Выйти из тупика
На Ближнем Востоке за последние несколько дней произошло несколько событий, которые могут иметь долгосрочные последствия для курдского урегулирования. Поскольку этот вопрос один из интегральных с точки зрения обеспечения региональной стабильности (либо, напротив, дестабилизации), закономерно оказываются вовлечены и переплетены интересы ряда игроков, в том числе глобальных. Россия тоже не может оставаться в стороне, поскольку курдский вопрос напрямую затрагивает страны, имеющие большое значение с точки зрения наших интересов в регионе.
Курды — крупнейший народ Ближнего Востока, лишенный собственной государственности. Их численность оценивается в диапазоне от 20 млн до 30 млн человек. Они проживают на территории современных Сирии, Турции, Ирана и Ирака. По итогам распада Османской империи курды оказались разделены границами новых, национальных государств, правительства которых проводили по отношению к ним в ХХ веке политику культурной ассимиляции.
10 марта 2025-го была достигнута договоренность между новым сирийским правительством в лице Ахмада аш-Шараа и Сирийскими демократическими силами во главе с Мазлумом Абди о прекращении боевых действий. Более того, было заявлено о намерении интегрировать СДС — вооруженные силы автономии сирийских курдов — в новую сирийскую армию. На прошлой неделе стало известно о подвижках в этом направлении.
Во-первых, в Алеппо правительственные войска начали совместное патрулирование с подразделениями СДС (в курдском квартале Шейх-Максуд), часть которых («Отряды народной защиты») была выведена в «тыл» контролируемых курдами территорий. Во-вторых, под контроль подразделений правительства перешла дамба Тишрин, которая 10 лет находилась под контролем СДС. Сразу после прихода к власти новое правительство попыталось выбить оттуда курдов силой, но безуспешно. Оба пункта имеют стратегическое значение. Иными словами, курды пошли на значительные уступки.
Однако у внешних наблюдателей закономерно возникают следующие вопросы. Какую конкретно форму примет интеграция СДС в вооруженные силы Сирии? Ясно, что нет проблемы включить их туда формально, «на бумаге». В то же время трудно представить, что руководство СДС действительно допустит расформирование своих батальонов, которые будут отличаться от остальных подразделений новой армии и этнически, и идеологически. В равной степени это касается непосредственного руководства (офицерских кадров). СДС — единственный фактор, который заставляет другие стороны конфликта в стране (и регионе в целом) считаться с сирийскими курдами как политической силой.
Согласовать описанное противоречие будет очень трудно, если вообще возможно. То же самое касается следующего шага — интеграции органов автономной администрации со структурами центральной власти.
Что касается курдского вопроса в Турции, на прошлой неделе прошла встреча президента страны Реджепа Тайипа Эрдогана с делегацией парламентской прокурдской Народной партии равенства и демократии (DEM). Это стало первым шагом после заявления, сделанного 27 февраля основателем и лидером Рабочей партии Курдистана (РПК) Абдуллой Оджаланом: он призвал своих сторонников пойти на компромисс с турецким правительством. Оджалан отбывает пожизненное заключение в турецкой тюрьме на острове Имралы. РПК признана террористической организацией в Турции и странах Запада.
Хотя о конкретных итогах переговоров ничего не известно, логично предположить что речь шла об участии курдской партии, находящейся в пределах легального политического поля республики, в предстоящих выборах на стороне правящего тандема Партии справедливости и развития (ПСР) – Партии националистического движения (ПНД). Ближайшие президентские выборы запланированы на 2028 год, однако весьма вероятно, что они будут проведены досрочно. С одной стороны, представители правящей партии уже высказывались в пользу этого. Но, с другой, в последнее время к их проведению всё чаще призывает оппозиция в лице Народно-республиканской партии (НРП).
Турция сталкивается с масштабным экономическим кризисом. Несмотря на то что ставка ЦБ достигает почти 50%, инфляция остается очень высокой (по официальным данным, 48% на октябрь прошлого года). Экономика — крупнейший вызов власти ПСР-ПНД и лично Эрдогана, бессменно стоящего у кормила турецкого государства с 2003 года. В свою очередь, НРП продемонстрировала значительный успех на последних муниципальных выборах. Арест ведущего оппозиционного лидера Экрема Имамоглу привел к многотысячным митингам НРП по всей стране, что позволяет сторонним наблюдателям делать вывод о консолидации протестного электората. Отпустить Имамоглу — теперь означает для власти создать для себя еще большие риски и опасность на предстоящих выборах.
В этой ситуации обращение к курдской фракции в Национальном собрании может стать для ПСР-ПНД одним из наиболее значимых факторов сохранения власти. Именно этим объясняются, с нашей точки зрения, все последние маневры турецкого руководства вокруг курдской темы. Но — как и в случае Сирии — здесь есть свои подводные камни.
Никто не возьмется судить, насколько долгосрочным стал тренд на «национальное примирение». За время нахождения ПСР у власти уже была как минимум одна попытка достичь мира с РПК. Надолго ее не хватило. Как и в случае с Сирией, нет гарантий, что центральное правительство не пытается использовать курдов для достижения собственных тактических целей (как это уже неоднократно бывало в истории национального движения).
Судя по заявлениям представителей делегации DEM в России, визит которой совпал с переговорами курдов с Эрдоганом, они вполне отдают отчет, что это может произойти. С одной стороны, они настаивают, что РПК не сложит оружие, пока Турция не пойдет на реальные уступки. Однако, с другой, они не конкретизируют, в чем, собственно, состоят их требования (хотя и утверждают, что только они могут адекватно интерпретировать слова Оджалана). Одна из трактовок предполагает — что логично — гарантию курдам культурной автономии на уровне Конституции. Но в реалиях внутренней политики Турции это было бы очень большой уступкой. Можно сказать, это был бы настоящий переворот. Если Эрдоган согласится на это (в чем есть все основания сомневаться), последствия будут необратимыми: и для внутритурецкой политики, и для всех сопредельных стран, часть населения которых составляют курды. Если же этого не произойдет (что представляется более вероятным), борьба РПК против турецкого государства возобновится.
Ясно, что требование культурной автономии представляет максимальную «ставку» турецких курдов на переговорах с правительством. Однако если эти гарантии не будут предоставлены, ничто не помешает турецкому руководству — равно как сирийскому — возобновить борьбу.
Курдский вопрос остается далеким от разрешения — как в Сирии, так и Турции. Тем не менее сейчас есть реальные предпосылки к его ослаблению. Результатом в случае благоприятного развития тенденций стало бы снижение напряженности в регионе, что можно только приветствовать.
Автор — кандидат исторических наук, преподаватель Финансового университета при правительстве РФ
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора