Гражданский кодекс Японии (перевод на рус.): на страже интересов добросовестных третьих лиц

В самом скором времени издательство "Проспект" выпустит из печати перевод Гражданского кодекса Японии (1896г.), подготовленный студентами выпускного курса юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, обучающимися по программе бакалавриата "Юриспруденция (с углубленным изучением японского языка и права Японии)".  Хочется выразить признательность всем участникам этого непростого проекта и, прежде всего, тем студентам, которые выступили в качестве переводчиков и взяли на себя основой объем работы - Дарье Власенко, Анастасии Зайцевой, Сан Хёну Ли, Даниэле Купче и Йоханну Шнайдеру. Не сомневайтесь, рано или поздно результат вашего труда окажется очень востребованным! Читатели, обратите внимание на этих ребят, они справятся не только с кодексом Японии :). 

И авторы, и я, как ответственный редактор, благодарны за активное содействие  в реализации этого проекта руководителю японской программы - Илье Васильеву (СПбГУ), а также нашим японским коллегам - профессору Наоки Канаяма и адвокату Хирао Кодзи. С оглавлением кодекса можно ознакомиться в приложении.

Несмотря на свой почтенный возраст, Гражданский кодекс Японии может дать много пищи для ума, причем не только студентам, но и преподавателям частноправовых дисциплин, и даже практикующим юристам. Например, поражает то, с какой заботой и пунктуальностью японский законодатель включает во многие статьи оговорки о том, что то или иное поведение управомоченного лица (например, оспаривание сделки) допустимо при условии, что это не нанесет ущерба правам добросовестных третьих лиц. Для японских юристов защита добросовестного участника гражданского оборота - на первом месте, без каких-либо исключений. В приложении к переводу кодекса приводятся некоторые примеры из практики Верховного Суда (ранее - Верховного Трибунала) Японии, и первый из них, разумеется, на тему добросовестности. 

Пару месяцев назад я опубликовал несколько постов, посвященных искам прокурора (действующего в публичных интересах) о признании отсутствующим зарегистрированного права на земельный участок. Первый пост можно посмотреть здесь:  https://zakon.ru/blog/2024/03/04/isk_prokurora_o_priznanii_zaregistrirovannogo_prava_otsutstvuyuschim_nazad_v_buduschee 

Эти иски (о признании зарегистрированного права отсутствующим) породили ряд теоретических и практических вопросов, например, о том, каково их соотношение с традиционными способами защиты вещных прав - виндикационным и негаторным требованиями, применяется ли к ним исковая давность, возможна ли утрата владения земельным участком или его частью и т.д. Пользуясь этой неопределенностью в части пределов (условий) использования иска о признании права отсутствующим, прокуратура и уполномоченные органы (Росимущество и пр.) пока достаточно эффективно возвращают земельные участки в публичную собственность. Хотя мотивировки судебных решений отковенно "хромают", а факт сохранения владения публичным собственником держится на честном слове прокурора или представителя Росимущества.

Однако анализ подобных споров, когда муниципалитет, не имея соответствующих полномочий, распоряжается земельными участками из государственной собственности, при этом само государство в лице уполномоченного органа молчаливо "наблюдает" за происходящим и бездействует, возможен и совершенно с иного ракурса (чем сопоставление иска о признании права отсутствующим с виндикационным и негаторным требованиями).  Гражданскому кодексу Японии, в отличие от ГК РФ, знаком институт представительства в силу видимых полномочий: "Лицо, которое своими действиями показывает окружающим, что наделяет полномочиями другое лицо, несет ответственность за действия, совершенные этим другим лицом с третьими лицами в рамках предполагаемых полномочий; данное правило не применяется, если третье лицо знало об отсутствии полномочий или не знало об этом вследствие неосторожности" (п. 1 ст. 109). Практика применения данной нормы уже давно "переросла" её буквальный смысл. В книге Хироши Ода (Japanese Law, 2009) приводится такой забавный случай из практики Верховного Суда Японии: при окружном суде Токио существовала организация, объединяющая сотрудников суда, которая располагалась в здании суда и использовала в своем наименовании аффиляцию с судом ("Welfare Department of the District Court"). Некий поставщик (истец) продал указанной организации товары, однако организация их не оплатила в силу недостаточности средств. Поставщик предъявил иск о взыскании оплаты к государству, поскольку последнее своим бездействием сформировало у добросовестного поставщика впечатление, что покупатель - государственная структура, подведомственное государству учреждение. Иск был удовлетворен (решение от 21.10.1960г., опубликовано Minshu, 14-12-2661).

Возвращаясь к нашей ситуации, связанной с продажей муниципалитетом (в лице ДМИЗО г. Красноярска) земельных участков, предположительно относящихся к федеральной собственности, можно провести параллель - не должна ли соответствующая сделка связывать государство в лице уполномоченного органа (Росимущества), которое своим длительным бездействием сформировало у третьих лиц впечатления об уполномоченности ДМИЗО на распоряжение земельным участком. Безусловно, добросовестность и осмотрительность третьих лиц нуждаются в оценке. Однако в ситуации, когда сам закон в принципе допускал подобные распорядительные действия муниципалитета (речь идет, в частности, о распоряжении земельными участками, государственная собственность на которые не разграничена и которые находятся на территории городского округа, см: п. 2 ст. 3.3 Закона от 25.10.2001 № 137-ФЗ "О введение в действие Земельного кодекса РФ"), стандарт осмотрительности третьих лиц не должен быть чрезмерно высоким. Оценка подобных споров с этого ракурса кажется тем более уместной, если принять во внимание законные интересы банков и иных финансовых учреждений, средства которых часто используются при совершении сделок по приобретению недвижимости, включая земельные участки. Не заявив своевременно о своих правах на имущество, не обеспечив наличие в ЕГРН соответствующей регистрационной записи, государство в лице уполномоченных органов способствует тому, что соответствующее имущество (земельный участок и пр.) как снежный ком "обрастает" сделками, обременениями в пользу третьих лиц и т.д. 

Повторюсь, институт видимого полномочия незнаком российскому законодательству, хотя и обсуждается в доктрине. Практика же его "применения" судами (точнее, некоего варианта полномочий из остановки, абз. 2 п. 1 ст. 182 ГК РФ)  пока ограничивается преимущество защитой прав потребителей, которые стали жертвой мошенников, выдающих себя за сотрудников банка (постановление КС РФ от 27.10.2015 № 28-П  по жалобам граждан И.С. Билера, П.А. Гурьянова и др.) или работников магазина (пункт 9 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ № 2 за 2023, утв. 19.07.2023). Однако впору уже задуматься о том, как защищать предпринимателей... 

Это лишь один из примеров, когда нормы Гражданского кодекса Японии помогают критически оценить существующее в России положение дел. Есть и другие, не менее интересные и перспективные институты - нормы о внеконкурсном оспаривании кредитором недобросовестных сделок должника, обеспечительные вещные права, управление долей отсутствующего сособственника здания или земельного участка, увеличение доли в наследстве наследников, внесших существенный вклад в имущество наследодателя и многое многое другое!