Христос воскресе!

Пасхальная весть ставит перед русским человеком вопрос о месте Православия и Православной Церкви в жизни России, её общества и государства.

Оставлю в стороне ответ, что-де такого места в обществе и государстве не может быть, поскольку, дескать, вера (или, нередко, понимаемый под нею суррогат веры в виде соблюдения обрядов и религиозного фольклора) — дело исключительно личное. Показывать несостоятельность этого ответа здесь не буду. Сегодня просто постулирую как аксиому, что он не верен (речь не идёт о выборе веры, который каждый, конечно, может сделать только лично).

Вопрос возникает по другой причине. Не относится ли Пасхальная весть исключительно к будущему веку? Только к будущей вечной жизни? И, если так, то, следовательно, какое дело Церкви до этой временной жизни? И уж тем более до устроения общества и государства?

В. Н. Лосский, рассуждая о призвании христианина (достичь обожения), пишет: «Только за выполнение этого конечного призвания, предложенного всякому творению Божию, и ведет Церковь свою брань. Все другие “брани”, которые нам приходится вести на земле, ограничиваются интересами какой-либо группы, партии, страны, человеческой идеологии; они неизбежно выключают своих противников и ими жертвуют; здесь же никто не может быть исключен или принесен в жертву» [«Господство и Царство (Эсхатологический этюд)»].

При этом Лосский делает важную оговорку: вышеизложенное верно «даже тогда, когда Церковь противоборствует людям, она ведет эту борьбу за спасение этих же людей».

В этом рассуждении отражена многосторонность бытия Церкви на земле.

С одной стороны, Церковь призвана указывать путь в Небесное Царство — путь к обожению. Церковь является вместилищем и проводницей благодатных даров, обеспечивающих шествие по этому пути. Цель её бытия — эсхатологическая, то есть в Царствие Божием. «Неотмирная».

С другой стороны, это же эсхатологическое сознание предполагает, что, поскольку нет ничего безразличного для спасения человека, Церкви «есть дело до всего». Вплоть до того, что Церковь может «противоборствовать людям».

Поэтому Церковь активно присутствует и высказывается в жизни общества-государства, в том числе с риском навлечь на себя недовольство (и мы видим, что навлекает: например, неизменной позицией относительно необходимости законодательной поддержки государством охраны жизни и здоровья ещё нерождённых младенцев).

При этом отнюдь не по любым вопросам Церковь высказывается: характерный пример — это отсутствие в новозаветных текстах протестов против современного этим текстам института рабства. Но вместе с этим в апостольских текстах подчёркивается: «Господа, оказывайте рабам должное и справедливое, зная, что и вы имеете Господа на небесах» (Кол. 4, 1) или «Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа» (Иак. 5, 4) — то есть предписывается та справедливость, которая возможна в условиях данного социального строя (и, конечно, в то время Церковь был гонимой институцией, то есть не «имела право голоса» в социуме, чем отличается от более позднего времени).

Так или иначе, упомянутая двойственность — факт. Догматическое обоснование этой двойственности в том, что «эсхатология появляется в мире в тот момент, когда человек становится способным соработником в исполнении Божественного плана» (Лосский, там же).

Важно здесь не путать благовестие Церкви с идеологией. Об этом в ближайшие дни.