Обозреватель Марк Галеотти для The Spectator: Путин видит возможность в нападении Трампа на Иран.

Является ли решение Дональда Трампа присоединиться к нападению на ядерные объекты Ирана позором, провокацией или возможностью для России? Честный ответ — все три опции, но это скорее шанс, чем что-либо другое, если Москва готова действовать хладнокровно.

Министр иностранных дел Ирана Аббас Аракчи сегодня находится в Москве, где встретится с Владимиром Путиным. Перед отъездом Аракчи пытался выглядеть оптимистичным, заявляя, что «Россия — друг Ирана», и что он ожидает конкретных мер поддержки. Однако можно задаться вопросом, насколько эти две страны когда-либо были настоящими союзниками, а не скорее врагами, у которых было много общих проблем и противников.

Правда в том, что Москва мало что может сделать, кроме символических жестов.

Помощь Ирана в первые годы войны в Украине сыграла решающую роль в устранении опасного дефицита в производстве российских БПЛА и ракет. Но это была не помощь, как поддержка, оказанная Киеву Западом, а торговля. Россия должна была заплатить за то, что получила, и не только деньгами.

После атаки ХАМАС на Израиль 7 октября 2023 года Москва была фактически вынуждена отказаться от своих прежних усилий по поддержанию баланса между Тель-Авивом и Тегераном и встать на сторону клиентов Ирана.

Москва является активным участником гражданской ядерной программы Тегерана, которая неизбежно перетекла в военную, но она никогда не хотела видеть Иран с ядерным оружием.

Кроме того, эти две страны, хотя и делились знаниями, как обходить санкции, и другими теневыми методами борьбы с западным мировым порядком, были также геополитическими конкурентами на Ближнем Востоке и даже в Центральной Азии и на Южном Кавказе, которые когда-то считались «задним двором» Москвы.

Отсюда и сложность реакции Москвы на текущий кризис. Несомненно, для России было унизительно видеть, как поставленные ею системы противовоздушной обороны были так легко сметены (даже если это были не самые современные системы), и как не только США, но и Израиль продемонстрировали такое господство в воздухе, которого Москва никогда не могла добиться в Украине.

Некоторые в Москве также считают это провокацией, не столько потому, что они заботятся об Иране, сколько потому, что израильтяне, а теперь даже Дональд Трамп говорят об этом не просто как о превентивном ответе на ядерную угрозу, а как о кампании по смене режима. Это задевает их за живое.

Путин и его ястребиные соратники давно считают, что США стоят за долгосрочной кампанией «гибридных войн», направленной на свержение режимов — многие из которых были также союзниками России — от Ирака и Ливии до «арабской весны» и «цветных революций» в постсоветской Евразии.

Более того, Путин прямо назвал протесты на Болотной площади в России в 2011–2013 годах и Революцию достоинства в Украине в 2014 году такими кампаниями по смене режима.