Отряд лейтенанта Авдеенко: сотрудник алтайского УФСИН объяснил, почему на зоне уважают того, кто хозяин своему слову

Глаза-сканеры

— Когда устраивался в пенитенциарную систему, то представлял, что это за должность — начальник отряда?

— Вообще в правоохранительной сфере я не был новичком: три года работал следователем. После увольнения из Следственного комитета, решил последовать совету своего товарища, который после Вологодского института права и экономики ФСИН России устроился на ЛИУ-8. Так как я в тот момент работал в гражданской сфере, то он предложил мне встать в кадровый резерв учреждения. Два года ждал предложения. И меня пригласили. Но не на «васьмерку», а в ИК-3. Я согласился. Представлял ли, куда иду? Вполне. Я родом из Рубцовска. Так что с детства привык спокойно относиться к тюремной теме. И все же очень благодарен за советы, которые мне перед службой дал друг нашей семьи, ветеран УИС Андрей Васильевич Ворожбит. Он посвятил меня во многие исключительно внутренние моменты.

— Какими были первые впечатления от пребывания «за колючкой» ?

— Не очень приятно, когда на тебя смотрят сотни глаз. Пока идешь по дороге в свой отряд, они тебя, как под ренгеном, рассматривают, изучают. Со временем понимаешь: так они ведут себя со всеми новыми людьми. Потому что им интересно: кто это, что здесь делает?

— Первый отряд по численности был большим?

— Первое время у меня было два отряда общей численностью 130 человек.

— Мама дорогая!

— Да не так уж и много. Конечно, приходилось быстро во все вникать, наводить порядок. Ведь при смене начальника отряда начинает своеобразная притирка характеров нового сотрудника и спецконтингента, и нужно сделать так, чтобы осужденные начали слушать и слышать тебя. Очень помогли мне старшие товарищи, в первую очередь, мой наставник Алексей Викторович Косырев. Он очень много полезного мне сообщил и посоветовал.

Отставить эмоции!

— В колонии строгого режима спецконтингент суровый — по несколько раз сидят и по серьезным делам, и возраст у многих весьма почтенный. А тут — молодой гражданин начальник. Как добиться их уважения? Как вести себя с ними?

— В среде осужденных уважают людей, которые являются хозяевами своему слову. Начальник отряда — первый человек, к которому они обращаются со своими проблемами. По тому, как он решает эти проблемы и решает ли их вообще, зависит их отношение. Даже если невозможно решить какую-то проблему осужденного, нужно ему разъяснить, почему это нельзя сделать. Однако ни в коем случае нельзя потакать их желаниям, вестись на их просьбы. Очень часто, когда приходит новый, тем более молодой начальник отряда, осужденные стараются всяческими способами получить какие-то преференции для себя: улучшения режима содержания, увеличения дополнительных свиданий или посылок, послабления в работе.

— Ну, а если человек заслужил поощрение?

— Всегда, когда осужденному дается какое-то поощрение, он должен понимать, что это не потому, что начальник добрый, а потому, что он сам сделал что-то правильно, например, участвовал в культурном или спортивном мероприятии и т. д. Все хорошее — зарабатывается.

— Осужденные обращаются только по вопросам своего пребывания в исправительном учреждении?

— Так как у меня по прежней работе есть опыт и в гражданском, и в уголовно-процессуальном законодательстве, то они зачастую обращаются за советом по своим уголовным делам, по каким-то гражданско-правовым нормам. Недавно, например, своей проблемой поделился один из осужденных. У него умерла супруга, когда он уже находился в местах лишения свободы. Его родные ребятишки оказались в центре помощи детям, оставшимся без попечения родителей. Мужчина попросил выяснить, сможет ли их забрать оттуда после своего освобождения. Ситуация сложная, учитывая, что у него есть ряд судимостей.

— Если выяснится, что вернуть детей не удастся, он вряд ли будет доволен результатом ваших усилий…

— Сказать сложно. Но точно знаю, что осужденные очень ценят помощь, которую начальник отряда в рамках своих полномочий может и старается им оказать.

— Стоит ли в общении с ними переходить на жаргон или на ненормативную лексику? Ну, чтоб понятнее было…

— Наоборот! Нельзя этого делать. Более того: к осужденным стараются обращаться по имени-отчеству. Это довольно мощный психологический «якорь», и после такого обращения тон общения с их стороны становится более лояльным. Единственный момент, когда надо чего-то срочно добиться, а литературного языка не понимают, приходиться изъясняться «по-местному». Но это крайне редко.

— Это — эмоциональная вспышка?

— Нет, эмоции в нашей деле вообще лучше оставлять дома. Тем более что среди осужденных всегда есть провокаторы, которые мечтают вывести сотрудника из равновесия. Не нужно на это реагировать, а нужно на все спокойно отвечать и действовать только в рамках закона.

— Слышал от подопечных угрозы в свой адрес?

— С таким не сталкивался. Но имел дело с осужденными, которые плохо себя контролируют. Заходит в кабинет разъяренный и с порога начинает «выступать». Простейший способ успокоить — предложить пойти покурить. Пока он покурит, подышит, огонь негодования в нем уляжется. И тогда уже можно спокойно говорить.

В зоне мечтают о свободе?

— Из твоего отряда были «выпускники» на свободу?

— Есть даже те, кто не только уже освободился, но успел вернуться назад, в колонию. Определенный процент возвращающихся в места лишения свободы есть даже среди тех, кто отправлялся из нашей колонии на СВО. Казалось бы, парадокс: ради освобождения они готовы были кровью искупить свою вину, а получив свободу, совершают преступления и возвращаются. Знаете, когда говорят, что для определенных людей тюрьма — дом родной, это правда. Им сидеть за решеткой привычнее, чем устроить жизнь на воле.

— Они боятся социума?

— Скорее, ответственности. В колонии человек всегда уверен в завтрашнем дне, знает, что, если есть для него работа, он будет работать, если заболеет, то его вылечат, что у него здесь есть покушать, есть одежда, есть, где поспать... Такое положение вещей некоторых устраивает. Оно не требует усилий самого человека для развития. Пытаюсь с ними говорить о том, что, конечно, удобно, когда за тебя житейские проблемы решает кто-то, но ведь каждый мужчина стремится в жизни добиться чего-то сам.

У наших осужденных, как правило, две проблемы — алкоголь и наркотики. Они сидят либо за наркотические преступления, либо за совершенные в состоянии алкогольного опьянения. Это и не только их личная пагубная привычка, но и характеристика их окружения. Преступный круг общения, как правило, сохраняется. И попадая в него вновь и вновь, человек совершает повторные преступления.

— Вы каждый день встречаетесь не с лучшими представителями человечества. Нет усталости?

— Думаю, что каждому сотруднику, имею в виду не только сотрудников УИС, но и полицию, и органы следствия, прокуратуры — нужно понимать, что мы на самом деле как раз фильтр между нормальным обществом и криминалом. Мы стоим на той черте, которая позволяет обычным гражданам спокойно жить, не думать о мире за колючей проволокой.

— Андрей, а какое-то увлечение, занятие для души помогает тебе справляться с трудностями службы?

— Как-то в начальный период службы в УФСИН я, никогда не занимавшийся гирями, попал на ведомственные соревнования по гиревому спорту. Выступил неудачно. Но гири себе купил. Теперь занимаюсь. Рассчитываю как-нибудь еще раз выступить на соревнованиях. Надеюсь, небезуспешно.