Дело Сулейманова: профессора и опера вместо доказательств

Первый кассационный суд общей юрисдикции оставил без удовлетворения нашу жалобу по делу Рамазана Сулейманова, которого обвинили в том, что он дискредитировал Вооруженные Силы РФ.

Напомню, что Рамазан Сулейманов сам добровольцем участвовал в СВО в составе боевого отряда. Его сестра также участвовала в СВО и погибла там. Рамазана обвинили в том, что он находился в одной из башен Нижегородского Кремля, откуда разбрасывал листовки, содержащие призывы к освобождению Игоря Стрелкова, что стало основанием для привлечения его к административной ответственности по ч. 1 ст. 20.3.3 КоАП РФ.

Резолютивная часть решения кассационного суда для меня была ожидаемой, ведь это дело политическое. Интересной же представляется мотивировочная часть решения, в которой, как мне представляется, не дано оценки ни одному из десятков доводов нашей жалобы. Впрочем, можно ли ее вообще в таком случае именовать мотивировочной это большой вопрос.

К сожалению, в последнее время (особенно после выхода России из-под юрисдикции ЕСПЧ) Верховный Суд РФ по делам об административных правонарушениях начал часто выносить решения, мотивировочная часть которых сводится к перечислению статей КоАП РФ и фразе: «нарушений не выявлено, оставить все без изменения». При этом ни один довод жалобы (каким бы сильным он не был) не получает надлежащей мотивированной оценки. И было очевидным, что нижестоящие кассационные суды рано или поздно перехватят эту тенденцию, что и стало, к сожалению, в последнее время часто наблюдаться на практике.

Для наглядности приведу пару доводов нашей жалобы, которые не получили никакой оценки кассационного суда по этому делу.

Нижегородским районным судом г. Нижнего Новгорода, рассматривавшим это дело по первой инстанции, к участию в деле в качестве специалиста был привлечен профессор Нижегородского государственного лингвистического университета, доктор исторических наук Сергей Васильевич Устинкин, у которого судья интересовался, дискредитировал ли Рамазан Сулейманов Вооруженные Силы РФ или нет.

Обратимся к ч. 1 ст. 25.8 КоАП РФ в которой приведен закрытый перечень полномочий специалиста по делу об административном правонарушении: оказание содействия в обнаружении, закреплении и изъятии доказательств, а также в применении технических средств. Возникает вопрос: какое из указанных полномочий выполнял специалист в настоящем деле? Если бы профессор С. В. Устинкин помогал производить фотосъемку на месте предполагаемого деяния или настраивал компьютер в зале суда, то все бы было в порядке. Он же высказывал суждения относительно квалификации действий Сулейманова, чего не имел права делать в соответствии с приведенной нормой права.

Если мы обратимся к видам доказательств по делу об административном правонарушении, определенным в ч. 2 ст. 26.2 КоАП РФ, то не увидим там никаких суждений, пояснений или заключений специалиста. Надлежащим доказательством по такому делу могло стать заключение эксперта, но в назначении судебной экспертизы по ходатайству защиты судом по непонятным причинам было отказано. Но никакие устные пояснения специалиста, которые суд положил в основу обжалуемого решения, доказательством в соответствии с ч. 2 ст. 26.2 КоАП РФ быть не могут.

Но еще более поразительным представляется характер вопросов, которые задавались судом специалисту. Перед ним были поставлены вопросы квалификации, относящиеся к исключительной компетенции суда. Например, судья задал специалисту С. В. Устинкину следующий вопрос: «поясните, направлены ли описанные в протоколе об административном правонарушении действия на дискредитацию использования Вооруженных Сил Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности?», на что специалист ответил: «Указанные действия, несомненно, направлены на дискредитацию Вооруженных Сил Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности».

Возникает вопрос: какое вообще имел право кто-либо кроме суда решать являются ли какие-либо действия дискредитацией Вооруженных Сил или нет? Такой вопрос не мог быть поставлен ни перед экспертом, ни перед специалистом, ни перед кем-либо еще кроме судьи. Это все равно, что спросить у судмедэксперта является ли то, что изложено в обвинительном заключении квалифицированным убийством.

Удивительно, но именно на ответах специалиста суд первой инстанции основывал свое решение. На мой взгляд, очевидно, что все без исключения суждения специалиста С. В. Устинкина, данные им по настоящему делу, являются недопустимыми доказательствами.

Одним из других доводов нашей жалобы было полное отсутствие доказательств нахождения Рамазана Сулейманова на месте вменяемого ему деяния. Для того чтобы кого-то обвинить в совершении административного правонарушения в первую очередь нужно доказать, что он вообще был на месте соответствующего деяния. В силу той же ст. 26.2 КоАП РФ это может быть сделано исключительно на основании доказательств, закрытый перечень которых определен в ч. 2 этой статьи. Удивительно, но в нашем деле мы не наблюдаем и этого.

Нет ни свидетелей, ни видеозаписей, ни чего-либо другого, что бы указывало на то, что Сулейманов вообще в тот день находился в Нижегородском Кремле. Вместо этого судья опросил в судебном заседании неких оперативных сотрудников полиции, которые сообщили, что они провели какие-то оперативно-розыскные мероприятия, в результате которых они якобы установили, что именно Сулейманов выходил из башни Кремля. Что это были за ОРМ до сих пор остается загадкой.

Конституционный Суд РФ неоднократно подчеркивал, что результаты ОРМ не являются доказательствами, а представляют собой лишь сведения (как правило, секретные), которые в дальнейшем могут помочь получить доказательства в установленном процессуальным законом порядке. Очевидно, что использование результатов ОРМ в качестве доказательств по делу об административном правонарушении является недопустимым.

В нашем же деле суд использовал в числе доказательств даже не результаты ОРМ, а голословные объяснения оперативных сотрудников полиции о неких гипотетически проведенных ОРМ. Что это были за ОРМ, в чем они заключались, соответствовали ли они закону и где находятся их результаты остается тайной покрытой мраком. Очевидно, что ни результаты ОРМ, ни тем более не раскрытые результаты ОРМ не могли являться доказательствами по настоящему делу и использование их судом в настоящем деле является существенным процессуальным нарушением.

Наша жалоба содержала множество и иных доводов. Как Первый кассационный суд общей юрисдикции с ними детально разобрался, можно ознакомиться здесь.

Я убежден, что решение, не содержащее оценки ни одного довода жалобы, является немотивированным, что не отвечает как требованиям КоАП РФ (в том числе ст. 30.18 КоАП РФ), так и конституционным положениям, гарантирующим каждому надлежащую судебную защиту.

В ближайшее время судебные акты, вынесенные в отношении Рамазана Сулейманова, будут обжалованы в Верховный Суд РФ. Многие юристы надеются на то, что назначение нового председателя Верховного Суда РФ положительно повлияет на качество соответствующих судебных решений. Я же надеюсь на то, что эти решения хотя бы станут мотивированными.