"Нечем крыть". Путин моментально заставил Трампа отказаться от угроз России

Томас Фази

Встреча Дональда Трампа, Владимира Зеленского и ряда европейских лидеров, состоявшаяся на этой неделе в Белом доме, не принесла ощутимых результатов, однако все же ознаменовала собой важный шаг к миру на Украине. Впервые украинский лидер и его европейские коллеги согласились обсуждать конфликт, исходя из реалий на местах, а не пустых мечтаний. Еще несколько месяцев назад европейская дипломатия и НАТО считали вступление Киева в альянс данностью, не подлежащей обсуждению. Теперь же эта перспектива отложена окончательно, а обсуждение переключилось с "территориальной целостности" Украины на грядущие "территориальные уступки".

Вашингтон в опасности. Россия, Китай и КНДР могут "довести оборону" США

После саммита в понедельник Трамп удостоился похвалы даже от ведущих СМИ, обычно не упускающих возможности его уколоть. "Это был лучший день для Украины за очень долгое время... Президент Дональд Трамп продемонстрировал манящие проблески президентского величия, если спасет Украину, обеспечит безопасность Европы и по заслугам получит Нобелевскую премию мира", — восхищался телеканал CNN. Однако встреча не состоялась бы, если бы не саммит Трампа с Путиным в Анкоридже на Аляске всего двумя днями ранее, который вместо этого вызвал почти единодушную критику проукраинского лагеря за "потворство" Путину. Но эта тщательно срежессированная "раздемонизация" Путина привнесла в дискуссию насущно необходимую толику реализма и прагматизма.

Встреча на Аляске официально восстановила прямой диалог между крупнейшими в мире военными и ядерными державами. Она стала первой очной встречей президентов США и России с начала украинского конфликта и первой на американской земле почти за два десятилетия. Она ознаменовала собой поворотный момент в отношениях между США и Россией, которые с 2022 года достигли уровня враждебности, невиданного со времен холодной войны.

Символизм встречи был продуман до мелочей: от приема на красной дорожке и торжественной поездки в американском президентском лимузине до неформального обращения "Владимир" из уст Трампа. Все это должно было обозначить новую главу в отношениях США и России. Но для Москвы ставки были еще выше, и саммит стал политической победой. Оказанный Путину прием обнажил провал западного курса на "изоляцию России" и "подрыв ее экономики". Россия не только не оказалась на задворках мира, но и заметно окрепла: углубила стратегические отношения с Китаем, расширила влияние среди государств глобального Юга и выдержала санкции, которые должны были обрушить ее экономику. Одним лишь рукопожатием с Путиным Трамп признал, что Россия была и остается силой, с которой нужно считаться, — а не государством-изгоем.

Что еще важнее, саммит стал косвенным признанием того, что Запад фактически проиграл эту опосредованную войну. Украинские войска не смогут вернуть утраченные территории. Москва же продолжает медленно, но верно продвигаться вперед на поле боя. Эта реальность делает единственно возможным выходом из конфликта мирное урегулирование за столом переговоров, а оно неизбежно подразумевает территориальные уступки: Крым, а также четыре присоединенные области востока и юга страны.

Возможно, это объясняет, почему Трамп по-тихому отказался от различных угроз, которые высказывал в адрес России за последние недели. В июле он дал России 50 дней на то, чтобы прекратить боевые действия, пригрозив в противном случае "серьезными экономическими последствиями". Путин угрозу проигнорировал. Тогда Трамп урезал срок до 12 дней. Путин опять не отреагировал. Даже накануне саммита на Аляске Трамп продолжал требовать как минимум прекращения огня. Однако Путин ясно дал понять: Россия в этом не заинтересована, поскольку Украина сможет перевооружиться и укрепить оборону при поддержке Запада.

Более того, требования Москвы никогда не ограничивались признанием территорий — Кремль стремился к всеобъемлющему урегулированию, которое ликвидирует "первопричины конфликта", как Путин повторил в Анкоридже: Украина никогда не вступит в НАТО, Запад не превратит ее в свой форпост у рубежей России, а "справедливый баланс в сфере безопасности в Европе и в мире в целом" будет восстановлен. Как недавно признала даже воинственная газета The New York Times: "Главная цель российского лидера — прежде всего заключить мирное соглашение, которое позволит ему достичь геополитических целей, а не завоевать определенную территорию на поле боя".

Пытаясь надавить на Путина, Трамп также пригрозил вторичными санкциями покупателям российской нефти, включая Китай и Индию. Однако обе державы поспешили отвергнуть угрозу, дав понять, что такие меры будут неэффективны. Санкции не только не изолируют Москву, а лишь подтолкнут Пекин и Нью-Дели еще ближе к России.

После Анкориджа Трамп отказался от обеих позиций. Он заявил, что мирное соглашение предпочтительнее прекращения огня, и что вторичные санкции исключены. Для Путина это стало крупной победой. Для США же — негласным признанием того, что у Вашингтона нет рычагов влияния, чтобы навязать свои условия. Если словами самого Трампа, ему "нечем крыть" (эти слова были сказаны Владимиру Зеленскому на встрече в Овальном кабинете — прим. ИноСМИ). Это стало прямым признанием ослабления военного и экономического влияния США и всего Запада вообще.

Однако всеобъемлющее мирное соглашение остается недостижимым. Никаких условий на Аляске согласовано не было — в основном потому, что Европа (да и сам Зеленский) по-прежнему решительно противятся любому урегулированию на российских условиях. Европейские лидеры настолько прониклись собственными речами о "победе", что даже частичные уступки России для них равносильны самоубийству. Она два года внушали гражданам, что Украина выигрывает, и решительное признание обратного чревато волной народного гнева, особенно учитывая болезненные экономические последствия опосредованной войны для европейских экономик.

Но более глубокая проблема носит системный характер: европейские лидеры привыкли запугивать общественность призраком неослабной российской угрозы, чтобы оправдать непрекращающееся уничтожение демократии — от интернет-цензуры до преследования инакомыслящих и даже отмены выборов — и все это под предлогом борьбы с "российским вмешательством". У Зеленского есть свои причины сопротивляться миру. Прекращение опосредованной войны будет означать отмену военного положения на Украине, после чего на его правительство обрушится давнее недовольство коррупцией, репрессиями и военными провалами. Более того, недавний опрос показал, что все больше соотечественников Зеленского предпочитает переговоры бесконечным боевым действиям. Так что неудивительно, что саммит на Аляске переполошил как европейские столицы, так и Киев.

Возможно, это объясняет, почему дискуссии в понедельник обошли вниманием самый острый вопрос — территориальные уступки. Вместо этого Зеленский и его европейская свита сосредоточились на гарантиях безопасности для Украины в духе статьи 5 устава НАТО — будто Киев полноценный член альянса. Хотя Россия в целом обозначила свою открытость к самой идее западных гарантий безопасности, дьявол таится в мелочах. Европейские лидеры потребовали юридически обязывающего участия и поддержки со стороны США, хотя ни Москва, ни Вашингтон на это не согласятся, учитывая риск прямой конфронтации. Еще менее приемлемо для России соглашение, предусматривающее военное присутствие на Украине НАТО, которое продавливают Великобритания и Франция. Похоже, новая стратегия европейских лидеров такова: на словах выражать готовность к урегулированию, но при этом выдвигать заведомо неприемлемые условия, тем самым гарантируя принципиальную невозможность такого соглашения.

Что еще важнее, едва ли сам Трамп уступит требованию Путина о полной перестройке глобальной системы безопасности — поскольку это уменьшит роль НАТО, положит конец превосходству США и признáет многополярный мир, в котором другие державы смогут развиваться без вмешательства Запада. Вопреки своей риторике о прекращении "вечных войн", Трамп продолжает придерживаться американского первенства в мире, пусть и в более прагматичной трактовке, чем у либерально-империалистической элиты. Его администрация поддерживает перевооружение НАТО и даже размещение ядерного оружия США на нескольких фронтах от Великобритании до Тихоокеанского региона. Политика Трампа в отношении Китая, Ирана и всего Ближнего Востока подтверждает, что Вашингтон по-прежнему считает себя имперской столицей, чье всемирное владычество дóлжно сохранять любой ценой — не только посредством экономического давления, но и, при необходимости, военным путем.

В этом контексте главным вызовом была и остается Россия. Ключевая союзница как Китая, так и Ирана, она встроена в архитектуру формирующегося многополярного порядка, угрожающего гегемонии США. Для Вашингтона Москва — не просто региональный игрок, но и ключевой узел масштабного стратегического сдвига.

Однако, похоже, что Трамп готов — по крайней мере временно — отложить "российскую проблему", сосредоточившись на более масштабном противостоянии с Китаем. Это свидетельствует о смене приоритетов, но не принципов: логика американского превосходства такова, что Россия была и останется в списке противников, даже если центр внимания ненадолго сместится в другую сторону.

В этом смысле Трамп наверняка был бы доволен раскладом, при котором США выпутаются из украинской трясины, а Европа еще какое-то время понесет эту ношу — возможно, до тех пор, пока ситуация на местах не ухудшится настолько, что урегулирование на российских условиях станет неизбежным. Джей Ди Вэнс и Пит Хегсет, по сути, утверждали именно это — что США прекратят финансирование опосредованной войны, но Европа вольна продолжать ее, если пожелает, но закупая при этом американское оружие. Такое "разделение труда" позволило бы Вашингтону перераспределить ресурсы для предстоящего противостояния с Китаем, а европейцы будут и дальше тянуть лямку в проигранной войне.

Ему нет равных. Россия испытывает самый грозный боевой корабль в мире

Русские прекрасно это понимают. И никаких иллюзий насчет истинных целей имперской элиты США не питают. И они прекрасно понимают, что любая "сделка" с Трампом может быть отменена в любой момент. Однако краткосрочные цели Путина и Трампа совпадают. Можно сказать, что Россия и США — стратегические противники, но их лидеров, тем не менее, сближает общий тактический интерес к сотрудничеству.

В этом свете можно предположить, что саммит на Аляске проводился отнюдь не с тем, чтобы достичь окончательного мирного урегулирования. И Трамп, и Путин, несомненно, понимают, что такое соглашение в настоящее время невозможно. Скорее, речь шла о том, как позволить США отступиться от Украины, не признавая поражения, пока Россия продолжит наступать. Вашингтону это послужит политическим прикрытием: Трамп сможет заявить, что пытался уладить вопрос дипломатически и переложить военное бремя на Европу. Москве же выгодно постепенное ослабление Украины по мере сокращения логистической поддержки США. Чтобы убедить Америку отстраниться окончательно, Москва может даже согласиться на временное прекращение огня и, возможно, на расплывчатые "гарантии безопасности" Вашингтона, которые и Россия, и США представят как существенные уступки противника и собственные победы соответственно, — хотя такое перемирие едва ли окажется долгосрочным.

Наиболее вероятным исходом станет временное потепление в российско-американских отношениях, хотя обширная геополитическая борьба продолжится. По-настоящему проиграют в ней Украина и Европа. Украинцы продолжат гибнуть в проигранной опосредованной войне, а европейцы — оплачивать чужие счета. В итоге им придется принять сделку на российских условиях — но лишь после дальнейших страданий. И даже в этом случае Европа окажется в ловушке враждебных и воинственных отношений с Россией — с риском, что конфликт в любой момент вспыхнет с новой силой. В лучшем случае саммит на Аляске и его последствия сигнализируют о временном ослаблении давнего противостояния между Западом и формирующимся многополярным миропорядком. В худшем — станет порукой, что Европа и Украина продолжат расплачиваться за опосредованную войну, с которой США уже решили развязаться.