ВС оценил сделку по продаже акций «Татфондбанка»
В деле № А65-24096/2017 о банкротстве экс-председателя правления «Татфондбанка» Роберта Мусина Агентство по страхованию вкладов (АСВ) добивалось пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам определения о включении требования компании «Аида и Д» в размере 157,34 млн руб. реестр кредиторов. Оно основывалось в том числе на договоре купли-продажи акций «Татфондбанка». По договору Мусин должен был передать «Аиде и Д» 12,5 млн акций, за которые покупатель перечислил 125,4 млн руб. предоплаты. Акции компания так и не получила, поэтому ее требование включили в реестр.
Потом «Аиду и Д» в реестре заменили на ООО «Редут». Требуя пересмотра решения о включении требования, АСВ сослалось на приговор Мусину, в котором суд установил: должник контролировал и «Татфондбанк», и «Аиду и Д». По указанию Мусина банк в 2014 году открыл кредитную линию «Аиде и Д» с лимитом выдачи 133,7 млн руб. Эти деньги прошли через счета третьих лиц и частично поступили на счета самого Мусина. Потом, как указал суд, Мусин указал номинальному руководителю «Аиды и Д» подделать документы в обоснование получения им денег. Одним из таких документов стал договор купли-продажи акций банка, которых у Мусина на самом деле не было.
Суды отклонили иск АСВ, указав, что договор не признавали недействительным. Поводом для включения требований компании стал факт непередачи ей акций, что не противоречит содержанию приговора. А об отсутствии у Мусина акций АСВ знало еще на момент рассмотрения требования «Аида и Д».
В жалобе в Верховный суд АСВ настаивало: договор купли-продажи ничтожный — это следует из приговора. Договор использовали только для прикрытия вывода денег из банка. Средства проходили транзитом через компании и счета, которых обслуживали другие банки, поэтому на момент рассмотрения требования «Аида и Д» преступная схема еще не была известна. А райсуд, помимо удовлетворения гражданского иска, взыскал с Мусина в пользу банка выведенные по кредитному договору деньги. Получается, что «Аида и Д» теперь претендует на них.
«Отсутствие в приговоре прямых указаний на недействительность договора купли-продажи акций не имело правового значения для правильного разрешения заявления банка», — возразила экономколлегия. Из него явно следует, что волеизъявление сторон сделки не соответствовало их воле. Это значит, что суды могли квалифицировать договор как ничтожную сделку (п. 1 ст. 170 ГК).
Осведомленность АСВ об отсутствии акций у продавца еще не говорит о том, что оно знало о мнимости договора, продолжает ВС. Суды не опровергли, что агентство узнало о пороке воли сторон сделки лишь из приговора. Он же установил истинную волю сторон договора, и это обстоятельство отвечало признакам вновь открывшегося.
Теперь АС Татарстана должен проверить, относятся ли доводы АСВ о мнимом характере отношений Мусина и «Аиды и Д» ко всем требованиям этой компании либо только к той их части, что основана на договоре купли-продажи акций.