Комментарии 0
...комментариев пока нет
Владимир Волчков: Добыча полезных ископаемых являются важным элементом стратегии локализации индустриального производства
Беларусь и Россия активизировали работу по взаимодействию в области разведки, добычи и производства редкоземельных металлов. В какой-то степени может показаться, что в этой теме больше дипломатии и элементов международной политики, чем геологии и экономики. Спорить не будем: полезные ископаемые стали мейнстримом информационного пространства на фоне переговоров по Украине и шумных попыток заключения сделки по подземным ресурсам политического предпринимателя Дональда Трампа. Хотя на самом деле стратегическое движение по развитию, расширению собственной ресурсной базы началось в Беларуси достаточно давно. И в прошлом году Белорусский инвестиционный форум был посвящен именно полезным ископаемым и назывался «Недра-2024». Соответствующая договорная база формировалась с партнерами по ЕАЭС, с Китаем о взаимодействии в добывающей отрасли. Другое дело, что позиция Вашингтона по сырьевым вопросам четко продемонстрировала акцент на возвращении конкуренции за ресурсы в самой жесткой форме: контроль месторождений. И наличие собственной сырьевой базы из вопроса экономического и производственного перешло в разряд факторов обеспечения локализации индустриального сектора и обеспечения национальной безопасности через наличие сырьевой базы.
В 2000‑х годах на открытом рынке можно было приобрести любые сырьевые товары практически в любых количествах в рамках разумного. Вопрос заключался только в цене. В конце прошлого — начале нашего века в добывающей отрасли акцент стал смещаться в сторону эффективности добычи. Географическое расположение месторождения являлось фактором в определенной степени второстепенным. Ключевым была себестоимость, которая зависела от качества непосредственно залежей полезных ископаемых, стоимости трудовых ресурсов, строгости местного законодательства как с точки зрения налоговых изъятий, так и с позиции экологических стандартов и других факторов. И на протяжении нескольких десятилетий наблюдалось смещение добывающих предприятий из стран «золотого миллиарда» в другие государства.
Взять те же редкоземельные металлы. Редкими их назвали из-за случайностей и заблуждений алхимиков в XVIII веке, когда эти элементы таблицы Менделеева были открыты. На самом деле соединений редкоземов в коре планеты не так уж и мало. Кстати, в XVIII—XIX веках большими специалистами по редкоземельным металлам являлись шведы. Потом их активно добывали и производили США, в прошлом веке являясь безусловным мировым лидером. Но потом бросили заниматься этим направлением. Хотя спрос на такое сырье рос вместе с технологическим развитием. Но при всей важности этих элементов их рынок оставался не очень емким. На сегодня его денежный эквивалент определяется специалистами в районе 15 миллиардов долларов в год. Достаточно узкая ниша, чтобы всерьез заинтересовать большие экономики. Тем более что добыча соединений, содержащих редкоземельные металлы, и их переработка в товарную продукцию — процесс достаточно трудоемкий. Поэтому их производство (как и многие другие отрасли) переместилось в азиатские государства. Начиная с 2000‑х годов лидером в этом сегменте стал Китай.
Аналогичный тренд наблюдался и в других добывающих отраслях. В результате сегодня много стратегических промышленных полезных ископаемых добывается в государствах, которые находятся за пределами влияния и ЕС, и США. Впрочем, мировых экономических господ сей факт не очень и волновал. Фактически контролируя мировую инфраструктуру торговли полезными ископаемыми, Брюссель и в большей степени Вашингтон имели доступ к этой продукции. А в какой части света она была произведена, не имело большого значения. Тем более что в те годы ключевые конкурентные вихри закручивались не столько на сырьевых рынках, сколько в сегментах готовой продукции. Прежде всего — высокотехнологичной. В принципе считалось, что мир вступил в постиндустриальную фазу, когда ключевым сектором мощной экономики является сектор услуг. Не бытовых и развлекательных, как это иногда представляет, а научно-технических, управленческих, деловых. В какой-то степени эта модель реализовалась: штаб-квартиры и центры разработки крупных корпораций, которые держали в своих руках мировую экономику, находились в США и Европе, а производственные мощности (в том числе и добывающие) — на периферии. Но эта архитектура уже была артефактом прошлой эпохи. Сегодня мы живем в несколько другой системе координат.
Еще после ковида буквально все государства принципиально взялись за обеспечение продовольственной безопасности исходя из новых реалий. А они во время пандемии оказались таковы, что в случае масштабных катаклизмов все гуманистические соображения отходят на факультативный план. И многие страны в период эпидемии на фоне жестких карантинов в разных регионах без зазрения совести вводили ограничения и по импорту, и по экспорту продовольствия, чтобы обеспечить безопасность своего рынка. С этой точки зрения большинство государств провело ревизию своей продуктовой безопасности. И акцент стали делать на собственном производстве. Если в полной мере развивать сельскохозяйственное производство не позволяют природные условия, как, например, во многих странах Персидского залива, то акцент делается на инвестирование в более благоприятные климатические регионы. Заниматься и растениеводством, и животноводством в пустыне не очень выгодное занятие. И не всегда возможное в принципе. Но тогда можно приобрести активы производителей продуктов питания в других государствах и поставлять продукцию на внутренний рынок. Более надежная схема, чем заниматься чистым импортом.
Аналогичные процессы сейчас происходят и в добывающей отрасли. Несомненно, мировые сырьевые рынки не исчезли полностью и основательно. По инерции глобальные механизмы и институты продолжают еще функционировать. Но все сильнее ощущается фрагментация с ее непредсказуемыми последствиями. Тот же Китай в ответ на давление США вводит ограничения на экспорт редкоземельных металлов. Разворачивается торговая война, в значительной степени спровоцированная США. Впрочем, тренд на защиту собственного рынка и трек на максимальную локализацию производства если не в национальных, то в региональном масштабе уже является стабильным. А учитывая огромные инвестиции, которые вложены в достижения экономической независимости от внешнего контура в разных регионах планеты, эта тенденция сменится очень нескоро.
Очевидно, что полноценная локализация без обеспечения собственной сырьевой базы не является полноценной. Поэтому вполне логично проводить ревизию собственных полезных ископаемых, добывающих технологий и других аспектов. Некоторые полезные ископаемые в Беларуси были открыты еще в советские времена. Да, добыча их не начиналась. По самым разным причинам. В том числе из-за отсутствия очевидной экономической выгоды.
volchkov@sb.by
Карьерный аутсорсинг
Пожалуй, глубже всего глобализация проникла в сырьевые отрасли. Рынки газа, нефти, металлов и других полезных ископаемых являлись мировыми по своей сути. Крупные добывающие компании переплетались деловыми связями, инвестициями в активы, организацией консорциумов, совместных предприятий… Цены в массе своей определялись бенч-маркерами на международных биржах. И от них отталкивались контрагенты в заключении двусторонних договоров.В 2000‑х годах на открытом рынке можно было приобрести любые сырьевые товары практически в любых количествах в рамках разумного. Вопрос заключался только в цене. В конце прошлого — начале нашего века в добывающей отрасли акцент стал смещаться в сторону эффективности добычи. Географическое расположение месторождения являлось фактором в определенной степени второстепенным. Ключевым была себестоимость, которая зависела от качества непосредственно залежей полезных ископаемых, стоимости трудовых ресурсов, строгости местного законодательства как с точки зрения налоговых изъятий, так и с позиции экологических стандартов и других факторов. И на протяжении нескольких десятилетий наблюдалось смещение добывающих предприятий из стран «золотого миллиарда» в другие государства.
Взять те же редкоземельные металлы. Редкими их назвали из-за случайностей и заблуждений алхимиков в XVIII веке, когда эти элементы таблицы Менделеева были открыты. На самом деле соединений редкоземов в коре планеты не так уж и мало. Кстати, в XVIII—XIX веках большими специалистами по редкоземельным металлам являлись шведы. Потом их активно добывали и производили США, в прошлом веке являясь безусловным мировым лидером. Но потом бросили заниматься этим направлением. Хотя спрос на такое сырье рос вместе с технологическим развитием. Но при всей важности этих элементов их рынок оставался не очень емким. На сегодня его денежный эквивалент определяется специалистами в районе 15 миллиардов долларов в год. Достаточно узкая ниша, чтобы всерьез заинтересовать большие экономики. Тем более что добыча соединений, содержащих редкоземельные металлы, и их переработка в товарную продукцию — процесс достаточно трудоемкий. Поэтому их производство (как и многие другие отрасли) переместилось в азиатские государства. Начиная с 2000‑х годов лидером в этом сегменте стал Китай.
Аналогичный тренд наблюдался и в других добывающих отраслях. В результате сегодня много стратегических промышленных полезных ископаемых добывается в государствах, которые находятся за пределами влияния и ЕС, и США. Впрочем, мировых экономических господ сей факт не очень и волновал. Фактически контролируя мировую инфраструктуру торговли полезными ископаемыми, Брюссель и в большей степени Вашингтон имели доступ к этой продукции. А в какой части света она была произведена, не имело большого значения. Тем более что в те годы ключевые конкурентные вихри закручивались не столько на сырьевых рынках, сколько в сегментах готовой продукции. Прежде всего — высокотехнологичной. В принципе считалось, что мир вступил в постиндустриальную фазу, когда ключевым сектором мощной экономики является сектор услуг. Не бытовых и развлекательных, как это иногда представляет, а научно-технических, управленческих, деловых. В какой-то степени эта модель реализовалась: штаб-квартиры и центры разработки крупных корпораций, которые держали в своих руках мировую экономику, находились в США и Европе, а производственные мощности (в том числе и добывающие) — на периферии. Но эта архитектура уже была артефактом прошлой эпохи. Сегодня мы живем в несколько другой системе координат.
Сырьевая локализация
Экономика эффективности сегодня отошла на задний план. Практически у всех стран в стратегиях развития ключевым фактором выступает устойчивость и безопасность. Впрочем, эти два понятия очень даже тесно взаимосвязаны. И с разной динамикой это происходит во всех отраслях. Прежде всего в тех, которые обеспечивают базовые потребности граждан. И они выходят в приоритет, так как практика последних лет четко продемонстрировала: надежда на импорт с открытого глобального рынка может являться иллюзорной.Еще после ковида буквально все государства принципиально взялись за обеспечение продовольственной безопасности исходя из новых реалий. А они во время пандемии оказались таковы, что в случае масштабных катаклизмов все гуманистические соображения отходят на факультативный план. И многие страны в период эпидемии на фоне жестких карантинов в разных регионах без зазрения совести вводили ограничения и по импорту, и по экспорту продовольствия, чтобы обеспечить безопасность своего рынка. С этой точки зрения большинство государств провело ревизию своей продуктовой безопасности. И акцент стали делать на собственном производстве. Если в полной мере развивать сельскохозяйственное производство не позволяют природные условия, как, например, во многих странах Персидского залива, то акцент делается на инвестирование в более благоприятные климатические регионы. Заниматься и растениеводством, и животноводством в пустыне не очень выгодное занятие. И не всегда возможное в принципе. Но тогда можно приобрести активы производителей продуктов питания в других государствах и поставлять продукцию на внутренний рынок. Более надежная схема, чем заниматься чистым импортом.
Аналогичные процессы сейчас происходят и в добывающей отрасли. Несомненно, мировые сырьевые рынки не исчезли полностью и основательно. По инерции глобальные механизмы и институты продолжают еще функционировать. Но все сильнее ощущается фрагментация с ее непредсказуемыми последствиями. Тот же Китай в ответ на давление США вводит ограничения на экспорт редкоземельных металлов. Разворачивается торговая война, в значительной степени спровоцированная США. Впрочем, тренд на защиту собственного рынка и трек на максимальную локализацию производства если не в национальных, то в региональном масштабе уже является стабильным. А учитывая огромные инвестиции, которые вложены в достижения экономической независимости от внешнего контура в разных регионах планеты, эта тенденция сменится очень нескоро.
Очевидно, что полноценная локализация без обеспечения собственной сырьевой базы не является полноценной. Поэтому вполне логично проводить ревизию собственных полезных ископаемых, добывающих технологий и других аспектов. Некоторые полезные ископаемые в Беларуси были открыты еще в советские времена. Да, добыча их не начиналась. По самым разным причинам. В том числе из-за отсутствия очевидной экономической выгоды.
Но понятие целесообразности меняется вместе с трансформацией системы координат, в которой нам приходится жить. А она такова, что поставки с международных рынков не всегда являются безусловно надежными. Поэтому необходимо понимать, какими ресурсами мы обладаем, какие инвестиции, технологии необходимы для их добычи. И то, что не совсем выгодно сегодня, может оказаться очень даже хорошим бизнесом завтра.В этом разрезе хочу напомнить про нефтяной кейс 1970‑х годов. Когда очередной виток арабо-израильского конфликта привел к кратному подорожанию нефти, расцвела добыча углеводородов в Северном море. Высокие нефтяные котировки стимулировали так называемую сланцевую революцию, хотя в период низких цен в 1980 — 1990‑е эта технология не являлась экономически оправданной. Современная промышленность потребляет множество различных ресурсов. Ей необходима практически вся таблица Менделеева. И если акцент в мировой экономике сделан на регионализацию и локализацию, то вполне логично заняться геологической ревизией.
volchkov@sb.by