Кажется, они решили найти таблетку или почему Экономколлегия не направила запрос в Конституционный Суд?
10 октября 2024 года Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда рассмотрела кассационную жалобу Сметанина и приняла по делу новый судебный акт, которым исключила арестованную по уголовному делу недвижимость из конкурсной массы должника – банкрота.
Определение высшей инстанции еще не опубликовано, и многие, в том числе Юлий Тай гадают, что же все-таки напишет Экономколлегия в мотивировочной части судебного акта[1]. Вообще хотелось бы поблагодарить адвокатское бюро Бартолиус за то, что они присутствовали в судебном заседании и подготовили репортаж, из которого стало известно о вопросах, которые задавали судьи Верховного суда[2]. И хотя мотивировочной части судебного акта еще нет, мне кажется, что в этот раз Верховный Суд решил найти таблетку, но не рецепт от бессмысленности процедуры банкротства при сохранении ареста, наложенного по уголовному делу[3].
Возможно тому причиной то, что как верно отметила Наталья Васильева указанное дело не является типичным: потерпевший ПАО «НК «Роснефть» является мажоритарным (98%) кредитором по делу о банкротстве должника и поэтому основную часть денежных средств, вырученных от реализации недвижимого имущества должника получит именно он независимо от того, будет ли имущество реализовано в ходе процедуры по делу о банкротстве либо оно будет реализовано в исполнительном производстве, возбужденном на основании приговора суда.
И в этой ситуации действительно не совсем понятно чего хотел добиться должник Сметанин? Как следует из поданного им заявления в суд, а также кассационной жалобы он хотел исключить недвижимое имущество из конкурсной массы. Фактически Верховный суд удовлетворил его жалобу, и не исключено, что он последовал позиции, последовательно сформулированной в определениях № 308-ЭС21-26679 от 20 апреля 2022 по делу № А53-24369/2019 (дело о банкротстве ООО "Меттрейд") и № 308-ЭС22-4568 от 29 августа 2022 по делу № А32-10081/2019 (дело о банкротстве АО «Краснодарский завод металлоконструкций»).
Суть правовых позиций заключается в том, что если имеется вступивший в законную силу приговор суда (иное постановление) определившее судьбу арестованного по уголовному делу имущества, то реализация данного имущества в деле о банкротстве должника для погашения задолженности перед всеми кредиторами, фактически означает преодоление требования об обязательной силе постановления суда общей юрисдикции вопреки положениям части 1 статьи 6 Федерального конституционного закона от 31.12.1996 № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», согласно которой судебные постановления, вступившие в законную силу, являются обязательными для всех без исключения органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, других физических и юридических лиц и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории Российской Федерации.
Фактически Верховный суд сказал, что если кто-то не согласен с приговором суда (иным постановлением), определившим судьбу арестованного по уголовному делу имущества, то такие судебные акты необходимо обжаловать; если же должник и никто из кредиторов по делу о банкротстве должника судебные акты по уголовному делу не обжаловал, то не нужно удивляться, что имущество исключается из конкурсной массы.
И в этой части дело Сметанина аналогично делам № А53-24369/2019 и А32-10081/2019). Ни Сметанин, ни кто-либо из его кредиторов не обжаловал приговор суда, определивший судьбу недвижимого имущества, принадлежащего должнику.
Вряд ли бы Верховный суд в этой ситуации изменил бы свою правовую позицию самостоятельно, тем более учитывая наличие Определения Конституционного Суда РФ от 25 апреля 2023 года № № 909-О, которым он отказал в принятии к рассмотрению жалобы ООО «Меттрейд» (должника), также указав на то, что никто, в том числе должник не обжаловал судебные акты, определившие судьбу арестованного по уголовному делу имущества должника.
Теперь я бы хотел вернуться к иным делам о банкротстве должников, в которых остро стоит вопрос о приоритете норм Закона о банкротстве и уголовно-процессуального законодательства, а именно делам по которым приговор не вынесен и судьба арестованного имущества не определена.
И сразу бы хотел отметить, что если Юлий Тай «не волшебник, и только учится» то я и подавно не могу никого учить. Именно поэтому я так осторожно в своей статье сказал, что в любом случае, данное положение вещей требует развернутой конституционно-правовой оценки со стороны Конституционного Суда, а дело Сметанина дает повод и основание для проведения этой работы.
В своей статье я обратил внимание на то, что суды, сохраняя арест на имущество, входящего в конкурсную массу, наложенный в рамках уголовного дела, создают предпосылки для удовлетворения требований, связанных с совершением преступления, в индивидуальном (особом) порядке, т.е. ставят потерпевших по уголовному делу в привилегированное по сравнению с остальными кредиторами положение. И как мы видим из определений № 308-ЭС21-26679 от 20 апреля 2022 по делу № А53-24369/2019 и № 308-ЭС22-4568 от 29 августа 2022 по делу № А32-10081/2019 это именно так. Потерпевший некоммерческая организация «Фонд промышленных активов» на основании приговоров суда получили право на удовлетворение своих требований преимущественно к другим кредиторам за счет имущества должника. А кто создал предпосылки к этому? Их создали именно суды общей юрисдикции, наложившие изначально арест на имущество должника! Если у потерпевшего НКО «Фонд промышленных активов» был доступ к уголовному делу и ходу его рассмотрения, то у других кредиторов его не было! Как кредиторам, не являющимся участниками уголовного судопроизводства отслеживать рассмотрение уголовного дела и вовремя обжаловать приговор? Это возможно, но в любом случае это затруднительно. Если кто-то сомневается, то пусть попробует получить в суде общей юрисдикции приговор, при том, что он не является лицом, участвующим в уголовном деле. Очень долго придется объяснять в канцелярии суда общей юрисдикции, что его права затрагиваются приговором потому, что он является кредитором юридического лица, чье имущество обращено в пользу потерпевшего.
Когда я обсуждал этот вопрос в телеграмм - канале Shokobear (Олег Зайцев о банкротстве), находились люди, которые говорили о том, что уголовный арест ни на то не влияет, что арестованное имущество можно продать в процедуре конкурсного производства на торгах и денежные средства распределить среди кредиторов и прекратить процедуру конкурсного производства.
Даже если это так (тогда я не понимаю в чем смысл постановления суда о наложении ареста по уголовному делу), то все прекрасно понимают, что цена арестованного имущества значительно ниже имущества, на которое арест не наложен. Так почему кредиторы должны хотеть, чтобы имущество продавалось дешево за 5 копеек, когда есть возможность снять с него арест и только после этого реализовать на торгах?
Так вот возвращаясь к рассуждениям Юлия Тая, я хочу помочь Верховному и Конституционному Суду, наконец, решить эту правовую коллизию, и все - таки положить конец тому, что суды общей юрисдикции своими постановлениями о наложении ареста на имущество, а затем и его продлении, полностью блокируют процедуру банкротства должника, делая ее бессмысленной.
Как следует из статьи Наталья Васильевой, в судебном заседании по делу Сметанина представитель должника озвучила самую структурированную позицию по спору. Она предложила дифференцировать имущество должника-осужденного в зависимости от законности оснований приобретения и, исходя из этого, определять его судьбу: либо исключать из конкурсной массы (нажито преступным путем), либо в нее включать (законно приобретено до совершения преступления), при этом напомнила о равенстве всех кредиторов в процедуре банкротства.
На мой взгляд, это действительно самая верная позиция – дать должнику и кредиторам на стадии рассмотрения ходатайства следователя о наложении ареста (его продлении) тщательно рассматривать вопрос о том, приобретено ли имущество преступным путем либо оно законно приобретено до совершения преступления.
В качестве своего аргумента я хочу привести реальную ситуацию с уголовным делом по обвинению группы лиц в совершении преступления, предусмотренного частью 2 статьи 172.2 УК РФ «Организация деятельности по привлечению денежных средств и (или) иного имущества».
Суть уголовного дела заключается в том, что ряд лиц, занимавшихся строительством многоквартирных домов в г. Хабаровске обвиняют в том, что они создали финансовую пирамиду и привлекали денежные средства граждан под предлогом инвестирования их в строительную отрасль. Я хочу особо подчеркнуть, что уголовное дело расследуется не по статье 159 УК РФ, а именно по статье 172.2 УК РФ, которая была введена в Уголовный кодекс Федеральным законом от 30.03.2016 № 78-ФЗ и вступила в силу 10.04.2016 года.
Как обычно в рамках этого уголовного дела наложили арест на имущество всех юридических лиц, бенефициарами которых являются обвиняемые. В свою очередь все юридические лица признаны с 2018 года банкротами, а принадлежащее им имущество не реализовывается из-за наложенного по уголовному делу ареста.
Получается судопроизводство ради судопроизводства. Арбитражный суд Хабаровского края в 2018 года возбудил несколько дел о банкротстве юридических лиц, рассмотрел требование кредиторов, включил их требования в реестр, однако за 6 лет ни одного требования погашено не было. Все из-за того, что пока один суд (Арбитражный суд Хабаровского края) осуществляет арбитражное судопроизводство, другие суды в г. Москве (Тверской и Мещанский районные суды г. Москвы) бездумно потакют следствию и не вдаваясь в подробности накладывают и продлевают арест, наложенный на имущество юридических лиц – банкротов.
И вот каждый раз кредиторы приходят в суд общей юрисдикции, возражают против продления ареста, доводят до сведения суда то обстоятельство, что юридическое лицо, чье имущество арестовано, приобрело это имущество в собственность в 2014-2015 году, а деяние, в котором обвиняют обвиняемых, было криминализовано лишь 10.04.2016 года, то есть имущество, полученное юридическим лицом в 2014 и в 2015 году, никак не могло быть получено в результате преступных действий обвиняемых. И каждый раз все эти доводы вышестоящие суды, в том числе в лице Председатель Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ отвергает со ссылкой на то, что судьба арестованного имущества будет решаться при вынесении приговора, а наложенный арест не нарушает права третьих лиц.
Ну простите меня пожалуйста, но разве то, что из-за наложенного ареста кредиторы юридических лиц 6 (шесть) лет с 2018 года не могут удовлетворить свои требования, не означает что их права нарушаются? Сможет ли кто-то возразить, что как кредиторы в рамках конкурсного производства в процедуре банкротства, так и потерпевшие по уголовному делу имеют право на защиту своего права собственности в соответствии со статьей 35 (ч. 3) Конституции РФ? Сможет ли кто-то возразить, что право собственности должно защищаться одинаково и своевременно как для конкурсных кредиторов в рамках конкурсного производства в процедуре банкротства, так и для потерпевших по уголовному делу?
И вот когда Председатель Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ передал жалобы должника на рассмотрение в коллегию, указав в своем определении на то, что избранный судами подход [делает бессмысленной саму процедуру банкротства, целью которой и является погашение требований кредиторов] я подумал, неужели это произвол прекратиться?
Как вообще может такое быть, что одни судьи считают, что их судопроизводство важнее судопроизводства, осуществляемого другими судьями? А ведь на самом деле именно так и происходит! Суды общей юрисдикции, рассматривающие ходатайства следователей о наложении арестов просто игнорируют, что в арбитражных судах рассматриваются дела о банкротстве. И кто как не Конституционный Суд должен был положить этому конец?
Ситуацию, при которой конкурсный кредитор юридического лица, признанного банкротом, на протяжении многих лет оспаривает постановления суда о продлении ареста, наложенного на имущество, входящее в конкурсную массу, нельзя назвать своевременным и эффективным механизмом восстановления нарушенных прав. Например, в ситуации с уголовным делом, которое я привел в качестве примера, вообще неизвестно, когда оно будет направлено в суд для судебного разбирательства (с учетом того, предварительное расследование по данному уголовному делу продолжается уже более 7 лет!).
Вместе с тем, если бы суды на стадии рассмотрения ходатайства следователя о продлении ареста, наложенного на имущество, оценивали доводы конкурсных кредиторов о том, что имущество, включенное в конкурсную массу должника – банкрота, не получено преступным путем, то они бы могли обеспечить баланс между интересами потерпевших по уголовному делу и конкурсных кредиторов. Ведь если при вынесении приговора суд все равно снимет арест с имущества, потому что оно не получено в результате преступных действий обвиняемых, то зачем нужно столько ждать?
А пока получается, что таблетку в деле Сметанина нашли, а все остальные будут искать долгожданный рецепт. Все - таки очень надеюсь, что мотивировочная часть определения по делу Сметанина позволит понять в каком направлении всем стоит двигаться.