Личный опыт: 5 вещей, которые неприятно удивили на избирательном участке в Москве
Анна Снежина
Выбирать президента России я отправилась на свой избирательный участок в последние часы трехдневного голосования. Участок организован на юге столицы, в одной из среднеобразовательных школ.
После выхода с участка осталось мрачное послевкусие. Все последние годы власть всегда транслировала нам, что выборы — это большой праздник. Приподнятые государственные флаги, приветственные хлебобулочные изделия на входе в участок, музыка, песни с плясками, а детям — подарки.
На моем участке праздника не было, но с этим жить можно. А вот с ощущением, что ты не актор общественно-политической жизни в родном государстве, а как будто подозреваемой в каком-то серьезном преступлении (просто оттого, что дошел до участка) — уже на душе тяжело.
Досмотр на входе
На избирательный участок по месту своей новой регистрации я пришла впервые, и трудностей с его нахождением не возникло. А всё почему? Огороженный двор школы был плотно укомплектован силовиками с оружием. И когда это первые люди, которые тебя в столь важный день встречают на участке (и которые не очень-то приветливы с автоматом наперевес), испытываешь двойственные чувства.
Переходя порог школы, ты снова встречаешься с людьми в погонах: и вот они уже очень охотливы до диалога. Двое полицейских стоят у защитной вертушки и отказываются пропускать внутрь, пока не назовешь свой адрес и не развернешь паспорт.
Несколько попыток уверить самовызвавшихся надзирателей, что ты точно не спутала свой участок и пришла, куда следует, погоды не меняют. Приходится называть и адрес, и паспорт в руки отдавать. Смотрят две секунды для проформы, протягивают обратно.
Но сержанты идут дальше и требуют открыть рюкзак, чтобы произвести досмотр. А просмотр содержимого сумок именно так и надо трактовать — это досмотр. Возникает резонный вопрос. Я что прохожу подозреваемой по какому-то уголовному делу? Или собрано достаточно сведений, чтобы полагать, что при мне находятся оружие или иные предметы, которые пойдут в ход для совершения скорых неправомерных действий?
Вообще-то закон строго ограничивает ситуации, когда правоохранители вправе досматривать гражданина. Кроме этого при любом досмотре должны присутствовать понятные и должен составляться протокол. Но сержанты этого не знают или им просто скучно. Но так они заведуют вертушкой, приходится выполнить их требования.
Выворачиваю содержимое рюкзака, которое, если честно, хотелось бы уберечь: немного мелочи с разбитой копилки, средства женской гигиены (пардон) и купленные к ужину овощи. Полицейские смешливо перебирают всё это на виду у небольшой очереди и, наконец, дают пройти вперед.
Здравствуйте, я ваш участковый!
Но на этом встречи с людьми в погонах не заканчиваются. Из-за угла коридора к тебе бодро подходит полицейский и начинает со своей фирменной и вызывающей определенные рефлексы фразы: «Гражданка!»
Хоть в своей жизни закон я ни разу не преступала и бояться мне как бы нечего, но вот от «прелюдий с полицейскими» на избирательном участке оживилось внутри что-то подкожно вшитое: вот-вот да в чем-нибудь обвинят!
Что хотел еще один полицейский? Собственно, как он говорил, познакомиться.
«Здравствуйте! Каков ваш домашний адрес? Я — ваш участковый. Будем знакомиться», — говорит он и протягивает распечатанную бумажку со своим именем (похожу на визитку).
В общем, пока добралась до зала с членами участковой комиссии, словно по этапу прошла.
Бумажного журнала регистрации больше не существует
В Москве больше нет бумажного, физически ощутимого журнала регистрации выдачи бюллетеней. Вместо этого — перед тем, как выдать бюллетень, избирателя просят поставить свою подпись на небольшом электронном носителе. На экране при этом не поясняется, кто, зачем и во исполнение чего отбирает у тебя образец подписи.
У председателя УИКа спрашиваю, есть ли возможность расписаться за выдачу бюллетеня на бумаге?
«Теперь у нас только так. Журналы уж давно отменили», — отвечает председатель УИКа.
Делать нечего, приходится расписываться «электронными чернилами». Зная о бесконечных утечках персональных данных даже из куда более защищенных систем (например, банковских), прямо скажем, оставленный образец подписи в электронной системе выборов очень беспокоит.
Итак, с выданным бюллетенем ищем кабинки для голосования.
Открытые кабинки для голосования
На моем участке для голосования стояла всего одна кабинка для голосования, к которой с разных сторон могли подойти разом два человека. Но вот дверей и занавесок у кабинки нет! Со спины меня спокойно видят члены избирательной комиссии, наблюдатели (они кстати на участке были), другие избиратели. В этот же момент вспоминаешь, что пока шла по длинному коридору до зала голосования, краем глаза видела предупреждение: «Внимание, ведется видеонаблюдение».
Открытая кабинка с тотальным наблюдением со всех сторон — это, конечно, совсем не про тайну голосования!
Тем не менее, выбор сделан, бюллетень опущен, можно себя поздравить с выполнением электорального долга. Но на выходе с избирательного участка слышу не радостное.
Уговоры голосовать онлайн
Два члена избирательной комиссии настойчиво уговаривают пришедших на участок людей голосовать онлайн. Для этого на участке стоят специальные терминалы.
Избирательницы — две женщины отвечают разумное: «Я уж до участка дошла, электронно и из дома могла б. Дайте, пожалуйста, бумажный [бюллетень]». Какое-то время уговоры продолжаются.
Когда акции навроде «миллиона призов» не отработали на все 100%, надо же попытаться еще разок, и функции агитаторов, по-видимому, возложены задаром на членов УИКов.