Историк Герфрид Мюнклер говорит, что международное право в настоящее время практически не играет никакой роли в реальной политике. Пока нет опекуна, оно отодвигается на страницы искусства. Я не захожу так далеко. Конечно, международное право применимо к нам. Я не хочу делать какую-либо классификацию в рамках международного права . Но мы не должны слишком упрощать себе оценку. В любом случае, у меня есть вопросы. Можно ли серьезно утверждать, что Израиль нанес упреждающий удар по Ирану? Или война против Израиля ведется с 7 октября 2023 года ХАМАСом, финансируемым Ираном? Без Ирана ХАМАС, вероятно, не смог бы осуществить эту атаку. Разве это не акт войны против Израиля? Теперь Израиль защищает себя от вдохновителей этой войны и от экзистенциальной угрозы, которую представляет иранская ядерная бомба.

«Отражает ли термин «грязная работа» также ваше желание говорить с немцами о внешней политике по-другому, решать вопросы более прямо?

Внешняя политика требует не только дипломатии, но и аналитической ясности. Граждане остро чувствуют, когда руководство страны колеблется. Если мы не будем называть вещи своими именами, за нас это сделают не те люди.

Многим в Германии также трудно увидеть в Путине угрозу. Как вы это объясните?

У части нашего населения есть глубоко укоренившийся страх войны. Я его не разделяю, но могу его понять. В принципе, правильно исследовать все пути к миру. Однако, когда дело касается России, мой взгляд реалистичен: сейчас я перечитываю книгу о премьер-министре Великобритании Невилле Чемберлене и его политике умиротворения Адольфа Гитлера. Мы не должны снова совершать такую ошибку.

Неужели слишком много людей в Германии верят в мир с Россией, которого больше нет, потому что Россия уже бомбардирует нас гибридными атаками?

Как страна, мы находились под ложным впечатлением, что мир в Европе будет данностью, почти автоматически, навсегда. К счастью, Германии не приходилось переживать войну в течение десятилетий. Мы были членом НАТО в течение 70 лет — это 70 лет мира и свободы. Это не данность, нам всегда придется с этим иметь дело.

Когда Германия снова будет «готова к войне»?

Мне не нравится термин «готова к войне». Он слишком воинственный; он отпугивает людей, а не мотивирует их служить в Бундесвере. Я предпочитаю говорить «обороноспособность». Сегодня мы не такие. Мы знаем, что не можем терять времени. Денег достаточно, теперь нам просто не хватает людей и вооружения.