Экономический тайфун: почему биткоин – пирамида, спишут ли долги гражданам, заморозят ли вклады

С экономистом и постоянным экспертом Пруфы.рф Всеволодом Спиваком мы обсудили главные экономические и политические темы республиканской, российской и мировой текущей действительности.

– Вы смотрели прямую линию с президентом? Как вам такой формат общения с людьми и решения их проблем?

– Мне кажется, народных проблем стало меньше решаться, это все заметили. Прошлый формат мне нравился больше, по крайней мере, веселее было.

– Я тоже внимательно смотрел и записывал. Оказалось, что в России ожидается рост экономики значительно больше, чем в США и Европе. А надежность экономики – результат суверенитета, в том числе, технологического. Как вы оцениваете российскую экономику?

– Рост экономики считается, как рост ВВП, это основной показатель, его надо использовать, но надо понимать и недостатки этого показателя. Если, условно говоря, вы будете раскапывать яму, а я ее закапывать, результат нашей совместной работы будет фактически нулевым, но при этом мы оба создадим ВВП.

Поэтому, когда мы говорим о росте экономики, особенно в условиях военного времени, надо иметь в виду, что в Советском Союзе во время второй мировой войны экономика все время росла за исключением одного года. Этот рост избыточно обеспечен оборонным заказом. Я более чем в этом уверен: у меня нет цифр, потому что они закрыты. Но это, во-первых, нормально во время напряжения сил и средств государства, направленных на обеспечение гособоронзаказа. Во-вторых, этот рост мало чего приносит для потребительского сектора.

Президент корректно сказал, что рост дохода опережает рост товарной массы. Так вот, я думаю, что танки, снаряды и пушки вряд ли создают этот объем товарной массы. А рост доходов противопоставляется именно товарам и услугам, которые поступают на открытый рынок.   

– СВО дала мощный импульс развитию промышленности. Что будет после окончания – спад?

– Однобоко, но действительно дала импульс развитию промышленности. После окончания СВО, если говорить рационально, должен быть спад. С другой стороны, мы видим период распада Советского Союза, когда всем была понятна неадекватность существующей экономической модели, танки тысячами продолжали выпускаться. Потому что остановить производство означало оставить сотни тысяч людей без работы и без хорошей зарплаты.

Соответственно, руководители этих предприятий выбивали ресурсы, в том числе, лоббируя на региональном, федеральном уровне. И уже в полумертвой экономике в стране, которая не ставила себе целью сопротивляться США и блоку НАТО, продолжался выпуск тысяч танков, которые уходили в никуда.

Есть определенная вероятность, что мы можем повторить ту же ситуацию. Потому что уже есть десятки, сотни, тысячи интересантов, для которых остановка военного производства будет означать потерю сверхприбыли. Вопрос даже не прибыли – это образ жизни.

– Конец года – время принятия бюджетов – федерального, регионального. Говоря о федеральном главном финансовом документе, что такое оборонный бюджет?

– Это совокупность затрат, связанных с обороной. У нас затраты на оборону составляют 6% (ВВП). Это больше среднего. НАТО сейчас пытается вынудить своих членов тратить 2% ВВП на «оборонку», но не все это соблюдают. Хотя количество стран, которые тратят 2%, резко выросло за последние несколько лет. Более того, у них стоит цель тратит 3% ВВП. В принципе, 6% ВВП для нас не является чем-то экстраординарным, большим. И не обязательно оказывает негативное воздействие на экономическое развитие. Мы можем посмотреть на Израиль, который десятилетиям тратил намного больше, и при этом успешно развивался, постоянно повышая качество жизни своих граждан. Поэтому 6% – много, но не экстремально.

С другой стороны, эта цифра не совсем точна, потому что в эти 6% не входят затраты регионов на обеспечение СВО. Не входит льготное ценообразование на госзаказ. Не входят субсидии предприятиям госзаказа. Мы видим, что ЦБ повышает ставку, но при этом выдается огромное количество льгот, субсидий, субсидированных кредитов. Полную сумму затрат на оборонзаказ мы посчитать не можем, но я уверен, что она существенно выше 6 процентов – просто она разбросана по статьям, напрямую не связанным с оборонзаказом.  

– Бюджет Башкирии приняли с дефицитом в 4 миллиарда на 2025 год. На последующие два года (2026 и 2027) планируется бездефицитный бюджет. Почему так, учитывая, что текущий год мы проживаем с большим дефицитом – затраты снизили или деньги нашли?

– Расходы не упали, им падать некуда, они даже выросли. Но огни выросли ниже темпов роста инфляции. Если не ошибаюсь, рост затратной части составил 7%, при том, что инфляция в Башкирии будет в районе 8,5%-9,5%.

Я думаю, что этот особенность бюджетного процесса. В ходе исполнения бюджета в 2025 году дефицит бюджета, думаю, будет увеличен, так же как будут увеличены доходная и расходная части бюджета.  

Если на 7% растет расходная часть, это означает, что вы не можете индексировать зарплаты даже по инфляции. А средний рост зарплат, как мы видим, в Башкирии и в России превышает инфляцию. С другой стороны, если не индексировать зарплаты, будет очень трудно найти работников – сейчас уже есть нехватка кадров в медицине, образовании, сфере ЖКХ. Поэтому я думаю, что зарплаты будут неизбежно индексироваться темпами, превышающими рост расходов бюджета. Образующиеся дыры должны будут закрываться.   

– Может быть, принятие бездефицитного бюджета – это популистский шаг?

– Я думаю, технически они уже привыкли. Много лет уже так происходит: принимается один бюджет, потом внутри года происходит несколько итераций. Причем, итерации носят однонаправленный характер – это увеличение расходной части бюджета и зачастую увеличение доходной части бюджета. Им так удобно работать.

– Почему ЦБ РФ оставил размер ключевой ставки на уровне 21%?

– На протяжении последних 1,5-2 месяцев мы видим резкое торможение темпов выдачи кредитов, что является одной из ключевых задач повышения ключевой ставки. В этом контексте можно говорить, что ЦБ достиг определенных успехов.

С другой стороны, останавливать сейчас рост ставки для ЦБ было рискованно, но он был вынужден это сделать, исходя из возросшего политического давления.

Надо понимать, что у ЦБ есть и другие инструменты, применяя которые он будет ужесточать денежно-кредитную политику, не поднимая ставку.

– Выдача кредитов резко уменьшилась, как вы сказали. В том числе, за счет ипотеки. Что будет с недвижимостью? Ведь ипотека падает, строители не строят.

– Себестоимость строительства пока еще ниже цены продажи. И запас достаточно существенный. Другое дело, что формирование земельных банков будет вестись не так активно, цена замели может упасть. Невозможно обслуживать кредиты, которые были взяты под формирование земельных банков. Я не вижу перспектив обвала рынка.

– А цены падают?

– Снижение идет в пределах статистической погрешности. Поэтому пока не понятно, есть ли оно, снижение цен. Другое дело, что продажи снизились. Возможно, формируется навес для дальнейшего падения цен. Но я думаю, что не стоит ждать того, что жилье обесценится. Другое дело, что цены могут расти темпами ниже инфляции, ниже темпов роста издержек.    

– То есть, с отраслью в ближайшее время ничего не случится?

– Те, кто закредитован, те, кто формировал избыточные земельные фонды, особенно за счет кредитов, для них могут наступить проблематичные времена. Для тех, кто работает четко и быстро, без кредитов, просто упадет прибыль.

Мы видим группу «Самолет», для которой ситуация достаточно печальная. Если такая ситуация продлится год-два, я не знаю, как они будут из нее выходить. Это потому что они взяли много кредитов, которые вынуждены обслуживать по бешенным ставкам.

– Наша страна постоянно списывает долги другим странам, например, африканским. Когда начнут списывать долги своим гражданам и предприятиям?

– Примеры списания долгов в истории есть. Но я не думаю, что экономическая ситуация в стране такая, что списание долгов позитивно скажется на экономическом развитии. С одной стороны, списание долгов освобождает людей – они могут проявлять большую потребительскую активность. С другой стороны, списание долгов разрушает доверие и возможности дальнейшего кредитования.  

Несмотря на то, что в СМИ часто звучит тревога по поводу закредитованности населения, если провести международный анализ, выяснится, что уровень закредитованности населения у нас достаточно низкий. Совокупный объем потребительских кредитов в России к концу года будет на уровне 47-48 триллионов рублей, что соответствует примерно 25% ВВП. В то время, как в некоторых развитых странах эта цифра превышает 100%, нормальным является уровень 60-80%, и это никого не пугает.

Другое дело, обслуживание кредита под 30% - это другое, нежели под 5%, как в Европе. Но и здесь на обслуживание идет что-то на уровне 10%-12,5% средств граждан, что тоже не много. При этом опережающими темпами растет число людей, которые берут кредиты для того, чтобы перекредитоваться: есть прослойка людей, которые погружаются в долговую яму. Но такие люди и такая проблема есть в любой стране.

Надо отметить, что количество средств граждан, которые лежат на счетах, больше, чем количество средств, которые граждане получили в виде кредитов. На счетах сейчас лежат порядка 52-53 триллионов рублей.

– Как вы оцениваете вероятность заморозки вкладов населения?

– Есть «раздутая» денежная масса, которая растет опережающими темпами относительно ВВП и относительно товарной массы. Сейчас эти деньги аккумулируются на счетах, будучи привлеченными большими ставками, это абсолютно адекватное поведение физических лиц.

С другой стороны, если у вас 52-53 триллиона на счетах, это означает, что в следующем году с учетом продолжающего роста депозитов будет выплачено плюс-минус 15 триллионов рублей. А это треть бюджета страны. Эти деньги надо откуда-то взять. Это пирамида, которая как-то должна разрешиться. Потому что, если эти деньги просто выйдут на рынок, это может обернуться галлопирующей инфляцией, даже гиперинфляцией. Замораживание вкладов является одним из инструментов, который позволит стерилизовать эту денежную массу.

С другой стороны, в экономике еще достаточно большой запас прочности. И с политической точки зрения, мне кажется, это решение не приемлемо. То есть, в среднесрочной и долгосрочной перспективе это одна из опций, но пока, мне кажется, это слишком сильное средство. Но пока об этом говорить рано.

Накопившуюся денежную массу можно стерилизовать более мягкими методами. Например, опустив курс рубля. Да, поживем год-два с инфляцией 15-20%. Это не критично.

– Турция годами с такой инфляцией живет

– Да. Год-два с такой инфляцией, и проблема полностью исчезнет. У ЦБ есть инструменты, ресурсы, которые позволят не перевести инфляцию в 15%-20% в инфляцию в 100%.

– В чем хранить сбережения – депозиты, доллары?

– Сейчас адекватной историей выглядят депозиты, банки предлагают 25%. Инфляция ниже: кладя деньги на депозит, вы однозначно зарабатываете. Но сейчас нужно постоянно следить за новостями: вполне возможно через три месяца ситуация изменится. Сейчас депозит является адекватным способом не только сохранения, но и приумножения капитала.

– Что будет с курсом доллара?

– Денежная масса накапливается, создается понижательное давление на курс рубля. Когда курс рубля понизится – не знаю. Ведь есть другие игроки – Центробанк, внешние игроки. Есть куча факторов, но в общем и целом, в среднесрочной и долгосрочной перспективе курс рубля должен понижаться.

– Почему бензин постоянно дорожает?

– Цены на бензин растут – это такой расхожий мем. Если вы посмотрите на уровень цен на бензин за 10 лет, они выросли примерно на 50%-55%. Инфляция за этот же период времени составила более 100%. Исторически мы видим, что цены на бензин растут медленнее инфляции и даже сдерживают инфляцию.

– Правительство Башкирии, наконец, назначили. Почему мы больше трех месяцев жили без правительства?

– Думаю, что ответ для всех очевиден: это связано с согласованием персонального состава. Хотя с учетом федеративного характера нашего государства необходимость согласования выглядит странно. С другой стороны, это, возможно, отражает авторитет руководителя региона в федеральных структурах. Мне трудно представить, чтобы руководитель Чечни или Татарстана 3-4 месяца согласовывал министров.

– Владимир Путин недавно подписал указ, которым ввел новые показатели эффективности работы – KPI для руководителей регионов. Почему они были изменены?

– Я думаю, что есть понимание того, что, несмотря на красивую картину, которую регион демонстрирует, и, несмотря на то, какие красивые рейтинги рисуются, есть понимание того, что эта картина не совсем адекватна. Это касается всех регионов. Наверное, пытаются сделать систему KPI более адекватной.

– Биткойн достиг стоимости в более 100 тысяч долларов за монету, потом «откатился». Что будет дальше, стоит ли покупать?

– Биткойн ничем не обеспечен, мы это прекрасно понимаем. Как мировое платежное средство, я его тоже мало представляю. Потому что как только объемы транзакций, совершаемых с помощью валют наподобие биткойна, станут значимыми для больших государств, они неизбежно будут принимать меры по контролю за этими транзакциями.

Доказанная практическая ценность биткойна пока – это проведение серых и криминальных платежей. Это относительно небольшая часть от совокупности платежей, для которых теоретически был создан биткойн. В долгосрочной перспективе это спекулятивная валюта, по большому счету это выглядит пирамидой. Это глобальная пирамида, которая может существовать много-много лет. Продавать квартиру, чтобы купить, не стоит. Поиграть можно, но не на все деньги. Я играть не буду.

– Разлив мазута в Анапе – как это повлияет на экономику страны и региона?

– На экономике России это вряд ли скажется. А продажи отелей в Анапе «просядут». Надолго ли это? Думаю, это вопрос к экологам.

– Есть опасения, что мировые на газ упадут, в том числе, с сирийскими событиями. Это значит, что внутри российского рынка цены вырастут? Компенсировать убытки будут бабушки и дедушки?

– Производители газа неизбежно будут компенсировать свои убытки. Что касается падения цен на мировом рынке в связи с сирийскими событиями, я думаю, что это вопрос не одного года. Если речь идет о выводе ближневосточного газа на европейские рынки – для этого еще газопровод построить надо. А мы еще не знаем, станет ли Сирия безопасным местом.

– Избрание Трампа чем «грозит» России с точки зрения политики и экономики?

– Во-первых, он один из немногих политиков в мире, который не просто делает политику, но и политику шоу. Во-вторых, это некое дуновение свежего ветра на давно структурированном политическом поле США, Европы, поэтому это интересно. Но при этом сверхожиданий от его прихода, я думаю, у нас быть не должно.

Мы должны понимать, что в американской системе сдержек и противовесов президент является самой значимой, но лишь одной из фигур, которая участвует в принятии решений. И если другие акторы ему оппонируют, то президент ничего сделать не может.

А дальше – в январе-марте мы посмотрим с интересом, напряжением, надеждой, может быть, на его действия относительно урегулирования конфликта между нашими странами.      

– А как его приход к власти скажется на экономическом состоянии России?

– У нас экономика подчинена политике. Я думаю, что и действия Трампа по отношению к России будут подчинены ходу решения конфликта на Украине. Исходя из этого будут предприниматься какие-то действия в отношении санкций, их отмены. Но сверхожиданий быть не должно. Надо четко понимать, что значительная часть санкций будет отменяться годами и десятилетиями: одномоментно их никто с нас не снимет.