Большевики приступили к репрессиям сразу после победы в гражданской войне, в 1919 году. Чтобы скрыть истинный замысел действий против тех, кто не принял новую власть, они назвали ее борьбой с родовыми кланами.
Историк-краевед, преподаватель НИШ Райымбек Жубаныш на основе архивных данных пишет монографию «Назар-Жекей жаласы» о ложных обвинениях в период красного террора на примере Темирского уезда.
Пик репрессий
Политические репрессии в СССР специалисты делят на три периода: первый — с 1919-го по 1929 год, второй — с 1929-го по 1953-й (массовые репрессии и голодомор), третий — с 1953-го по 1991-й. Гонения продолжались и после смерти Сталина, ярким примером тому — преследования писателей-диссидентов, цензура их произведений и многое другое.
— Принято считать, что пик репрессий пришелся на 1937-1938 годы, но это не так. Нужно более досконально исследовать и события 1920-х годов, — убежден историк-краевед, — Скажу сразу, массовые волнения против коммунистов и их изгнание имели место не только в Темирском уезде, они происходили в Иргизе, Шалкаре, Акбулаке. В Иргизе известно восстание подрода Шомекей-Тока, в Айтекебийском районе протест начали представители рода Жагалбайлы. Преследуя свои интересы, большевики представили ситуацию так, что это были всего лишь распри сородичей.
Относительно Темирского уезда. В то время в его состав, помимо нынешнего одноименного района, входила половина современных территорий Мугалжарского и Уилского, а также часть Байганинского. В восстание, дело по которому назовут Назар-Жекей, были вовлечены жители нынешних территорий — от города Темира, сел Басшили, Сагашили, Талдысай, Аксай до Алтыкарасу, Шубаркудыка, окрестностей Кенкияка, Эмбы, Кумжаргана, Шенгелши, Жанажола, Саги Мугалжарского района. Всех их населяли представители родов Назар, Шурен и Жекей.
«Блестящая» идея ОГПУ
— Если внимательно изучить дело, станет ясно, что там не было и намека на родовые распри. Вероятнее всего, эта «блестящая» идея по разделению народа принадлежала объединенному государственному политическому управлению.
Казалось бы, что такого в присвоении уголовному делу имен родов. Но на самом деле они закольцевали Темирский уезд, так как невозможно было победить врагов новой власти по всей Актюбинской губернии одним махом. При таком раскладе большевики получили бы огромную армию противников, и степь всколыхнул бы огонь восстаний, — уточняет Райымбек Жубаныш.
По его словам, судя по документам, карательный орган, основной задачей которого было уничтожение (ликвидация) грамотных людей среди коренного населения, функционировал беспощадно и хладнокровно. В противном случае те могли оказать сопротивление советской власти и разрушили бы все намеченные кампании по конфискации имущества, коллективизации и проведению других экономических реформ.
К примеру, Смагул Садуакасов был против индустриализации, он знал, что Казахская АССР станет лишь сырьевым придатком. На ее территории будут добывать природные ресурсы, а заводы построят в России. После того, как Садуакасова репрессировали, всех его сторонников обвинили в садуакасовщине, как и последователей Мендешева, Рыскулова и других прогрессивно мыслящих людей того времени. Дело «Назар-Жекей» завели в 1921-1922 годы, а с 1926-го начались следственные мероприятия и задержание «преступников».
17 руководителей восстания
В числе первых репрессии подверглись представители данных родов из стана алашординцев. В 1926 году 17 человек были признаны руководителями восстания «Назар-Жекей» и сосланы, среди них Гумар Есенгулов, Елтай Каналин, Бексултан Кожахметов и Калменовы, депутат первой Госдумы Алпысбай с сыном Нурашем и старшим братом Мукашом.
Елтая Каналина обвинили в руководстве контрреволюционным движением в Актюбинском уезде. Якобы он пытался организовать кочевку казахов и их живности в Каракалпакию по двум направлениям — через Донызтау и Аральское море. Его младший брат Гизат Каналин, один из руководителей Темирской ярмарки, был арестован в 1938 году.
Тысячное поголовье лошадей Кудайбергена Дуйсембина конфисковали. Его дом (көк үй) в Шенгелши власти превратили в военкомат. Кстати, строение сохранилось до сих пор.
Все они в 1917-1919 годах состояли в Алаш орде. Тогда в Темир дважды приезжало войско Жаханши Досмуханбетова: местные были проводниками, снабженцами и пополняли ряды милиции Алаш орды. Недалеко от аула Жамбыл и станции Изимбет армии Алаш орды удалось дважды разгромить большевиков. Интересная деталь: алашординцев сослали в Россию, а баев — в Каркаралинск.
Единственный уцелевший
В живых из тех известных личностей остался только Гумар Есенкулов. Обучившись на врача в Саратове, работал в Шубаркудыке, Актюбинске педиатром и офтальмологом. Кстати, во всех источниках, касающихся Алаш орды, упоминается, что его не стало в 1930 году.
— Но это не так, — утверждает наш собеседник Райымбек Жубаныш. — В ходе исследования установили, что Кумар Есенкулов до 1965 года трудился врачом на два аула — нынешние Курайли и Сарыжар. Рассказывают, что он выезжал к пациентам на лошади.
Умер он в родном Кумжаргане в 1968 году. Место захоронения подсказал уроженец Кенкияка Садыр Байкадамов. На его похороны успел с небольшим опозданием только один сын. Подробности и перипетии его судьбы нам неизвестны: с какого времени и как оказался в Курайли, был ли на фронте или в лагере во время Великой Отечественной войны? Могу лишь предположить, что он смог выжить в лагере.
Печальная учесть интеллигенции
После алашординцев атеисты взялись за религиозных деятелей. Исследователь называет имена Шарипа Молдагазина, место мечети которого находится в Кожасае, Таймагамбета Жатаева из Сагашили и Ахмета халпе, чье имя носит нынешняя мечеть в Темире, и Кошен муллу из Калмаккыргана.
— При их задержании всю религиозную литературу специально разбросали на улице, а жителям приказали не трогать ее, — рассказывает историк-краевед. — Тайком следили, кто подберет, чтобы предъявить обвинение и назвать «врагом народа».
Мне рассказал об этом аксакал 1928 года рождения, который был очевидцем той трагедии в девятилетнем возрасте. По его воспоминаниям, через пару дней жители не увидели ни одной книги. Куда они исчезли, никто не знает.
Затем настала очередь народных судей, которых утвердили уже при советской власти. По убеждению большевиков, народные судьи в казахской степи выносили решения по совету авторитетных аксакалов, как и в прежние времена.
Инспекторов образования постигла та же печальная участь. К слову, в данный список входит и известный журналист-издатель Жиенгали Тлепбергенов. Историк случайно наткнулся на неизвестное дело, которое никто ранее не изучал.
— При этом его творчество исследовали многие мастера слова, в том числе Турсынбек Какишев, актюбинская ученая Гайша Ниязова. Оказалось, Жиенгали Тлепбергенов с 1922-го по 1924 год работал в органах юстиции, затем год возглавлял отдел образования в городе Темире. Наверное, поэтому подвергся преследованию по делу «Назар-Жекей», — говорит Райымбек Жубаныш.
В 1925 году Тлепбергенов уехал в Актюбинск и стал редактором газеты «Кедей» (ныне «Ақтөбе»). Затем добрался в столицу Казахской АССР Кызылорду и оттуда писал письма. Между тем в Темире их получателей вызывали на допрос. Ему пришлось уехать на север республики, там он работал в газете «Бостандық туы».
— Эти поездки подорвали его здоровье. В 1933 году он вынужден был возвратиться в родной Темир, где умер от болезни и голода. Жиенгали Тлепбергенов всегда находился под бдительным контролем ОГПУ, о чем свидетельствуют его записи: «Рядом до сих пор сидит коммунист», — рассказывает историк.
Подвергся репрессии и другой начальник отдела образования Темира, соратник Жиенгали Ильяс Темирбеков. В настоящее время его потомки снимают документальный фильм о нем.
Но мало кому известно, что до Жиенгали Тлепбергенова отдел образования Темирского уезда возглавлял Кудайберген Жубанов. В деле их имена часто упоминаются рядом как руководителей группировки Жекей, хотя Жубанов из рода Назар.
От первой волны преследования им удалось спастись: из Темира Тлепбергенов выехал в Актюбинск, Жубанов — в Алма-Ату. Однако в 1937 году Кудайберген Жубанов был все-таки задержан и расстрелян.
«Разобравшись» с интеллигенцией, ОГПУ взялось за представителей прежней власти — волостных правителей, старшин аулов, биев и аксакалов, пользовавшихся авторитетом при царской России. На свою беду, по окончании гражданской войны многие из них вернулись домой. Они поверили обещаниям о том, что их не будут преследовать, а опыт и мудрость будут нужны для более эффективной работы уездного исполкома. Все-таки большевики испытывали кадровый дефицит, им нужны были грамотные люди.
После того, как у новой власти появились собственные кадры, она взялась за свое черное дело. Допросы продолжались вплоть до 1926 года. Сотрудникам ОГПУ было досконально известно, кто и какой пост занимал до революции, где было заседание и кто выступал в 1903-м и 1905 годах, а также кто с кем встречался в 1917 году, их тесные связи и так далее. Оттого вопросы задавались о действиях при советской власти. Широко использовали родственные связи, кто кому сородич, сват, зять и прочее.
Второй этап
С 1929 года усилились меры пресечения для сосланных, задерживали также оставшихся представителей интеллигенции. Тогда и началась так называемая откочевка жителей за пределы Казахстана — в Каракалпакию и далее. К примеру, Султангали и Каналы Бекеновы из Аксая направились в Китай. У Каналы было четыре жены, все последовали за ним. Правда, на границе глава семьи внезапно умирает. Несмотря на это, члены его семьи не приостановили кочевку и переправились-таки за границу, лишь одна из жен с детьми осталась на родине. Их потомки и ныне живут в Актобе.
О дальнейшей судьбе Султангали ничего не известно. В Казахстане остался его сын Сабыргали. Дело в том, что, несмотря на возражения отца, он женился на девушке из бедной семьи и переехал в нынешнее село Табантал Хромтауского района.
Многие выехавшие в Каракалпакию вернулись назад, где их снова ждали аресты и другие репрессивные меры.
— Всего по делу «Назар-Жекей» из Темирского уезда, по моим данным, только с 1929-го по 1930 год на допрос вызывалось около 150 человек. Это не считая тех 17 репрессированных. По сведениям, полученным из архивов Алматы, в 1933-1934 годы их число выросло до 200, в 1938 году — до 500, — констатирует магистр истории Райымбек Жубаныш.
Абат КАРАТАЕВ
Фото из личного архива Райымбека ЖУБАНЫША