Корпоративные споры (IV): перехват третьим лицом требования к корпорации // Комментарий к определению СКЭС ВС РФ № 309-ЭС23-8899 от 05.09.2023

 

 

В этом сентябре ВС РФ вынес неоднозначное определение[1], заинтересовавшее специалистов по корпоративному праву и банкротству. Определение уже обсуждалось коллегами, которые заявили о его логичности и обоснованности. У меня несколько иное мнение на этот счет.

 

Суть дела.

Между ОАО «КЭМЗ» (Заемщик) и ООО КБ «Кольцо Урала» (Банк) был заключен кредитный договор, обеспеченный поручительством мажоритарного акционера Заемщика и залогом имущества КЭМЗ. Заемщик исправно погашал кредит, но в какой-то момент оставшаяся задолженность была погашена другим обществом – ООО «Электромаш» (Третье лицо), двумя платежами в пользу Банка. Третье лицо направило Заемщику уведомление о переходе к нему прав кредитора на основании ст. 313 и 387 ГК РФ и потребовало заплатить. Мажоритарный акционер Заемщика – ООО «1 Капитал» подал иск против Банка и Третьего лица о признании платежей недействительными.

В обоснование требований акционер указал, что в ОАО «КЭМЗ» с 2019 года имеет место корп. конфликт между ООО «1 Капитал» и другим акционером – Якуниной Н.Я., контролирующей Третье лицо. Бизнес в ОАО «КЭМЗ» построен таким образом, что продукция ОАО передается по заниженной цене ООО «Электромаш», а потом реализуется другим контрагентам с существенной наценкой. При этом разница от процессов поставки аккумулируется на счетах ООО «Электромаш» и аффилированных структур, ОАО «КЭМЗ» деньги не получает. Погашение долга ОАО направлено на «перехват» ООО «Электромаш» прав требования (злоупотребление правом, ст. 10 + 168 ГК РФ). Кроме того, фактически Третье лицо погасило задолженность не за счет своих средств, а за счет средств, перенаправленных из ОАО «КЭМЗ», в связи с чем все это является притворной сделкой.

 

Позиция нижестоящих судов.

Суды трех инстанций удовлетворили требования мажоритарного акционера[2]. Суд первой инстанции, изучив большое количество серьезных доказательств, установил, что ООО «Электромаш» не обладает трудовыми и иными ресурсами для осуществления собственной деятельности. Якунина Н.Я. неоднократно инициировала созыв собрания ООО «1 Капитал» с целью поставить там своего директора. ОАО «КЭМЗ» имело достаточно средств для самостоятельного погашения задолженности. Третье лицо действовало со злоупотреблением правом за счет средств Заемщика.

При этом суд первой инстанции сделал очень важный вывод о недопустимости перенесения негативных последствий недействительности сделки на Банк. Банк является добросовестным контрагентом, не обязанным интересоваться вопросами возложения исполнения на третье лицо[3] и обстоятельствами корп. конфликта между Заемщиком и Третьим лицом. Поэтому было решено, что последствия недействительности сделки затрагивают только Третье лицо и Заемщика: обязательства Заемщика по кредитному договору считаются прекращенными, переход прав кредитора к Третьему лицу не состоялся, залог прекращается.

Апелляционный суд и суд округа поддержали данное решение[4], но зачем-то развили совершенно неустойчивый тезис об оспаривании сделок с заинтересованностью, якобы Третье лицо является заинтересованным по отношению к Заемщику, поэтому мажоритарный акционер Заемщика (ООО «1 Капитал») вправе оспаривать платежи.

 

Позиция ВС РФ.

Верховный Суд отменил акты нижестоящих судов и направил дело на новое рассмотрение. Вот его основные тезисы:

1. Осуществление Третьим лицом платежей за Заемщика не причиняет вреда Заемщику или кредитору (Банку). Исполнять обязательство за должника можно в силу возложения, либо без такового, и в последнем случае третье лицо как бы выкупает требование к должнику;
2. Заемщик сам обратился к Третьему лицу с просьбой погасить долг (письмо от 11.02.2021);
3. Исполнение обязательства за должника влечет переход прав кредитора к третьему лицу, только если должник и третье лицо не договорились об иных последствиях. В настоящем споре иных договоренностей у сторон не было;
4. Оспариваемые операции не являются притворными;
5. В ситуации корп. конфликта участники могут использовать средства и способы защиты, предусмотренные ГК РФ и корп. законами, но они не должны подменять эти способы защиты исками об оспаривании платежей. Вместо этого участники вправе обратиться с косвенным иском, например, об оспаривании сделки с заинтересованностью или невыгодной сделки (ст. 174 ГК РФ);
6. Нормы Закона о банкротстве являются специальными и не применяются в обычных гражданско-правовых спорах.

 

В чем не прав ВС РФ.

Прежде всего соглашусь с выводом об отсутствии притворности произведенных платежей. Тут в целом все понятно, ведь сделки-платежи совершены между Третьим лицом и Банком, а Банк явно не считал платежи притворными. Выявление притворных сделок между несвязанными лицами, якобы ассоциированными с некими теневыми бенефициарами, распространено в делах о банкротстве, но это явно не тот случай.

Претензии же к ВС РФ можно разделить на 2 основных направления: в части исполнения обязанности третьим лицом и в части способов защиты при корпоративном споре.

Исполнение обязательства Третьим лицом. Исполнение за должника возможно на основании возложения (когда должник попросил третье лицо заплатить за него) или без возложения (когда третье лицо само решает заплатить за должника). Недобросовестное исполнение влечет признание перехода прав кредитора к третьему лицу несостоявшимся[5]. ВС РФ справедливо отмечает, что недобросовестным исполнением может быть только исполнение без возложения (стр. 7 Определения), а не исполнение по просьбе должника. Это логичный подход, но было ли в данном деле возложение?

Верховный Суд указывает на письмо от 11.02.2021, направленное Заемщиком в адрес Третьего лица и содержащее просьбу о погашении долга за Заемщика. Но почему-то данное письмо появилось только в определении ВС, ранее об этом письме никто не говорил и в акты нижестоящих судов оно не попадало. В описательной части постановления окружного суда было отмечено (стр. 3), что возложение, по мнению кассатора, было, но соответствующие доказательства не приведены и не оценены. Предположим, что письмо действительно направлялось. Но директором ОАО «КЭМЗ» является лицо, выступающее в корп. конфликте на стороне Якуниной Н.Я., то есть на стороне Третьего лица (стр. 4 постановления окружного суда). Вполне возможно, письмо было направлено в состоянии сговора, тем более, что дата письма и дата первого платежа одна и та же – 11.02.2021. Странно, что Третье лицо так быстро отреагировало на просьбу Заемщика и в тот же день погасило часть его долга.

Кроме того, возложение исполнения на третье лицо обычно базируется на каких-то основаниях. Например, третье лицо само является должником, и ему дают возможность прекратить свое обязательство путем предоставления в пользу другого контрагента. Или у должника (Заемщика) нет свободных и достаточных средств, чтобы самостоятельно погасить задолженность, и он просит третье лицо оказать помощь. Но в данном деле было установлено наличие у ОАО «КЭМЗ» достаточных средств.

Таким образом, делать выводы о наличии возложения некорректно. Суды в полной мере не разобрались с этим вопросом, но направлять дело на новое рассмотрение с указанием на исполнение обязательства Третьим лицом по просьбе Заемщика со всеми вытекающими последствиями (ст. 387 ГК РФ) необоснованно.

Если же возложения не было, то платежи представляются еще более подозрительными. Принятие исполнения без возложения обязательно, если должник находится в просрочке или если третье лицо подвергается опасности утратить свое право на имущество должника (п. 2 ст. 313 ГК РФ)[6]. В данной ситуации ни то, ни другое не наличествовало, поэтому исполняя обязательство должника без каких-либо оснований, третье лицо несет соответствующие риски.

Способы защиты при корпоративном споре. Второй очень спорный вывод ВС РФ – это недопустимость подмены «корпоративно-правовых» способов защиты общегражданскими с использованием доктрины злоупотребления правом. Коллеги писали, что таким путем развивается тезис о недопустимости разрешения корпоративных конфликтов с помощью не предусмотренных для этого механизмов. Я не совсем понимаю, где сказано о запрете участникам корпораций заявлять иск о констатации ничтожности сделки, совершенной со злоупотреблением правом (ст. 10 + 168 ГК РФ). Где сказано, что заявление подобного иска нецелесообразно именно при наличии в обществе корп. конфликта? Каким образом корпоративно-правовые способы защиты подменяются, если речь идет не о крупной сделке, не о сделке с заинтересованностью и не о взыскании убытков с директора? Лицо, являющееся акционером, заявило иск об «уничтожении» вредоносной сделки между третьими лицами. При наличии законного интереса такое лицо вправе заявлять подобный иск. Суд округа как раз указал, что истец подтвердил свой законный интерес в нуллификации сделки (стр. 7 постановления).

Что касается «косвенных исков об оспаривании сделки с заинтересованностью или невыгодной сделки (ст. 174 ГК РФ)», то на чем основывается предпочтительность такого способа защиты в данном деле? Судя по всему, ВС РФ говорит о сделках, совершение которых опосредовало вывод продукции из ОАО «КЭМЗ» в пользу ООО «Электромаш». Но, во-первых, сделка с заинтересованностью – это сделка между корпорацией (в данном случае ОАО «КЭМЗ») и лицом, действующим в состоянии конфликта интересов. Лицо, действующее в состоянии конфликта интересов, в данном деле не идентифицировано, поскольку корп. законодательство предусматривает закрытый перечень лиц, имеющих заинтересованность, а также устанавливает формальные критерии их идентификации[7]. Оспаривание невыгодных сделок (п. 2 ст. 174 ГК РФ) – это крайне неповоротливый механизм, требующий доказывания явного ущерба и субъективной недобросовестности контрагентов. Контрагенты ОАО «КЭМЗ» скорее всего были добросовестными, поскольку приобретали продукцию завода по рыночным ценам. Доказать обратное почти невозможно.

Во-вторых, транзитная схема реализации продукции ОАО «КЭМЗ» действовала на протяжении какого-то периода времени. По всей видимости, такое положение вещей всех более-менее устраивало, но до определенного момента. В определенный момент корп. конфликт разгорелся, и Якунина Н.Я. решила перехватить требования к ОАО «КЭМЗ», воспользовавшись положением свой подконтрольной структуры. Поэтому ее оппонент ООО «1 Капитал» решил исправить положение, направив иск об уничтожении платежей, а не об оспаривании невыгодных сделок, совершенных в прошлом до обострения конфликта.

Таким образом, непонятно, зачем ВС РФ просчитывает за участников корпорации перспективность и предпочтительность конкретных решений и используемых способов защиты, не вдаваясь в детали корп. конфликта. Вообще тезисы о недопустимости использования тех или иных средств в рамках корп. конфликтов выглядят неубедительно. На мой взгляд, для разрешения корпоративного конфликта могут использоваться любые законные средства, в том числе нуллификация сделок третьих лиц, совершенных в ущерб интересам корпорации.

Классические аргументы об «опасности» ст. 10 ГК РФ и непозволительности ее произвольного применения не учитывают реальное положение вещей и обстоятельства конкретного дела. В данном деле недобросовестность третьего лица скорее есть, чем ее нет, поскольку стремление третьего лица погасить долг состоятельного заемщика едва ли связано с чем-то иным, чем с перспективой перехватить права требования к заемщику, поручителю (ООО «1 Капитал») и завладеть предметом залога. Принудительный перехват требований (без согласия должника) признается типичным примером заведомо недобросовестного поведения в ущерб интересам должника и иных лиц[8]. При этом нижестоящими судами был защищен добросовестный кредитор (Банк). Следовательно, применение доктрины злоупотребления правом оправданно.

Наконец, пара слов про Закон о банкротстве. Нижестоящие суды вовсе не говорили о возможности применения специальных банкротных норм в гражданско-правовых спорах. Посмотрите сами. Апелляционный суд указывал, что отсутствие процедуры банкротства не влияет на применение п. 21 ППВС № 54 (стр. 14 постановления 17 ААС); суд округа отмечал, что можно оспаривать вне рамок дела о банкротстве юридические факты, обладающие признаками самостоятельных сделок, на основании норм ГК РФ (стр. 8 постановления окружного суда). И все это было сказано в противовес доводам апелляционной и кассационной жалоб, в которых заявитель сам указывал на обязательность процедуры банкротства. Таким образом, слова ВС РФ и некоторых комментаторов об ошибках нижестоящих судов в этой части не соответствуют действительности.

 

                                                    ***

 

Другие материалы по корпоративному праву:

Корпоративные споры (I): создание директором конкурирующего бизнеса

Корпоративные споры (II): исключение из общества конкурирующего участника

Корпоративные споры (III): назначение директором премий самому себе