«Как нам деньги давать? Мы же уже пересобачились»: князь-застройщик — о возведении уфимской мечети «Ар-Рахим»

На UFA1.RU выходит третья, заключительная часть интервью с князем-застройщиком Зуфаром Аюповым. Если еще не читали предыдущие, то можете найти их в специальном сюжете на нашем портале. На этот раз Аюпов расскажет, как ему доверили строить мечеть, какие ошибки были допущены при работах и почему в итоге проект разрушил его карьеру.

— А как вышло с мечетью «Ар-Рахим»?

— Строил я дома, работало у меня уже 300 человек народу. Пятница, сижу в офисе, конец рабочего дня, звонят из правительства: «Тебе надо срочно подъехать, вызывает Байдавлетов (премьер-министр Башкирии с 1999 по 2006 год)». Я спрашиваю, не натворил ли чего, может, документы какие-то нужно с собой взять. «Просто приезжай».

Приехал, провели меня в кабинет к премьеру, а на столе у него листочки и папочки со всей информацией о моей компании, а сам он сидит как хан.

— Как хан?

— Я не в плохом смысле. Байдавлетов — серьезный человек, крупный руководитель, настоящий хозяйственник советской закалки. Он говорит: «Зуфар Якупович, а почему вы, когда все крупные застройщики участвуют в строительстве к 430-летию Уфы, сачканули?» Я удивляюсь: «Как это сачканул? Мы в аэропорту работаем, гостиницу тоже, а еще…» Он говорит: «Ну это мелочи. Вы же были ответственным за строительство „Ляля-Тюльпан“, а мы хотим вам поручить строительство соборной мечети». Ну премьеру же не откажешь. Он говорит: «Завтра в 10:00 у вас встреча с министром строительства Хамитом Мавлияровым». Завтра, в субботу.

Встретился я с Мавлияровым. Он очень жесткий товарищ, начинал в строительном тресте, прошел от мастера до руководителя. Настоящий строитель, его обмануть невозможно. Он сказал, чтобы я отправлялся в администрацию города к Качкаеву и оформлял все документы. Мне Павел Рюрикович потом еще говорил: «Ну зачем ты с этой мечетью связался?» Но если бы Мавлияров остался на должности, проблем с мечетью не было бы. Но он в пух и прах рассорился с Сарбаевым (Рафиль Сарбаев, в 2008 году заменил на посту Байдавлетова).

— А из-за чего начались проблемы?

— Проблем никаких не было, и пока попечителем фонда под строительство мечети был [Верховный муфтий России] Таджуддин. На первом постановлении стояла роспись от его имени. Но через три дня выпустили другое, уже за подписью Духовного управления Башкирии. Вот тогда я почувствовал, что грядут проблемы.

В постановлении было указано, как строить. Представьте овраг длиной 400 метров, шириной — 300, глубиной — 40. Внизу тополя. На склоне нужно построить мечеть, чтобы ее было видно со стороны въезда. Сетей нет. Место неудачное, но мечеть надо строить.

Расчистили площадку, нужно вбивать сваи. Геологи тут же начали писать: «Нельзя. Склон поползет, за ним дома». А от нас в правительстве требуют, чтобы мы ежедневно колотили по 50 свай. Однажды в пять утра звонит сторож и сообщает: «У нас землетрясение». Я звоню Качкаеву, в МЧС, еду на площадку. Там возле частных домов две трещины шириной где-то полтора метра. Все схватились за голову, геологи говорят: «А мы предупреждали». Работы остановились.

— Как выкручивались?

Чтобы укрепить склоны, на дне оврага нужно было построить коллектор. Чтобы его построить, нужно было забить сваи на длине 400 метров. С Казани привезли тайзер — установка, которая не вбивает сваи, а вдавливает. Ужасные были условия: болото. Внизу котлована около 50 единиц техники работало, поэтому нужно было плитами дорогу проложить.

Вдруг завопило Духовное управление Башкирии: «Со стройки украли 100 миллионов рублей!». Муртаза Губайдуллович дал команду «Фас!» Контрольно-счетной палате (КСП). Приходит бригада, две недели проверяет документацию в нашем офисе, а потом изымает всё, в том числе, компьютер главного бухгалтера, финансиста и начальника производственного отдела. А мы ведь еще дома строили.

— А как работать?

— Никак, всё встало. На меня собрали три тома материалов. Чтобы вы понимали, там по одному пункту мне вменялось, что я по завышенной цене покупал сваи не на уфимских заводах, а в Стерлитамаке. Но я просил обратить внимание на доставку: у стерлитамакского завода был свой подвижной состав, на котором он доставлял сваи. С доставкой, без транспортных расходов, из Стерлитамака выходило дешевле.

Или под коллектор выкапывали глину, объем был огромный, не всякая фирма смогла бы вывезти и утрамбовать. Но одна нашлась, у которой были свои карьеры. В КСП спрашивали: «Почему количество вывезенной глины [выкопанной под строительство коллектора] не соответствует количеству уложенной?» Но оно и не может полностью соответствовать. КСП даже посчитала, сколько плит уложено на дорогу для техники.

Для ознакомления с итогами исследования КСП вызвала меня 31 декабря. Меня, главного инженера и главбуха — прямо под Новый год. Приехали, полистали, но фотографировать не разрешают. Я указал: «Прочитал, ознакомился, с возражениями». Дурак. Если написал «ознакомился», то «возражения» никого уже не интересуют, должен дать письменный ответ в срок. Срок поставили на 11 января, сразу после праздничных каникул.

В это время грозил разгореться скандал из-за жилых домов, которые моя фирма достраивать не может. Обанкротили нас и назначили конкурсного управляющего, которому я передал все дела.

Я нанял адвоката и подал иск на незаконные действия КСП. В суде главный вопрос: на каком основании КСП проводила проверку, если в строительство ни одного бюджетного рубля не вложено.

— Откуда деньги?

— Всё — через фонд, от крупных частных компаний, которые согласились профинансировать мечеть. Мы всё вложили в стройку до копейки: в сваи эти, в сносы, в коллектор… Когда сумму израсходовали и нужен был второй транш, Духовное управление этот шум подняло, а меценаты руками развели: «Как мы вам еще деньги дадим? Вы и так там уже все пересобачились».

— А в суде что решили?

— Мы проиграли. Но на это решение мы подали иск в Челябинский апелляционный суд. Там сразу всех встряхнули: «Тут вам не Уфа, шуметь не надо, будем говорить по существу». Я уже взбодрился, думаю: «Ну всё! Вот тут мы докажем, что правы». К концу заседания сомнений не оставалось, но другая сторона попросила отложить разбирательство для дополнительного ознакомления на месяц.

Не вопрос. Но мы же банкроты, под внешним управлением, от компании в суд за три дня до заседания приходит отзыв иска. Мне адвокат звонит: «Вы что натворили?! Кто вас просил?!» А что я сделаю? Я в тот момент находился в Москве на мероприятии Дворянского собрания. Вернулся в Уфу, двери Качкаева для меня уже были закрыты.

— Обиделись на него?

— Нет. Я пережил всех мэров, и больше всего мне нравился Зайцев Михаил (руководил уфимской администрацией с 1992 по 1995 год). Он до этого был главой Орджоникидзевского района, и мы много с ним общались. Он простой, невыпендристый. Всегда готов был заступиться за своих коллег.

— А Качкаев?

— С ним у нас тоже были очень хорошие отношения. Я до сих пор считаю его своим другом и зла не держу. Он просто не мог мне ничем помочь. Передо мной он ни в чем не виноват. Команда шла не от него. Для меня всё закончилось. Всё у меня изъяли, работников разогнали, всю технику распродали.

— Но как с вас сняли обвинение в краже денег на строительстве мечети?

— Стройка застыла. Пока нас уничтожали, на площадку завезли какие-то вагончики, но они просто стояли. Муртазе Губайдулловичу это надоело, и он доверил всё доделывать госпредприятию. Им понадобилась строительная документация, которая оставалась у меня. Я без проблем им всё предоставил, они целый год материалы проверяли, а в итоге пришли к выводу, что сколько денег на строительство поступило, столько и было потрачено. Все уголовные дела прекратили.

— Чем вы сейчас занимаетесь?

— Изучаю свою родословную, занимаюсь общественной деятельностью. Вы лучше расскажите мне, как там сейчас мечеть? Достроили?

С информацией о ходе строительства мечети «Ар-Рахим» можете ознакомиться в публикации UFA1.RU. Тем, кто не читал предыдущие части интервью, советуем ознакомиться. В первой он рассказал, как узнал о своем дворянском происхождении и познакомился с потомками российского императора, а во второй — о том, как строил жилые дома в Черниковке и добивался разрешений на работу там, где экологи сначала запрещали.