Про объявление резолютивной части решения

Недавно Р.Бевзенко в комментариях к моему сообщению (https://zakon.ru/blog/ 2023/12/18/pro_peremenu_mest _slagaemyh_-_3) задал вопрос касательно провозглашения резолютивной части решения после окончания судебного заседания.

<<А что думаете по поводу обязательного провозглашения резолютивной части решения после окончания заседания? Это хорошее решение или плохое?>>

Как и все простые вопросы – убеждаюсь постоянно – этот не имеет простого ответа.

На первый взгляд, всё уже сказано, лучше не сформулируешь: «Dura lex, sed lex»; «Это так. Это не может быть иначе». Есть ли смысл обсуждать обстоятельства, от такого обсуждения не зависящие?

Но Роман Сергеевич проявил здесь отнюдь не праздное любопытство: без малого пять лет назад в своём блоге он назвал вынужденное срочное оглашение резолютивки первой среди причин судебных ошибок (https://zakon.ru/blog/2019/2/21/pyat_prichin_ sudebnyh_oshibok#comment_486659). Поэтому я решил выйти из формата комментария и поразмышлять на заданную тему.

----------------

Задавшись вопросом, о каких обстоятельствах идёт речь, обнаруживаешь, что тут «не всё так однозначно». Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить хотя бы положения статей 199 ГПК РФ «Составление решения суда» и 176 АПК РФ «Объявление решения». Тем не менее, ясно, что оглашение резолютивной части по окончании судебного заседания - императив.

Казалось бы, судьям радоваться надо: ведь это – исключение из общего правила о вынесении полнотекстового решения, которое многие десятилетия присутствует в процессуальном законе. Так, нет же, требование объявить резолютивку во многих случаях воспринимается ими как, пусть меньшее, но всё-таки зло, тяжкое бремя. Почему? Писать-то гораздо меньше.

Лично мне назвать льготой безотлагательное чтение вслух резолютивки мешает очевидная декларативность предписания процессуального закона о мотивированном решении. А диспозитивность формулировок статьи 176 АПК РФ заставляет то и дело бросать взгляд на корешок учебника Т.В.Кашаниной «Юридическая техника». Но истолковать эти положения так, что судья вправе и резолютивку не объявлять, и решение в полном объёме попозже написать, увы, не получается. А хорошо бы…

И тут предвижу вопрос: «А что, так можно было, что ли?!»

Да, можно. Но – вот именно, что было. Причём, последний раз – не так и давно.

----------------

Любопытна динамика соответствующего правила в отечественном процессуальном законодательстве.

Статья 702 УГС РИ допускала отложение объявления резолюции до одного из последующих заседаний, если дело сложное и требует продолжительного совещания.

Статья 177 ГПК РСФСР 1923 г. аналогичного правила уже не содержала, разрешая отложить только изготовление мотивированного решения. Такой подход сохранился в ГПК РСФСР 1964 года и ГПК РФ.

Итак, последние 100 лет гражданский процессуальный закон требует от судьи по окончании разбирательства дела принять решение и тут же объявить, как минимум, его резолютивную часть.

В арбитражном процессе ситуация иная, поэтому – несколько подробнее.

= Положение о порядке разрешения имущественных споров между государственными учреждениями и предприятиями 1922 г. (ст.15) и Правила производства дел в арбитражных комиссиях 1923 г. (ст.32) предусматривали объявление решения в том же заседании, в котором дело слушалось по существу. Отсрочить разрешалось только изложение сложной мотивировки.

= В отличие от того, статья 41 Правил рассмотрения и разрешения имущественных споров органами госарбитража 1934 г. в виде исключения из общего предписания (немедленно по заслушании дела в присутствии сторон) допускала для «более сложных» дел отложение объявления решения на три дня. В этой статье не упоминаются резолютивная и мотивировочная части решения, что объясняется спецификой его оформления. В тот период привычного нам по его структуре решения в виде отдельного документа не существовало; оно излагалось в протоколе заседания госарбитража.

«При чтении этих Правил прежде всего бросается в глаза отсутствие чёткого разграничения трёх особых по их природе актов: протокола, определения и решения <…> Правила смешали протокол с решением, объединили их в общий арбитражный акт…» (Штейнберг А. О протоколах заседаний, частных определениях и судебно-арбитражных решениях // Арбитраж. 1938. №11-12).

Современниками критиковались и иные положения «Правил» (см., например: Б.М. Оформление арбитражных решений // Арбитраж. 1935. №22; Шкундин З. Об уточнении правил рассмотрения арбитражных споров // Арбитраж. 1938. №11-12). Поэтому не случайно было издано Инструктивное письмо Госарбитража при СНК СССР от 03.04.1940 №ГА-5 «О порядке оформления решений и постановлений госарбитража», определившее, в частности, что протокол должен состоять из трёх частей:

а) сущность спора с кратким изложением точек зрения сторон;

б) мотивы, которыми руководствовался арбитр при вынесении решения;

в) резолютивная часть.

Но оформление интересующей нас части протокола в виде самостоятельного документа не предусматривалось и не практиковалось.

= Статья 93 «Правил» 1963 г. при незначительных текстуальных изменениях сохранила изложенный подход: принятие решения может быть отложено на срок не более трёх дней. Здесь также ничего не сказано про мотивировочную и резолютивную части по названной выше причине: «Решения и определения, принятые в заседании, излагаются в протоколе» (ст.87). Зато статья 88 уже требовала: «В протоколе, кроме решения … должно содержаться: … мотивы, которыми арбитраж руководствовался при вынесении решения…». Понятно, что под «решением» здесь понималась, собственно, резолюция.

= Пункт 101 «Правил» 1976 г. «Объявление решения» гласил следующее.

«Принятое решение объявляется … в заседании после рассмотрения дела. Государственный арбитр вправе объявить только резолютивную часть решения.

По особо сложным делам государственный арбитр может отложить принятие решения на срок не более трёх дней...»

= Статья 82 «Правил», соответственно, 1980 г. и 1988 г. воспроизводила только первый абзац пункта 101 «Правил» 1976 года, то есть, госарбитр теперь не мог отложить принятие решения, что дозволялось ему предшествующие 46 лет.

= Но спустя 12 лет в первом АПК РФ (1992 г.) указанная «льгота» вновь появилась. Статья 106 «Принятие решения» в 4-м абзаце гласила: «В исключительных случаях, по особо сложным делам, принятие решения может быть отложено, но не более, чем на три дня». А далее, в статье 109 «Объявление решения» было написано: «Принятое решение объявляется … в заседании после окончания рассмотрения дела. Председательствующий вправе объявить только резолютивную часть решения.»

Видимо, по причине (на мой взгляд) несогласованности процитированных положений, в комментарии к статье 106 (Под ред. В.Ф.Яковлева. М. 1994.) вместо толкования нормы четвёртого абзаца было, по сути, изложено содержание статьи 108.

= Статья 134 АПК РФ 1995 г. определила объявление резолютивки альтернативой немедленному вынесению полнотекстового решения, тем самым, надо полагать, была навсегда отменена обсуждаемая «льгота».  То есть, правило об отсрочке оглашения резолютивной части арбитражного решения просуществовало без малого полвека.

= Формулировка статьи 176 действующего АПК РФ несколько отличается, но принципиальное положение осталось прежним.

Таким образом, последние почти тридцать лет немедленное объявление резолютивной части решения в арбитражном процессе является безусловно обязательным. Это, конечно, существенно меньше, чем в общегражданском судопроизводстве, но смена уже нескольких поколений госарбитров / судей не даёт повода говорить о некой «ностальгии». Поэтому отношение судей к обсуждаемому правилу зиждется на реалиях сегодняшнего дня. 

А краткий экскурс в историю позволяет говорить, что эти «реалии» остаются неизменными уже не одну сотню лет. О чём идёт речь, судьям объяснять не нужно. Для незнакомых с судейской «кухней» - вдобавок к упомянутой выше статье 702 УГС, по правилам которой «по делу сложному или требующему продолжительных совещаний дозволяется отложить постановление резолюции до другого заседания» - следующая цитата.

«… Резолюции по делам, даже и несложным, откладываются почти всегда не на одну, а на две недели. Делается это совсем не потому, что продолжительность совещаний требует такого срока. Оно есть продукт непосильного обременения наших судей колоссальной работой…» (Гольденвейзер Як. Об откладывании резолюций по гражданским делам // Вестник права. 1900. Кн.9). Автор сообщает об установлении в статье 613 Проекта нового Устава гражданского судопроизводства 2-недельного срока для объявления отложенной резолюции: «В мотивах к этой статье приводится случай в одной из судебных палат, где резолюция была объявлена через полгода.».

Полагаю, сравнивать здесь профессиональную грамотность судей, количество и сложность разрешаемых споров будет некорректным, да и не в этом дело. Уже писал, что общей причиной судебных ошибок, в т.ч. влекущих отмену / изменение решений, считаю, главным образом, огрехи мыслительной деятельности судьи. Понятно, сам я не большой специалист – «мозговед», но есть очевидные вещи, мимо которых не пройти. Главное здесь - интенсивность нагрузки, когда судья вынужден совершать сложную умственную работу в короткие, часто – недопустимо короткие, сроки.

И это, как видим, проблема не только нашего времени. Но в прошлые годы она решалась на законодательном уровне, а существующий нормативный подход, по моему – понятно, необъективному – мнению, не свидетельствует о происшедшем принципиальном изменении к лучшему положения арбитражных судей.