Ученики Олега Табакова приоткрывают "РГ" тайны своего Учителя и Мастера
Всем ведь известно точно: после Табакова остались нам не только сыгранные им десятки ролей (попробуйте найти несимпатичную и зрителями не любимую), но и целая плеяда учеников. Они сегодня возглавили уже свои театры, стали мастерами сцены и передают новым поколениям ту самую загадочную ниточку преемственности - "табаковской"...
"РГ" расспросила об уроках Олега Павловича его любимых - нелюбимых у него и не было - учеников.
"У него были огромные крылья"
Владимир Львович, в вашей жизни Олег Павлович Табаков, несомненно, сыграл огромную роль, вы были близки к своему учителю до последних его дней. А по характеру вы с ним похожи?
Владимир Машков: Характер - это судьба. Нет, мы абсолютно разные - Олег Павлович в отличие от меня был очень терпеливый человек. Но его живой, увлекающийся темперамент и то, к чему он с ним в итоге пришел - к этой терпеливости, выдержке, последовательности, - это меня до сих пор восхищает, и этому я продолжаю у него учиться. Потому что понимаю: процессы, которыми мы занимаемся на сцене, требуют именно этих качеств.
Какое воспоминание о Табакове для вас осталось самым ярким?
Владимир Машков: Трудный вопрос, потому что неярких воспоминаний об Олеге Павловиче у меня нет. Знаете, я вот смотрю на фотографии с ним, каждый кадр - это все, что я сам лично видел, помню, знаю. Ведь из моих 60 лет - сорок я провел с ним, и даже если его сейчас нет, чувствую, что он все равно рядом.
Но сейчас вспоминаю историю, которая произошла в 2014 году. Я ставил для Олега Павловича в МХТ вторую версию спектакля "N 13D", он тогда не очень хорошо себя чувствовал, ему было трудно ходить. И я очень хотел, чтобы он как-то взбодрился - мы показывали ему репетиции...
А в день премьеры Табаков приехал, увидел зрительный зал - и куда-то исчез. В перерыве зовет меня - я прихожу и вижу: стоит Олег Павлович в синем костюме, при галстуке, и говорит: "Мы пойдем на сцену с тобой!". Я пытаюсь его отговорить: "Вы же подустали" ... Он - мне: "Нет!"
И в памяти остался момент, как он вышел на сцену на этой премьере, как потом мы обнимались, и я видел: как счастлив учитель, счастливы его ученики, зрители... Это был удивительный момент артистического братства и той силы искусства, которая его в буквальном смысле слова подняла. И следующие четыре года он жил с какими-то огромными крыльями свободы за спиной.
Вы любите повторять фразу Табакова: "Смысл жизни в том, что жизнь на тебе не заканчивается". Это воплотилось во множестве его талантливых учеников...
Владимир Машков: Проведу такую аналогию: альпинисты взбираются на Эверест - это тяжелейшее дело, сам ты вряд ли справишься. Поэтому с ними ходят шерпы, которые по многу раз туда отправляют людей, сопровождают их. Вот Олег Павлович как шерп - брал молодого человека, доставлял до Эвереста, потом брал следующего. Он много раз и сам поднимался на вершину, и приводил с собой своих учеников.
Что запланировано к 90-летию мастера?
Владимир Машков: Мы уже представили выставку "Олег Табаков. Судьба увлеченного человека" в Зарядье - она открывает целый цикл мероприятий, посвященных 90-летию Табакова. Вместе с департаментом транспорта города Москвы на днях запустили в метро и тематический поезд, посвященный Олегу Павловичу.
В его день рождения, 17 августа, наши артисты выступят на фестивале "Театральный бульвар" под открытым небом на Покровском и Чистопрудном бульварах с концертом, творческими встречами и мастер-классами.
В этом сезоне нас ждет долгожданное событие: в ближайшее время после капитального ремонта мы откроем историческую сцену Театра Олега Табакова на улице Чаплыгина.
Кроме того, в новом сезоне в честь юбилея нашего небесного художественного руководителя мы представим спектакли, которые любил и в которых выходил на сцену сам Табаков, - какие именно, пусть пока останется секретом.
"У нас веселенькое дельце"
- Олег Павлович всегда учил меня работать на износ, выкладываться на сто процентов. Он говорил, что в нашей профессии важно не забывать, что "мы занимаемся веселеньким дельцем" - речь о том кураже, азарте, который актеру нельзя терять. Потерял - можно уходить из профессии.
Учил, что художник должен постоянно копить впечатления, знания о самых разных сторонах жизни: смотреть, читать, впитывать. Говорил: "Копи котел..." И теперь уже я учу всему этому своих студентов, молодых актеров.
Но, знаете, я до сих пор многому учусь у него. Тому, как он чувствовал время и его потребности, как при этом вел себя с абсолютным достоинством. Художник прежде всего и должен обладать чувством собственного достоинства. Об Олеге Павловиче можно говорить бесконечно долго. Табаков - это глыба. Великий. Солнечный. С нами НАВСЕГДА.
"Думаю, он великан"
Евгений Александрович, у вас есть самое яркое воспоминание, связанное с мэтром?
Евгений Писарев: Если говорить не о творческих, а о театральных воспоминаниях, то одна из самых ярких тем - Табаков и еда. Когда я только пришел работать в МХТ, он пригласил меня на ужин в ресторан. Именно тогда я впервые увидел Табакова за столом: как он заказывает блюда, как внимательно смотрит на еду, с каким аппетитом поглощает ее. Никто никогда не ел так вкусно и с таким восторгом. Это было похоже на спектакль - с таким упоением и радостью он раскрывал вкус каждого блюда, что, наблюдая за ним, можно было легко потерять нить разговора.
Когда Олег Павлович все съел и даже в прямом смысле слова облизал тарелку - а ресторан был в общем пафосный и дорогой - он спросил, буду ли я доедать свое блюдо. Получив отрицательный ответ, взял хлеб и съел все и с моей тарелки тоже.
Тогда мне казалось, что в этом есть какая-то театральность, клоунада, показная игра для публики. Но позже понял, что этот процесс доставляет ему подлинное наслаждение. Я тогда сказал ему: "Вы такой гедонист, такой эпикуреец, Олег Павлович".
А он ответил: "Да нет, я просто хорошо помню, что такое голод". После этого я осознал, что его страсть к еде - это не только желание насытиться или накормить других, это часть его жизни, его внутреннего мира. Все ради этого удовольствия.
Можно ли коротко описать, что за явление такое - Табаков?
Евгений Писарев: Табаков для меня - большой человек. Я бы даже сказал, великан. Этот масштаб выражался во всех его мыслях, словах, движениях, поступках. Он не способен был на мелкую шутку, мелкую пакость и так далее. Если любил, то от всей души, но и ненавидел от всей души. Он предпочитал крупные формы и масштабные идеи как в театре, так и в жизни. С ним было непросто: им невозможно было вертеть, крутить, им нельзя было манипулировать. Он был слишком велик.