Корпоративные споры (IX): двойные косвенные иски в российской судебной практике

 

 

 

«По мере того как корпоративные структуры обрастают слоями отдельных организаций, выстроенных в форме пирамиды, которая централизует контроль в руках немногих и изолирует различные предприятия от общей ответственности или от налогообложения, суд справедливости должен проявлять особую бдительность, чтобы защитить миноритарного акционера, чьи деньги находятся под контролем тех, кто находится наверху; акционера, чей голос не получает внимания в этом лабиринте»[1].

 

Двойные (множественные) косвенные иски когда-то были на гребне новостной повестки российского корпоративного права. Потом они на некоторое время ушли в тень, но интерес к ним со стороны ученых и практиков не угас, о чем говорит хотя бы целый ряд статей в нескольких авторитетных журналах за прошлый год. И вот ближе к концу 2023 года было рассмотрено «дело Куфмана», открывшее, как будто, новые горизонты для такого неоднозначного явления, как двойные косвенные иски.

Я решил собрать и кратко прокомментировать все арбитражные дела, в которых так или иначе обсуждалась возможность (допустимость) заявления подобных исков; составить своего рода список дел для удобства исследователей и практиков. Если вдруг что-то забыл, можете дополнить в комментариях.

 

Общие моменты и постановка проблемы.

 

Хорошо знакома такая конструкция, как косвенный иск участника (акционера) корпорации. Участник вправе предъявить требование к нарушителю (например, к директору), но не от своего имени, а от имени корпорации и в ее интересах (ст. 65.2. ГК РФ). Участник при этом считается законным представителем корпорации[2]. Удовлетворение по иску получает сама корпорация, но это удовлетворение приносит косвенную выгоду и участнику. Косвенный иск, именуемый также простым или одинарным (англ. single derivative action), инструментально призван обеспечить интересы корпорации в ситуации, когда уполномоченные лица (директора) не принимают мер по заявлению прямого иска от имени корпорации[3] (в том числе когда на них соответствующим образом влияют мажоритарные участники)[4].

Важно сразу же отметить, что косвенный иск – явление достаточно исключительное. Для частного права нехарактерно, когда кто-то подает иск в интересах другого лица. Однако особенности корпоративных отношений и сущность общего дела позволяют участникам проявлять свою инициативу и обеспечивать интересы общества.

Считается, что косвенным может быть только иск о взыскании убытков с директора (ст. 53.1., абз. 5 п. 1 ст. 65.2. ГК РФ), ну или максимум еще иск об оспаривании сделок корпорации (абз. 6 п. 1 ст. 65.2. ГК РФ). Другие иски (например, об оспаривании решения собрания или об исключении другого участника) не суть косвенные иски. Хотя за рубежом уже давно предлагается расширительная трактовка: производным (или представительским) иском можно считать любое требование, заявляемое участником в интересах компании (а также всех ее участников, за исключением правонарушителя) против правонарушителя[5].

Двойной (множественный) косвенный иск (англ. double (multiply) derivative action) появляется в холдингах и группах компаний. Он подается участником одного уровня корпоративной структуры против корпорации и органов управления на другом уровне. Например, участник материнской компании направляет иск о взыскании убытков с директора дочерней компании[6] в связи с тем, что неразумные и (или) недобросовестные действия директора повлекли убытки не только для его общества, но и для материнской компании и группы в целом. Возможна ли такая опция? Допустимо ли добавлять к этому требования об оспаривании сделок, решений собраний и т.п.?

С одной стороны, разветвленная корпоративная структура расширяет привилегию ограниченной ответственности и защищает «бенефициаров», затеявших создание группы компаний, от прямых убытков и неудач, уменьшает налоговое бремя. С другой стороны, за данную привилегию приходится жертвовать возможностью напрямую управлять дочерними организациями и вмешиваться в их жизнедеятельность. В противном случае правосубъектность компаний, входящих в группу, будет дискредитирована, а от конструкции legal entity ничего не останется. Исходя из этого, двойные косвенные иски поощрять не следует.

Однако самые разные правопорядки все-таки приходят к мысли, что интересы участников материнской компании и «бенефициаров» в исключительных ситуациях следует защищать[7], например, когда на нижнем уровне происходит откровенное мошенничество и вывод активов[8]. Тогда участник верхнего уровня вправе «выйти из тени» и добровольно снять корпоративный покров (доктрина корпоративной атрибуции и отождествления), подав иск в отношении подконтрольной компании. Кроме того, раз уж бенефициары все больше обременяются обязанностями и все чаще привлекаются к ответственности (особенно при банкротстве дочерних компаний), почему бы не выровнять их статус предоставлением права на двойной косвенный иск (удовлетворение которого, кстати сказать, может улучшить состояние дочерней компании)?

 

Российская судебная практика.

Предлагаю следовать исторической хронологии. Это позволит составить более четкое впечатление о положении дел в отечественной судебной практике и покажет, какие этапы развития в ней были.

 

1. Дело «Азимут – Реутовский рынок» (№ А41-17994/2014).

Один из участников ООО «Азимут» (материнская компания) обратился с иском о признании недействительными решений ООО «Реутовский рынок» (дочернее общество) о назначении нового директора. От имени материнской компании решение единственного участника принимал другой участник «Азуимут», являющийся также директором.

Суд первой инстанции отказал в удовлетворении требований, сославшись на отсутствие у НЕучастника права заявлять подобные иски. Вышестоящие суды изменили решение и признали решения недействительными. Во-первых, процессуальный истец имеет право на иск, так как в условиях косвенного участия благосостояние дочернего общества влияет на распределение прибыли в материнской компании и дивиденды косвенного участника; во-вторых, решение было принято с нарушением полномочий, поскольку устав материнской компании содержал положение о необходимости согласования некоторых сделок (действий), а решение о смене директора в дочернем обществе методом исключения как раз требовало согласования[9].

Довольно простое и приятное дело. Только вот есть большие сомнения в справедливости доводов вышестоящих судов. Во-первых, аргумент о выгодах от косвенного участия (из разряда, если ваше общество владеет 60% долей в другом обществе, то и вы как бы владеете тем же размером доли со всеми вытекающими перспективами и проблемами) сейчас уже не выдерживает критики и не может обосновать право на двойной косвенный иск. Во-вторых, догматически и de lege lata в таких ситуациях следует оспаривать не решение собрания в дочернем обществе (решение единственного участника), а сделку, совершенную директором своего (материнского) общества по принятию решения (п. 1 ст. 174 ГК РФ). Такая конструкция, может быть, и сложнее для понимания, но зато не такая неоднозначная, как оспаривание решения другого юридического лица[10].

Примечательно, что в «деле Куфмана» ВС РФ высказался именно так (см. далее, в конце данной статьи).

Еще хочу обратить внимание на важность детальной проработки устава материнской компании в части действий в отношении дочерних обществ. Опыт взаимодействия с холдингами и концернами показал, что «выигрывают» участники именно тех головных компаний, устав которых предусматривает специальные правила об одобрении и раскрытии информации, как раз как в данном деле. В противном случае ваш директор будет реализовывать любые правомочия головной компании – участника дочерней организации (принцип неограниченности полномочий ЕИО).

 

2. Дело «Аспект-Финанс» (№ А40-95372/2014).

Это, наверное, самое известное и популярное дело по тематике двойных косвенных исков, но, к сожалению, далеко не самое образцовое и совсем не воодушевляющее. Директор «Аспект-Финанс» (Сторож М.Р.) совершил ряд сделок по продаже акций другого общества, принадлежащих «Аспект-Финанс», по сути произвел отчуждение по нерыночной цене основного актива общества[11]. Имели место и другие подозрительные действия. Избрали директора на внеочередном собрании, на котором одного из участников представлял сам Сторож М.Р., действовавший по доверенности.

Так называемый конечный бенефициар (Москалев М.В.) был акционером кипрского оффшора, который через цепочку владений замыкался на «Аспект-Финанс». На этом основании Москалев М.В. полагал, что он имеет возможность влиять на решения, принимаемые во внучатой компании, подал иск о признании решения внеочередного собрания недействительным. Основание: доверенность на Сторожа М.Р. фактически была выдана уже после собрания и не содержала необходимых полномочий.

Нижестоящие суды отказали в удовлетворении требований, сославшись на отсутствие у акционера холдинговой компании (участника-участника-участника «Аспект-Финанс) права на иск.

ВС РФ направил дело на новое рассмотрение. Суды не исследовали важные для дела обстоятельства (порядок принятия решения о назначении ГД, вопрос компетенции, наличие кворума), но, что более важно, не разобрались с ничтожностью решения собрания (п.п. 2-3 ст. 181.5. ГК РФ). Требовать признания решения недействительным в этом случае может не только участник соответствующего сообщества, но и иные лица, для которых оспариваемое решение создало определенные правовые последствия[12].

На новом рассмотрении требования Москалева М.В. были удовлетворены[13].

Проблема данного дела как раз в ничтожности решения. Это обстоятельство (как и ничтожность той или иной сделки) позволяет подать иск любому заинтересованному лицу. И хотя ВС РФ отметил, что «конечный бенефициар» Москалев М.В. представил документы, подтверждающие его заинтересованность и право на иск, по большому счету это не говорит о допустимости двойных косвенных исков в целом.

 

3. Дело «Нева-Трейлер» (№ А56-62239/2017).

Здесь, в отличие от дела «Азимут», уже были сложности с квалификацией решения единственного участника дочерней компании, «принятого» директором материнской организации. Одна из участниц последней (ООО «Нева-Трейлер») подала иск о признании недействительным решения единственного участника дочерней компании (ООО «Невамазсервис») об одобрении крупной сделки с третьим лицом (ООО «Норм-Терминал»).

Суды удовлетворили требования заявительницы, хотя отметили спорность избранного ей способа защиты. Но, во-первых, решение единственного участника дочернего общества можно отождествить с решением директора материнской компании, от имени которой он действует (на самом деле нельзя, это совершенно разные вещи), поэтому заявительница как будто оспаривает решение своего общества, а это допустимо; во-вторых, активы по крупной сделке были отчуждены по нерыночной стоимости в пользу компании, аффилированной с другой участницей ООО «Нева-Трейлер», это злоупотребление правом[14]. В итоге формула получилась такая: ст. 10 + 168 + 174 (пункт 2) ГК РФ.

На мой взгляд, обоснование решения совсем не удачное. Но на мотивировку в какой-то степени можно закрыть глаза, если учесть, что суды столкнулись с крайне сложной конфигурацией. Ведь по сути на уровне дочерней компании совершалась крупная сделка, подлежащая согласованию участником, а этот участник один (материнская компания). От его имени действует директор; он вправе поступить как угодно (реализуя свои неограниченные полномочия). Как справедливо заметила Мария Белова в своей статье, закон не предписывает директору материнской компании выносить вопрос совершения сделки в дочерней компании на обсуждение общего собрания своего общества.

Однако выход из затруднения все-таки есть. Он называется фидуциарные обязанности директора. Я вкратце разбирал феномен, когда директор вроде бы не должен получать одобрение о назначении себе премий, но фидуциарные обязанности вынуждают сделать это. Или, например, когда система корпоративного управления закольцовывается таким образом, что все решения в результате принимает один и тот же человек[15]. Исходя из общего понимания принципа добросовестности и фидуциарных обязанностей директор должен вынести сделку дочерней компании на обсуждение общего собрания своего общества.

 

4. Дело «Челябинского экспериментального завода» (№ А76-18239/2018).

Один из участников материнской компании запросил информацию и документы о деятельности дочерних и внучатых обществ (в том числе ЧЭЗ). Информацию ему не предоставили, и он обратился с иском об обязании это сделать.

Все решилось сразу в первой инстанции. Суд дал определение бенефициарного владельца – это лицо или несколько лиц, которые прямо или косвенно владеют юридическим лицом или оказывают существенное влияние на принятие им решений. Заявитель является бенефициаром ЧЭЗ и косвенно им владеет, имеет законный интерес в истребовании информации и документов внучатого общества. Исковые требования были удовлетворены[16].

В тексте решения очень много лишнего, там даются ссылки на многочисленные публично-правовые нормы, хотя можно было ограничиться простым упоминанием п. 3 ст. 53.1. ГК РФ. Примечательно, что после этого дела суды не стали удовлетворять иски «бенефициаров» об истребовании документов на нижестоящих уровнях корпоративной структуры. Но ВС РФ в прошлом году разъяснил, что в отдельных случаях бенефициары наделяются правом истребовать документы[17].

Наконец, надо сказать, что это совсем не двойной косвенный иск. Притязания бенефициара (участника-участника-участника) вытекают из субъективного права на управление своей корпорацией и на получение информации о деятельности своего юридического лица. Насколько я знаю, в юрисдикциях общего права на этом основании истребовать документы в отношении дочерних обществ по общему правилу допускается[18].

 

5. Дело «Постригайло v. Разрез Аршановский» (№ А74-3619/2018).

Как видно, до конца 2018 года практика для бенефициаров была довольна благоприятная. Но многое изменилось после рассмотрения указанного дела.

Бенефициар на дальнем уровне корпоративной структуры подал классический множественный косвенный иск о взыскании убытков с директоров внучатой компании (ООО «Разрез Аршановский) в пользу последней. Суды оставили иск без рассмотрения, отметив, что полномочиями по заявлению требования о взыскании убытков, причиненных юридическому лицу корпоративного типа, закон наделяет корпорацию, либо ее непосредственных участников. У косвенного участника такого права нет, расширительное толкование ст. 65.2. ГК РФ недопустимо. При этом у косвенного участника есть альтернативное средство – взыскание убытков с членов органов управления своей компании[19].

Данное дело неоднократно обсуждалось и на этом портале, и на страницах юридических изданий. Кто-то критиковал обозначенный выше подход, кто-то высказывался в его пользу. Но так или иначе считается, что после данного дела практика пошла в направлении недопустимости многоуровневых косвенных исков.

 

6. Дело «ПартнерОйл» (№ А75-2735/2019).

Фабула такая же, как в деле «ЧЭЗ», но результат рассмотрения совсем другой. Участник участника ООО «ПартнерОйл» запросил большой перечень документов о финансово-хозяйственной деятельности дочерней организации. Суд отказал в удовлетворении требований: действующее законодательство исходит из того, что правом на предъявление иска об истребовании документов у ООО могут обладать только его прямые участники (но не иные лица). Положения публично-правовых актов, раскрывающих понятие бенефициарного владельца, не могут быть применены по аналогии закона в сфере корпоративных отношений[20] (что довольно странно, ведь в предыдущих делах понятие бенефициарного владельца никого не смущало, а некоторые суды и вовсе утверждали, что это общеизвестный термин).

 

7. Дело «Спецлогистика»No. 1 (№ А40-16293/2021).

Это часть довольно эпичного спора, идущего уже несколько лет. Конечные бенефициары ООО «Спецлогистика» (материнское общество) пытались оспорить:

1) Сделку по внесению материнской компанией вклада в уставный капитал дочерней компании (ООО «Технологии ТЭК»);

2) Сделку по внесению дочерней компанией вклада в уставный капитал стороннего общества.

Вклад представлял собой 525 ж-д вагонов, являющихся по сути единственным важным активом Спецлогистики (общество в основном сдавало парк вагонов в аренду). По мнению бенефициаров, экономической целесообразности в отчуждении вагонов не было. Кроме того, по результатам взаимосвязанных сделок в дочернем обществе изменили устав таким образом, что все решения принимаются единогласно, то есть «внешний» участник с долей в размере 0,002% мог заблокировать любое решение, не считаясь с интересами мажоритария (Спецлогистики). В целом, по мнению заявителей, сделки были направлены на вывод активов из Спецлогистики и фактическое прекращение деятельности последней. Имел место сговор между директором Спецлогистики и фактически контролирующими лицами на других уровнях корп. структуры.

Суды отказали в удовлетворении требований. Во-первых, участники Спецлогистики не обращались в суд за оспариванием решения о внесении вагонов в уставный капитал дочернего общества. Во-вторых, бенефициары, реализуя свой корпоративный контроль, могли дать указания участникам Спецлогистики не принимать соответствующее решение или подать иск об оспаривании решения на уровне Спецлогистики, чего сделано не было. В-третьих, факт сговора не доказан. В-четвертых, сделка по отчуждению имущества путем внесения вклада в уставный капитал не квалифицируется как вывод активов; Спецлогистика продолжает осуществлять корпоративные права в отношении дочернего общества (несмотря на невыгодные условия измененного устава)[21].

В общем, суды подошли к проблеме чрезвычайно формально, особо не разбираясь в фактических обстоятельствах, но при этом оставляя на страницах судебных актов крайне спекулятивные контраргументы. Глобально все свелось к тому, что конечный бенефициар не имеет права на иск, ему следует использовать альтернативные способы урегулирования ситуации на своем уровне корп. структуры или на уровне, находящемся непосредственно ниже их оффшорных компаний.

В дальнейшем бенефициары добились своего, см. далее Дело «Спецлогистика» No. 2.

 

8. Дело «ЗАО «Самарское» (№ А47-2088/2021).

Акционер компании, являющейся сверхмажоритарием в ЗАО «Самарское», обратился с иском о взыскании убытков с директора ЗАО «Самарское» в пользу последнего (типичный двойной косвенный иск). Суды оставили исковое заявление без рассмотрения: полномочиями по обращению с требованием о взыскании убытков в пользу корпорации иных лиц, применительно к настоящему делу – участников иного уровня корпоративной структуры (бенефициаров), закон не наделяет, в связи с чем они не вправе обращаться с исками в интересах юридического лица, участниками которого они не являются[22].

 

9. Дело «Крокус» (№ А40-143717/2021).

Один из участников Энерджи эквипмент Инвест СА (материнская компания) инициировал отчуждение 100-процентной доли материнской компании в ООО «Крокус» (дочерняя компания). Второй участник посчитал, что доля была отчуждена незаконно (с отсутствием полномочий на подписание сделки от имени материнской компании, без встречного предоставления, с целью лишения бенефициаров имущества, оставшегося после ликвидации материнской компании и т.д.), подал иск об оспаривании сделок и о восстановлении корпоративного контроля Энерджи эквипмент Инвест СА.

Суды отказали в удовлетворении требований: у истца отсутствует охраняемый законом интерес на иск, поскольку даже в случае удовлетворения исковых требований, истец не получит прямого материального возмещения. Истец на дату подачи иска как и на дату оспариваемых сделок не является и не являлся участником общества Крокус, то есть истец не обладает присущим участнику корпорации правами[23].

Честно говоря, довольно странное дело. В нем речь шла по сути не о двойных косвенных исках и бенефициарном владении, а о просто косвенном иске, заявленном участником материнской компании с целью оспаривания ее сделок. Суды зачем-то сами вскрыли тему многоуровневых исков и закрепили позицию об их недопустимости. В целом, не советую руководствоваться данным делом, в нем и обстоятельства, и заявленные способы защиты, и мотивировка весьма странные.

 

10. Дело «Стимкор» (№ А19-24607/2022).

Бенефициарный владелец (Стимкор) обратился с иском об оспаривании договоров аренды внучатых компаний (Вторчермет и Иркутск-Вторчермет). Суд первой инстанции оставил иск без рассмотрения ввиду отсутствия у конечных бенефициаров права на заявление множественного косвенного иска. Апелляционный суд направил дело на новое рассмотрение, указав, что непосредственный участник внучатых компаний не будет обращаться в защиту их интересов из-за корпоративного конфликта (справедливый аргумент)[24].

Однако все закончилось оспариванием постановления 4 ААС в кассационной кассации. Суд округа внезапно высказался в пользу двойных косвенных исков, но только когда бенефициар является 100-процентым участником последующих структур, и то в исключительных случаях. В данном деле у бенефициаров не было права на иск[25].

Аргумент о стопроцентном владении не выдерживает критики, так как сам по себе не говорит о наличии или отсутствии интереса в деятельности подконтрольных компаний и о возможности оказывать фактическое влияние. За рубежом для целей двойного косвенного иска достаточно доказать преобладающее участие (50% + в уставном капитале) или фактический контроль в силу иных факторов[26]. Однако давайте зафиксируем и запомним тезис окружного суда о возможности заявления подобных исков в «исключительных случаях».

 

11. «Дело «Спецлогистика» No. 2 (№ А40-286306/2021).

Продолжение истории с оспариванием передачи ж-д вагонов в уставный капитал дочернего общества. На этот раз иск был подан непосредственным мажоритарием Спецлогистики – Рансити групп лимитед. Казалось бы, что может пойти не так (ведь это не двойной косвенный иск, а просто косвенный). Но нижестоящие суды опять отказали в удовлетворении требований, причем в решении первой инстанции оказался совершенно неадекватный тезис о злоупотреблении правом со стороны бенефициаров якобы на том основании, что они, не получив ничего по результатам двойного косвенного иска, инициировали разбирательство от лица участника Спецлогистики, хотя изначально могли дать им необходимые указания…[27].

ВС РФ развернул дело, применив концепцию фактической аффилированности, взаимосвязанных сделок и положения о необходимости одобрения экстраординарных сделок, совершенных по инициативе одной из сторон корпоративного конфликта. Также ВС РФ был вынужден разъяснить нижестоящим судам, что акт приема-передачи имущества в качестве вклада в уставный капитал можно квалифицировать и оспаривать как сделку, а срок исковой давности следует считать по участнику, находящемуся в условиях корп. конфликта «не у дел»[28]. Первая инстанция удовлетворила иск при новом рассмотрении[29].

 

12. Дело Куфмана (№ А40-219032/2022).

И вот мы наконец добрались до резонансного определения ВС РФ.

Куфман И.В. оспаривал решение своего общества (ООО ССТ, «материнская компания»), а также дочернего общества (ООО Станкохолдинг-инвест). Первое решение оспаривалось на том основании, что Куфмана И.В. надлежащим образом не известили о времени и месте проведения собрания. А ведь на этом собрании решался вопрос, требующий согласно уставу ССТ квалифицированного большинства, – голосование долями участия в дочерних обществах. Соответственно, если порядок проведения собрания был нарушен, то указания, данные директору ССТ по поводу голосования на общем собрании дочернего общества (Станкохолдинг-инвест), нелегитимны.

Второе решение как раз то, которое директор ССТ продвинул на общем собрании дочернего общества, голосуя от имени материнского. Решение касалось внесения изменений в устав.

Нижестоящие суды отказали в удовлетворении требований, почему-то проигнорировав разъяснения ВС РФ о том, что решение может быть оспорено из-за существенных нарушений порядка созыва, даже если заявитель миноритарий и не в состоянии повлиять на решение[30].

ВС РФ направил дело на новое рассмотрение. Он исправил ошибку нижестоящих судов, а также отметил следующее[31]:

 

1. По общему правилу статус участника общества (первый уровень), являющегося участником другого общества (второй уровень), не дает право на заявление двойных косвенных исков, т.к. иное бы нарушало частную автономию непосредственных участников другого общества;
2. Однако оспаривать юридический факт голосования директора на общем собрании другого общества можно, если такое голосование зиждется на порочном основании (п. 1 ст. 174 ГК РФ) (вспоминаем дело «Азимут»). Таким образом и решение своего общества, и решение, принятое в дочернем обществе, становятся недействительными;
3. Это возможно в исключительных случаях, когда «бенефициар» не в состоянии защитить свои права иным образом на уровне своего общества (например, путем взыскания убытков со своего директора).

 

Сложно однозначно оценить доводы, приведенные ВС РФ. С одной стороны, высший суд сконцентрировался на вопросе превышения полномочий директора и недействительности решения на первом уровне корпоративной структуры. С другой стороны, из определения можно извлечь тезисы в пользу двойных косвенных исков: лицо, имеющее косвенный экономический интерес в корпорации, вправе их заявлять, но в исключительных случаях. Кроме того, ВС РФ по сути закрепил «лазейку», позволяющую не пугать нижестоящие суды и других участников процесса намеками на двойные косвенные иски: оспаривание решения собрания дочернего общества происходит за счет оспаривания всего фактического состава принятия решений, начиная с материнского общества. Воспринимается такая конструкция со скрипом, но зато ассоциаций со страшными двойными косвенными исками почти нет.

В целом, на данном этапе не стоит рассчитывать на активное применение позиции ВС РФ, поскольку она по умолчанию задает очень ограниченное пространство для заявления подобных исков.

 

Заключение.

 

Примерно так выглядит дискурс двойных косвенных исков в российской судебной практике. Как видно, резонансное в кругах корпоративных юристов «дело Куфмана» на самом деле кардинально не меняет правила игры. Однако если ухватиться за изложенные в нем тезисы и добавить к ним все то, что мы наблюдали в предыдущих процессах, может получиться прочная основа для развития субинститута double (multiply) derivative action. Предлагаю начать с доктринального освещения тех самых «исключительных случаев», при которых подобные иски допустимы (в деле Куфмана они как раз обнаружены не были).

 

***

 

Корпоративные споры (I): создание директором конкурирующего бизнеса

 

Корпоративные споры (II): исключение из общества конкурирующего участника

 

Корпоративные споры (III): назначение директором премий самому себе

 

Корпоративные споры (IV): перехват третьим лицом требования к корпорации // Комментарий к определению СКЭС ВС РФ № 309-ЭС23-8899 от 05.09.2023

 

Итоги корпоративного права в 2023 году (V) / О сокращении интереса к корпоративному праву

 

Корпоративные споры (VI): ответственность директоров за нарушение обязанности разумности (должной заботы)

 

Корпоративные споры (VII): концепция групповых интересов в корпоративных и иных частно-правовых спорах

 

Корпоративные споры (VIII): изменение устава в ущерб интересам бывшей супруги // Комментарий к Определению СКЭС ВС РФ № 306-ЭС23-26474 от 01.07.2024