Правосудие быстрого приготовления // Прогноз по иску Генпрокуратуры РФ против группа «Макфа»

Макароны под угрозой

Вечером 28 марта с.г. в новостных лентах[1] появилась информация об очередном иске Генпрокуратуры об обращении активов ряда коммерческих предприятий Челябинской области, который, как заявлено в пресс-релизе, направлен на «охрану правовой демократии … от криминализации публичной власти»[2].

На этот раз объектом внимания надзорного ведомства стали акции АО «Макфа» и десятка других компаний, которые по мнению истца, принадлежат семейству Михаила Юревича и Вадима Белоусова.

Спор будет рассматривать Центральный суд г. Челябинска. Не знаю имеет (будет ли иметь) значение для целей рассмотрения дела то, что в двух шагах от этого суда находится здание Прокуратуры Челябинской области, а совсем рядом – Управление ФСБ по Челябинской области. «Око Государево» в прямо смысле сможет наблюдать за ходом этого дела.

В чём суть дела?

Не имея на руках материалов дела, тем не менее, можно сделать краткий обзор требований Генпрокуратуры на базе информации, которую уже распространили СМИ, и на ряд открытых источников.

Так, Генпрокуратура предъявила иск к 47 ответчикам и требует обратить в доход Российской Федерации акции АО «Макфа», АО «Первый Хлебокомбинат», АО «СМАК» и акции/доли ряда других юридических лиц.

Ключевыми ответчиками по делу являются бывшие депутаты Госдумы РФ Белоусов Вадим Владимирович и Юревич Михаил Валерьевич.

Согласно публичной информации, г-н Юревич с 2000 по 2005 г. являлся депутатом Госдумы (III и IV созывы)[3]. С 2005 г. по 2010 г. он занимал пост Главы г. Челябинск, а после – с 2010 г. по 2014 г. – осуществлял полномочия Губернатора Челябинской области. Г-н Белоусов являлся депутатом Госдумы с 2011 по 2013 гг. (VI, VII, VIII созывы).

Генпрокуратура вменяет в вину г-д Юревича и Белоусова уклонение от декларирования доходов от бизнеса группы «Макфа» и ряда других компаний в период, когда данные лица занимали должности в органах власти. КоммерсантЪ со ссылкой на позицию Генпрокуратуры указывает, что Юревич и Белоусов предположительно использовали «высокое положение во власти» для достижения бизнес-интересов. Какой-то конкретики газета не приводит.

Генпрокуратура называет г-на Юревича фактическим собственником бывших «госпредприятий» - Челябинская макаронная фабрика, Сосновский комбинат хлебопродуктов, Челябинский хлебокомбинат №1. На базе этих компаний, как утверждает прокуратура, были учреждены АО «Макфа» (выручка по итогам 2022 г. – 25,3 млрд. руб.) и АО «Первый хлебокомбинат» (выручка за 2023 г. – 6,5 млрд. руб.).

Г-н Белоусов, по мнению Генпрокуратуры, является доверенным лицом г-на Юревича («товарищ и бизнес-партнёр»), и последний записал свои бизнес-активы на Белоусова. Помимо этого, как утверждает истец, Юревич переписал свои активы на родителей и на своего сына, Александра Юревича. В свою очередь Белоусов также якобы вовлёк в «криминальную схему номинального владения» членов своей семьи: супругу, дочь с ее мужем и тещу.

Между тем, из публичных источников следует, что с 2003 г. Михаил Юревич вообще не является акционером «Макфы», а до 2003 г. он имел миноритарный пакет акций. И в этом смысле важный вопрос – а вообще обязан ли был г-н Юревич декларировать доходы от бизнеса компании, в которой он долгое время не являлся акционером, и как Генпрокуратура будет доказывать мнимый (номинальный) характер владения и управления бизнесом через родственников г-на Юревича.  

Предполагается, что с использованием своих властных полномочий г-да Юревич и Белоусов принимали «руководящие решения» в бизнесе группы «Макфа» и «преумножали и капитализировали коррупционные активы, выводя их прибыль в нелегальный оборот». Пока никаких подробностей того, на каком основании Генпрокуратура признала активы Юревича и Белоусова коррупционными, нет.

Классическим для подобных дел является факт возбуждения и расследования ряда уголовных дел против ключевых ответчиков. Так, г-на Юревича обвиняют в получении взяток от министра здравоохранения Виталия Тесленко в размере 26 млн руб.[4], а также подстрекательстве своего первого заместителя Олега Грачева к распространению клеветы о деятельности председателя Челябинского облсуда Федора Вяткина.

Г-н Белоусов находится в международном розыске с августа 2022 года после оглашения в отношении него приговора. Московский городской суд признал его виновным в получении взятки в особо крупном размере. Приговором установлено, что в 2010–2014 годах Белоусов и главбух АО «Первый хлебокомбинат» Бутакова, а также другие лица получили от представителей дорожно-строительного холдинга около 3,25 млрд руб. за общее покровительство[5]. Между тем, Верховный Суд РФ отменил приговор и направил дело на новое рассмотрение[6]. 

Таким образом, на данный момент в отношении Юревича и Белоусова на территории РФ не вынесены приговоры, и они не признаны виновными во вменяемых составах преступлений. Отмечу, что на базе раскрытой в Сети информации прямая связь между предполагаемыми коррупционными событиями и фактической базой иска Генпрокурора нет: основное «обвинение» Генпрокуратуры в рамках гражданского дела заключается исключительно в недекларировании дохода от бизнеса, которым, по мнению Генпрокуратуры, продолжили владеть и управлять г-да Юревич и Белоусов.

Что следует ожидать от дела?

Быстрее ветра: за какой срок суд рассмотрит дело?

Сразу после публикации новости об очередном иске Генпрокуратуры началась оживлённая дискуссия на предмет того, в какие сроки иск будет удовлетворен. К слову, мнение о том, что этот иск обязательно будет удовлетворен, разделяют большинство юристов.

С учётом процессуальной активности Генпрокуратуры не приходится долго вспоминать аналогичные дела: все они широко освещаются в прессе и никого больше не удивить, что споры на десятки и сотни млрд. руб. можно рассмотреть буквально, как говорят шахматисты, «в два хода».

Так, на память приходит «Дело Абызова», в котором Гагаринский районный суд за 3 неполных месяца удовлетворил иск Генпрокуратуры к экс-министру[7].

За 2 месяца Арбитражный суд удовлетворил иск Генпрокуратуры к Олегу Кану и десяткам других соответчиков на 357,8 млрд. руб. и обратил в доход государства акции и доли ряда российских компаний («Дело Крабовых королей»)[8]. Менее, чем за 2 месяца Московский районный суд г. Санкт-Петербурга без труда разобрался с «Делом Рольф»[9].

Особняком стоит «Дело Дальнегорский ГОК» - Дальнегорский районный суд Приморского края за 22 календарных дня с даты подачи иска провел предварительное заседание (17.11.2023 г.) и спустя 4 дня (21.11.2023 г.) в первом и последнем основном судебном заседании удовлетворил иск[10]. Эта тенденция носит устрашающий характер.

Можно предположить, что в «Деле Макфы» Центральный районный суд г. Челябинска сохранит ритм, но надеемся, что рекорд по «Делу Дальнегорский ГОК» останется незыблемым.

Я пробежался по делам, в которых председательствующим был судья Лисицын Денис Анатольевич (именно ему выпала честь рассматривать «Дело Макфы»).

Согласно статистическим сведениям, судья Лисицын не нарушает сроки судебного разбирательства и в 2023 г. он рассмотрел 489 дел[11]. Также видно, что судья Лисицын рассматривает гражданские споры (жилищные споры, споры о правах на наследство, споры по кредитным договорам и договорам займа и др.). Как правило, в спорах с участием госорганов Челябинска и Челябинской области судья Лисицын рассматривает дела довольно быстро (за 1–3  мес. с даты подачи иска).

Forum shopping: почему спор рассматривает суд общей юрисдикции?

В подобных делах я пока не успел «поймать» концепцию Генпрокуратуры в части предъявления исков в суды общей юрисдикции. Генпрокуратура довольно часто обращается в арбитражные суды с исками об обращении активов провинившихся инвесторов в доход государства. Однако в конкретных делах (в частности, в «Деле Макфа», в «Деле Абызова») Генпрокуратура решила предъявить иск именно в суд общей юрисдикции.

Казалось бы, что пп.2 ч.1 ст. 225.1 АПК РФ прямо указывает, что споры, связанные с принадлежностью акций, являются корпоративными спорами. Например, Генпрокуратура в «Деле Калининградского морского торгового порта» занимала аналогичную позицию и суды поддержали надзорное ведомство в вопросах толкования ст.225.1 АПК РФ[12]. В «Деле Дальнегорский ГОК» арбитражный суд также подтвердил свою компетенцию по рассмотрению спора об изъятии акций в доход государства[13].

В практическом смысле это значит, что дело об изъятии акций в доход государства должно быть расщеплено уже на этом основании на несколько производств и дела должны рассматриваться в отношении каждой изымаемой компании по месту их нахождения (например, в отношении АО «Макфа» - в Арбитражном суде г. Москвы, в отношении АО «Первый Хлебокомбинат» - в Арбитражном суде Челябинской области, в отношении АО «Новая Пятилетка» - в Арбитражном суде Курганской области и т.д.).

Видимо Генеральная прокуратура не желает разделять процессы исходя из соображений процессуальной экономии, и нацелена рассмотреть дело в консолидированном судебном разбирательстве. И мы видим, что суды не против следовать мнению Генеральной прокуратуры (даже если это мнение противоречит позиции самой Генеральной прокуратуры в других дела) в случаях, когда ответчики обоснованно ссылаются на необходимость выделения и передачи дела на рассмотрение суда по месту нахождения ответчика.

В «Деле Крабовых королей», например, суд отказал в удовлетворении ходатайства о передаче дела в Арбитражный суд Сахалинской области[14].

Сроки исковой давности: истекли, но не иссякли

Российские юристы уже научились тому, что Генпрокуратура довольно изобретательно и находчиво подходит к вопросу об определении срока исковой давности.

Генеральная прокуратура, как правило, ссылается на ст.208 ГК РФ: исковая давность не распространяется на требование о защите нематериальных благ. Однако, даже не углубляясь в детали дел, очевидно, что требования прокуратуры являются имущественными: по решению суда происходит переход прав на акции и доли юридических лиц (а акции и доли являются имуществом (ст.128, ст.130 ГК РФ)), а в некоторых случаях суды выносят решения о взыскании миллиардов руб. с ответчиков (чем же это не имущественное требование?)

Между тем, суды вторят прокуратуре: иски Генпрокуратуры направлены на охрану общества[15] и «установленную им правовую демократию от злоупотреблений и криминализации публичной власти, то есть защиту верховенства закона, равенства и социальной справедливости, защиту принципов государственного управления, моральные устои общества, которые относятся к нематериальным благам»[16].

Излюбленный подход прокуратуры и судов также сводится к доказыванию того, что срок исковой давности начинает течь не с момента совершения правонарушения, а с момента обнаружения допущенных в рамках надзорных мероприятий[17]. Такие надзорные мероприятия Генпрокуратура проводит аккурат перед подачей исков.

Полагаю, что вопрос о пропуске срока исковой давности также поднимется и в «Деле Макфы».

Способ защиты «нематериальных благ»: уголовная ответственность в гражданском процессе

В данном деле мы видим ситуацию, когда «телегу» (гражданский иск) ставят впереди «лошади» (приговор по уголовному делу). Как было указано выше, в отношении Юревича и Белоусова не вынесены приговоры о привлечении их к уголовной ответственности (приговор в отношении Белоусова отменен и дело направлено на новое рассмотрение).

Однако Генпрокуратура все еще утверждает, что имели место преступления коррупционного характера, за счёт которых Юревич и Белоусов предположительно смогли построить бизнес группы «Макфа».

Похоже, что Генпрокуратура предлагает суду в порядке гражданского судопроизводства рассмотреть и установить факты коррупционных или других преступлений в действиях ответчиков, что недопустимо, так как данные вопросы не входят в компетенцию судьи, который рассматривает гражданское дело.

Материалы расследования в отношении Белоусова и Юревича и судебного следствия в отношении Белоусова для суда не могут иметь преюдициального характера, так как только приговор, вступивший в законную силу, может обладать такими свойствами (ч.4 ст.61 ГПК РФ). К сожалению, в подобных делах элементарные правила и принципы гражданского процесса уходят на второй план.

Из публичных источников следует, что правовым основанием иска является Федеральный закон от 25.12.2008 №273-ФЗ "О противодействии коррупции" (ст.13 и ст.14 этого Закона).

В ГК РФ полномочие Генпрокуратуры по предъявлению иска об обращении имущества в доход государства закреплено в пп.8 п.2 ст.235 ГК РФ: такая мера ответственности предусмотрена для лиц, которые в силу закона были обязаны раскрыть сведения о доходах и расходах в период занятия публичных должностей. Круг лиц, подотчетных для раскрытия сведений о доходах и расходах, являются сам депутат[18]/чиновник, его (её) супруга (супруг) и несовершеннолетние дети.

Согласно предмету доказывания прокурор должен представить доказательства принадлежности спорного имущества кому-либо из ответчиков, приобретения его в отчетном периоде, доказательства, подтверждающие действительную стоимость имущества, факт превышения стоимости этого имущества по отношению к совокупному доходу ответчиков за три последних года, предшествовавших отчетному периоду, а также материалы, свидетельствующие о соблюдении при осуществлении контроля за расходами процедуры, установленной Федеральным законом от 03.12.2012 №230-ФЗ "О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам"[19].

Однако в кругу ответчиков мы видим 47 лиц, в том числе, лиц, на которых не распространяются ограничения и запреты, предусмотренные Законом о противодействии коррупции, Законом о контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам, и др. законов. Например, речь идет об отце и матери г-на Юревича, о теще, тесте и зяте г-на Белоусова и о других лицах. Как Генеральная прокуратура обосновывает необходимость привлечения неподотчетных лиц к гражданско-правовой ответственности, надеюсь, мы увидим в тексте решения.

С интересом будем следить за развитием этого дела.

Уже сейчас понятно, что Генпрокуратура расширяет креатив в выборе способа защиты прав. Исход этого дела может создать опасный прецедент, после которого возникнут риски для действующих или уже бывших депутатов и высших чиновников, ближайшие родственники которых управляют крупным бизнесом в России. Кто станет следующим претендентом на изъятие бизнеса в доход государства?

Как говорится, не моргайте.