Двенадцатидневная война (часть II)

Иранская внешняя политика последние 15 лет пребывает в серьёзном кризисе. Связан он, говоря прямо, с нерешительностью иранского руководства.

Исламская Республика на протяжении всей истории своего существования позиционировала себя как государство милитаристского толка – государство революции и экспансии.

Подобный образ «исламских фанатиков-коммунистов» был удобной политической ширмой, ключевая цель которой крылась в недопущении военного вторжения США или развязывания нового конфликта, аналогичного по содержанию и характеру Ирано-иракской войне. На протяжении длительного периода Тегеран тщательно подкреплял свой образ соответствующими действиями, формирующими стране определенную военную репутацию. Иранские военные советники учили и организовывали партизанские группы и ополченцев в Ираке, Корпус Стражей вел боевые действия в Йемене. Иранские военные позволяли себе дерзкие и агрессивные военные акции: захват американских военных моряков, атаку и уничтожение израильского корвета в Ливане, обстрелы нефтяной инфраструктуры Саудовской Аравии, активную борьбу с американскими разведывательными БПЛА, которая велась как на территории самого Ирана, так и сопредельных стран.

Подобная агрессивность способствовала надежному функционированию стратегии сдерживания. Несмотря на «арабскую весну» с открытым военным вмешательством западных стран, Иран не рассматривался ими как потенциальная цель атаки даже в теории – перспективы подобного предприятия грозили обернуться полномасштабной войной, которая могла захлестнуть весь Ближний Восток и сказаться на мировой экономике. Сочетание потенциальной герильи от Ирака до Йемена, «танкерной войны» и ракетных атак – всё это вкупе с жёсткой позицией Тегерана сдерживало даже Израиль.

Однако в некий момент все переменилось. Сложно сказать, с чем это было связано – с деградацией Корпуса Стражей как военного института, который получил чрезмерно много власти? С самоуверенностью политического руководства, которое восприняло многочисленные дипломатические акции западных стран как знак уважения и авторитета? Так или иначе, иранская внешняя политика начала претерпевать кардинальные изменения, которые фактически уничтожили весь тщательно сформированный Тегераном милитаристский образ и, что особенно важно, поспособствовали эрозии и распаду «Оси сопротивления», которая из военного движения стремительно мутировала в организованные преступные группировки, схожие по своему характеру с латиноамериканскими наркокартелями.

Убийство Касема Сулеймани стало своего рода точкой невозврата – иранцы наглядно продемонстрировали, что прямая военная агрессия против них допустима, и дать на нее ответ они не в состоянии. Сразу после убийства генерала израильские спецслужбы провели серию диверсионных атак на иранскую инфраструктуру, организовали настоящий «конвейер» по убийству офицеров внутренней безопасности и стали снабжать оружием местных террористов.

Тегеран же в ответ лишь стремился продемонстрировать свои технические достижения и наличие хорошо укомплектованных арсеналов в весьма театрализованной манере – только вот оружие и техника это лишь вспомогательный инструмент претворения процессов войны и политики.

Главное – политическая воля, но она по некой причине на данный момент у Ирана отсутствует.

@atomiccherry 💯