его отклонил, согласившись с аргументом ответчика, что исполнение решения без открытого банковского или казначейского счета у заявителя в российском банке нарушит публичный порядок.
В другом деле № А41-2687/2023 АС Московского округа отказался признавать и приводить в исполнение решение Корейского Коммерческого Арбитражного Совета (KCAB), поскольку ее южнокорейский контрагент Hanwha Corporation входит в концерн Hanwha Group, который производит и поставляет вооружение, в том числе в страны НАТО. Суд посчитал, что признание и исполнение арбитражного решения нарушат публичный порядок и создадут прямую угрозу национальной и военной безопасности России. При этом такой подход не является формальным и не применяется шаблонно ко всем без исключения резидентам недружественных стран, отмечает Иванова. В другом споре АС Дальневосточного округа признал решение KCAB несмотря на то, что заявителем по делу была компания из недружественной юрисдикции (дело № А24-283/2024).
Нарушение публичного порядка ввиду рассмотрения спора в недружественной юрисдикции, представляет собой практически универсальную защиту от судебных актов из недружественных стран.
Второе наиболее используемое судами основание — неуведомление стороны разбирательства. Поскольку на практике уведомление иностранных лиц вызывает определенные трудности, связанные с необходимостью почтовой пересылки документов, в том числе использования несогласованных сторонами адресов, поясняет Соколовский. В деле № А03-8940/2021 решение Казахстанского суда не признали, поскольку извещение о дате и месте слушания было вручено третьему лицу, которое подделало подпись и не передало документы компании.
Единого подхода к определению публичного порядке сейчас нет, отмечают юристы. Практика показывает, что суды могут ссылаться на публичный порядок в самых разных случаях.
| Дело | Стороны | Причины отказа российского суда |
|---|---|---|
| № А32-47144/2022 | Louis Dreyfus «Инфотек Ново» |
Кредитор не открывал банковский счет в России для целей исполнительного производства в России. |
| № А40-142624/2021 | Banwell International Limited Илья Кокарев («Росшельф») |
Исполнение в отношении компании, в которой Россия — конечный бенефициар, будет противоречить российскому публичному порядку. |
| № А45-19015/2023 | C. Thywissen GmbH «Новосибирскхлебопродукт» |
Исполнение повлияет на финансовое положение должника и на социальную стабильность в Новосибирской области. |
| № А41-2687/23 | Hanwha Corporation «Трансмехсервис» |
Заявитель — оборонная корпорация из недружественного государства, поддерживающего украинский режим. |
| № А60-24839/2024 | «РТС ПЕСА Быдгощ» «Уралтрансмаш» |
Исполнение может причинить вред крупному производственному предприятию. |
При этом арбитражные решения, вынесенные в этих же недружественных странах, но в пользу российских компаний суды признают, отмечает Лысов. Известно как минимум о трех случаях успешного признания решений, вынесенных Арбитражным центром при ТПС (Стокгольм), ICC (Париж) и SIAC (Сингапур).
Принцип взаимности по-новому
Осложняет признание и приведение иностранных судебных решений в исполнение на территории России и учет санкционных элементов. Теперь при применении принципа взаимности при признании решений, его наличие нужно подтвердить с учетом действий судов и иных государственных органов соответствующей страны после февраля 2022 года, объясняет Есманский.
В деле № А40-242631/2022 по заявлению ИП Виталия Анайкина против «Узавтоцентр» суд отказал в признании и приведении в исполнение решения суда США на том основании, что заявитель не представил доказательства соблюдения США принципа международной вежливости и взаимности после февраля 2022 года. Ссылка заявителя на более ранние судебные акты была отклонена, поскольку после их вынесения со стороны США в отношении России были совершены недружественные и противоречащие международному праву действия.
Соблюдение принципа взаимности необходимо подтверждать практикой признания и приведения в исполнение решений судов России на территории иностранного государства, которые вынесены не раньше введения контрсанкционного регулирования.
Но не всегда из судебных актов можно понять, исследовал ли российский суд вопрос соблюдения принципа взаимности, отмечает Есманский. Например, в деле № А56-49800/2024 российский суд признал решение немецкого суда, ограничившись общими ссылками на принципы международного права. При этом Гасанов подчеркивает, что в практике встречаются и примеры признания на основании принципа взаимности решений недружественных стран, например Германии (дело № А56-49800/2024).
Недружественные и дружественные
Другие тенденции Иванова наблюдает в делах связанных с недружественными юрисдикциями. Здесь юристы единогласны — их стало намного труднее признавать. В первую очередь из-за того, что ко многим спорам против российских лиц, могут применить ст. 248.1 АПК об исключительной компетенции российских судов, если основание спора касается санкций. На практике суды толкуют эту норму достаточно широко. Если участника спора внесли в санкционные списки, это уже считается достаточным основанием для признания, что его доступ к правосудию ограничен (дело № А60-36897/2020). Кроме того, если у российского суда есть исключительное право рассматривать дело, а спор уже решен за границей, в признании этого решения могут отказать, обращает внимание Есманский. Это особенно важно, если сторона, на которую распространяется ст. 248.1 АПК , заранее возражала против разбирательства за рубежом.
Сейчас в практике отмечается дуализм подходов к признанию иностранных решений: решения в интересах российских лиц признаются и исполняются, решения в интересах лиц из недружественных юрисдикций — нет.
В качестве примера Саттаров приводит дело с решением Торговой палаты Стокгольма (дело № А41-72465/2024). Решение вынесли частично иностранным составом арбитров в пользу зарубежной структуры крупного российского холдинга и позже успешно исполнили. Ответчиком была английская компания с дочерней структурой в России.
Другая тенденция — уточнение и некоторое ужесточение критериев соблюдения принципов равенства и беспристрастности арбитражного и судебного разбирательства. В качестве ключевого судебного акта, формирующего эту тенденцию, Иванова отмечает решение Верховного с по делу C. Thywissen GmbH против «Новосибирскхлебопродукт» (дело № А45-19015/2023). Помимо недружественной юрисдикции, суд указал и на сомнения в объективности и беспристрастности арбитров, если они граждане таких стран, установив презумпцию об их возможной предвзятости.
Ужесточение санкционной политики ряда зарубежных стран и принятие ответных контрсанкционных мер существенно затруднило возможность признания решений иностранных государственных судов и арбитражей из недружественных юрисдикций. В частности, появились презумпции предвзятости иностранных судов или арбитров, равно как и ограничения доступа к правосудию российских подсанкционных лиц, которые трудно опровергнуть на практике.
Старший юрист практики разрешения споров Полина Перова отмечает, что российские суды готовы признавать решения иностранных судов даже из недружественных стран при соблюдении определенных условий. Это возможно, если есть международное соглашение или подтвержден принцип взаимности, а также если дело не связано с санкциями против российской стороны. Тогда, если иностранный суд рассматривал обычный коммерческий спор и дал российской стороне возможность полноценно изложить свою позицию, такое решение может быть признано в России, при наличии всех формальных оснований.
В отношении решений судов и арбитражей из дружественных или нейтральных к России стран никаких существенных изменений не произошло. Российские суды по-прежнему применяют стандартные основания для отказа в признании таких решений, которые соответствуют процессуальному законодательству и международным конвенциям. Например, если сторона не была должным образом уведомлена о разбирательстве или если дело подпадает под исключительную компетенцию российского суда, рассказывает Иванова.
Признают решения из этих юрисдикций, как и раньше, без дополнительных требований, добавляет Соколовский. В основном это происходит на основании двусторонних или многосторонних договоров. В исполнение приводили решения судов Сербии (дело № А40-309427/2023), Китая (дело № А56-120092/2023), Азербайджана (дело № А40-16147/2024), Казахстана (дело № А46-14313/2022), Киргизии (дело №А71-11793/2024), Узбекистана (дело № А32-56894/2023), перечисляет Гасанов.
По какому пути пойдет практика дальше
Эксперты прогнозируют упрощение процедуры исполнения решений из дружественных юрисдикций, таких как Китай, ОАЭ и другие страны, с которыми у России укрепляются торговые связи. «Как и юриспруденция в целом, судебная практика следует за экономикой», — отмечает Лысов. Поэтому увеличение торгового оборота с дружественными странами приведет к росту числа споров, рассматриваемых в судах Гонконга, Китая и ОАЭ. Российские суды, скорее всего, будут признавать такие решения, даже если они окажутся невыгодными для российских компаний.
С другой стороны, из-за контрсанкционного регулирования и расширительного толкования публичного порядка, любое из решений, которое примет недружественный суд или арбитраж автоматически будет под угрозой неисполнения на территории России, предупреждает Соколовский.
Изменить текущие подходы может Верховный суд, который их и сформировал. Для этого необходимо, чтобы он через разъяснения или решение по конкретному делу публично занял диаметрально противоположную позицию. До этого момента вероятность изменения подхода маловероятна, считает Саттаров.
В июне 2024 года вступил в силу 14-й пакет санкций Европейского Союза, который ввел важное новшество: европейские компании получили право требовать взыскания убытков с российских компаний, если те инициировали судебные разбирательства в России на основании ст. 248.1. В связи с этим Лысов считает, что в 2025 году появятся первые примеры таких дел. Нововведение уже повлияло на тактику российских компаний. Те из них, кто рискует активами в ЕС, начали инициировать арбитражные разбирательства против иностранных контрагентов не на основании закона Лугового, а в иностранных арбитражных центрах в соответствии с оговорками в контрактах. Тем более, что практика показывает, что российским компаниям удается выигрывать споры и добиваться исполнения решений.