Что дозволено Юпитеру // чем примечательно дело Россельхозбанк vs Euroclear?
Не так давно я комментировал дело Корниенко, в котором Арбитражный суд г. Москвы в составе судьи Авагимяна А. Г. отказал инвестору во взыскании стоимости заблокированных ценных бумаг[1].
Напомню, что инвестор предъявил иск к Clearstream Banking S.A. в связи с тем, что последний привел в исполнение санкции ЕС в отношении НКО АО «Национальный расчётный депозитарий» (НРД). Инвестор указывал, что санкции ЕС фактически привели к утрате права собственности на иностранные ценные бумаги инвестора в связи с невозможностью пользования и распоряжения этими бумагами.
Суд, отказывая в удовлетворении иска, указал буквально следующее: «временные ограничения не лишают истца права на распоряжение ценными бумагами». По смыслу судебного акта санкции ЕС против НРД отпадут, и инвестор через некое неопределенное время обязательно получит возможность пользоваться и распоряжаться ценными бумагами.
Каково было моё удивление, когда в другом деле по иску АО «Россельхозбанк» против Euroclear Bank SA/NV суд в том же составе вынес прямо противоположное решение (дело №А40-241910/23)[2].
Суть спора заключалась в следующем: в 2011 г. Россельхозбанк заключил соглашение с Euroclear, на имя банка были открыты прямые счета в Euroclear. По состоянию на июнь 2022 г. на этих счетах были размещены денежные средства банка в размере 165 519,65 USD и 1 033 974,76 EUR.
Банк предъявил иск о взыскании убытков с Euroclear, обосновывая свои требования тем, что банк утратил правомочия пользования и распоряжения денежными средствами на счетах в Euroclear в связи с санкционными ограничениями.
Суд установил, что Россельхозбанку причинен вред через умаление его права на пользование и распоряжение денежными средствами, размещенными на счетах в Euroclear. Суд указал, что удержание средств банка со стороны Eurclear свидетельствует о том, что «ответчик нарушает права АО «Россельхозбанк» на пользование и распоряжение его собственным имуществом».
Далее суд процитировал классические и ставшие уже привычными положения о том, что иностранное право не подлежит применению, если его применение приведет к имплементации незаконных односторонних санкций против РФ, российских юридических и физических лиц. Судебный акт, основанный на таком иностранном праве, будет противоречить публичному порядку РФ, что недопустимо.
Однако к самому, пожалуй, важному выводу суд приходит на стр.4 решения: «Ссылка ответчика о временном характере блокировки активов является несостоятельной, так как невозможно установить, на какой временной промежуток распространяется блокировка активов, в постановлениях ЕС и в любых других нормативных актах иностранных государств, устанавливающих санкционный режим в отношении РФ, отсутствуют указания на сроки действия санкционных мер, отсутствуют указания на обстоятельства, при которых такие меры в отношении РФ будут отменены».
На этом основании суд удовлетворил иск в части требования о взыскании убытков в размере заблокированных Euroclear денежных средств; в части требований о взыскании процентов по ст.395 ГК РФ суд отказал в связи с невозможностью привлечения к двойной ответственности за одно нарушение.
На первый взгляд кажется, что суд (в одном и том же составе) пришёл к противоположным выводам относительно характера и последствий имплементации санкций: в деле Корниенко суд указал, что временный характер "заморозки" активов означает надежду на разморозку в будущем, а в деле Россельхозбанка временный характер санкций послужил основанием для квалификации действий Euroclear в качестве нарушения (умаления) права собственности банка на имущество (на денежные средства банка на счетах).
Не буду скрывать, что вторая позиция (заморозка в связи с санкциями = утрата права собственности) мне нравится гораздо больше, чем первая.
Теперь важно то, какая позиция возобладает в судебной практике. Хотелось бы верить, что дело Россельхозбанка «устоит» в вышестоящих судах и этот прецедент позволит российским инвесторам усилить юридическую аргументацию в спорах против иностранных депозитариев.
Кстати, г-н Корниенко подал апелляционную жалобу и теперь слово за Девятым арбитражным апелляционным судом.