Отношения Европы и Израиля переживают фазу системного обострения. То и дело слышны от глав западных государств намерения признать Палестину и слова осуждения в отношении Израиля. Этот разрыв коренится не только в текущих дипломатических спорах, но и в глубинных идеологических основаниях.
Антиколониальный фильтр Европы и фактор США
Сегодня европейская политическая культура формируется в рамках условного леволиберального консенсуса, где одной из ключевых ценностей позиционируется антиколониализм. Этот подход структурирует и восприятие любых конфликтов: сильный ассоциируется с агрессором, слабый — с жертвой. В этой логике, на мой взгляд, и стоит рассматривать отношение европейских стран к конфликту на Ближнем Востоке. Израиль неизбежно оказывается "силой", тогда как Палестина, несмотря на внутренние противоречия и исламский фактор, предстает как пострадавшая сторона.
Антиколониализм — это пресловутая "высокая политика". И здесь, с одной стороны, Европа действительно выступает с леволиберальных позиций. А с другой, нынешний американский президент Дональд Трамп строит свою внешнюю политику на консервативных принципах.
Лозунг Make America Great Again в этом контексте опирается на необходимость поддерживать традиционных американских союзников, независимо от формы их внутреннего устройства. На Ближнем Востоке к ним относятся Израиль, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, отчасти Бахрейн и Катар. Американская политика и в первый срок Трампа в регионе была сосредоточена на укреплении связей именно с этими государствами. Параллельно с активной поддержкой Израиля лидер США во время своего визита в страны Персидского залива заключил многомиллиардные контракты на поставки вооружений (прежде всего с Саудовской Аравией, Катаром и ОАЭ). Через эти сделки он не только усиливает военно-политическое присутствие США в регионе, но и запускает американскую экономику, обеспечивая промышленность заказами и новыми контрактами.
Как я уже отметил, в то время как Трамп опирается на консервативный курс (в отличии, например, от предшественника Джо Байдена и его Демпартии), Европа остается в рамках леволиберальной идеологии. Отсюда, кстати, и символические акции — вроде вставания на колени футболистов перед матчами, которые дольше всех продолжали британцы, даже когда этот жест в поддержку движения Black Lives Matter ("Жизни черных важны") уже был забыт в других странах. На мой взгляд, это говорит о сильной идеологизированности европейской политики.
Таким образом, политика Трампа стала вызовом для Европы. Он противопоставляет консервативный подход леволиберальной традиции, совпадающей с идеологией его главных внутриполитических оппонентов — Демократической партии США.
При этом декларируемый европейцами антиколониализм довольно неоднороден. Например, сейчас очевидна тенденция на выдавливание Франции из Африки. Но это не означает, что то же самое происходит с другими европейскими странами — часть из них вытеснить не удается, и сами они явно не настроены уходить. Так, у британцев позиции сохраняются довольно серьезные — например, в Иордании, в Саудовской Аравии или тех же Объединенных Арабских Эмиратах. Достаточно посмотреть, где учатся представители элит арабских государств: как правило, это Королевская военная академия Сандхерст (других вариантов фактически нет). Поэтому напрямую связать увлеченность антиколониальной риторикой европейцев с геополитическими позициями в Африке, на мой взгляд, не получится. Все зависит от конкретной страны и конкретной ситуации.
При этом именно провозглашение курса на антиколониализм в европейской политике и укрепляет позицию на признание палестинского государства. На сентябрьской сессии Генассамблеи ООН ожидается, что к ней присоединятся Великобритания, Франция, Австралия, Канада, Новая Зеландия, Финляндия, Люксембург, Португалия и даже Сан-Марино.
Практическое измерение разрыва
Расхождения позиций уже обретают конкретные формы.
Великобритания отказала Израилю в участии в выставке вооружений на территории страны. Франция наложила аналогичный запрет, но уже для участия в своей национальной выставке вооружений. Этот факт активно обсуждался как во французской, так и в иностранной прессе.
В то же время, например, Канберра подверглась жесткой критике за свое намерение признать Палестину государством. Биньямин Нетаньяху увязал (и довольно искусно) это желание австралийского руководства с "предательством" интересов еврейской общины Австралии. В его риторике признание Палестины фактически приравнивалось к антисемитизму. Любой антиизраильский выпад в данном случае сразу соотносят с антисемитизмом, затем — с Холокостом и так далее по цепочке. Это отработанная риторическая, коммуникативная стратегия, которую израильское руководство в лице Нетаньяху применяет уже давно.
В ответ Израиль усиливает риторику и ужесточает политический курс. Для Нетаньяху сохранение военной кампании в Газе — вопрос не только безопасности, но и выживания собственной коалиции, где ультраправые партнеры требуют войны "до победного конца".
Внутренняя уязвимость Израиля
При всем этом Израиль столкнулся с острым внутренним кризисом.
Верховный суд требует обязательного призыва для хередим — религиозных евреев, не служащих в армии и не платящих налоги. Решение это не выполняется, что усиливает напряжение в обществе. Массовые протесты в Тель-Авиве, собравшие сотни тысяч человек, демонстрируют масштабы общественного недовольства.
Те партии, которые представляют интересы хередим, занимают в израильском политическом поле наиболее агрессивные, непримиримые и консервативные позиции. Проблема внутренней ситуации в Израиле как раз в том, что именно эти политические силы громче всего требуют решать палестинский вопрос силовым путем, при этом сами не служат в армии, не несут рисков, не платят налогов и фактически находятся в привилегированном положении. Хередим живут за счет государственного бюджета, занимаются изучением Торы и, по большому счету, все. А учитывая их традиционно большие семьи, финансовая нагрузка на государство значительна.
Таким образом, любая атака на хередим (даже довольно умеренные высказывания) воспринимается как удар по всему консервативному лагерю, который сегодня в израильской политике олицетворяют такие фигуры, как министр национальной безопасности и лидер израильской крайне правой партии "Оцма Йехудит" Итамар Бен-Гвир и министр финансов еврейского государства Бецалель Смотрич. Эти политики громче всех заявляют о себе, но, по сути, не предлагают реальных решений. Это серьезная проблема, отражающая общее расслоение израильского общества.
Через призму конфликта вокруг хередим становится особенно заметен раскол: между ашкеназами и сефардами, сабрами и мизрахим, светской умеренной частью общества и религиозными радикалами. Есть и другое измерение — разделение между "коренными" израильтянами и репатриантами, среди которых немало жителей поселений. В этом смысле хередим становятся лакмусовой бумажкой, на которой наиболее ясно проявляются внутренние противоречия Израиля.
Верховный суд при этом занимает позицию условно светских и умеренных сил, тогда как консерваторы входят в состав нынешней правящей коалиции, что лишь усиливает напряжение и порождает множество вопросов.
Возможные сценарии
Говоря о последствиях нынешней конфронтации, естественно, следует учитывать экономические отношения. Да, они существуют, но назвать их достаточно глубокими нельзя. По опубликованным данным европейских статистических ведомств, товарооборот между Израилем и странами ЕС не превышает $43 млрд. По большому счету это капля в море: для сравнения, товарооборот ЕС с Китаем приближается к $1 трлн; а с США, по данным американского управления торгпредства за 2024 год, составил $975 млрд.
Поэтому в экономическом плане ни Израиль, ни ЕС не испытывают критической зависимости друг от друга. Эти страны способны пережить нынешние разногласия относительно безболезненно на этом треке, думаю, политические конфликты не окажут серьезного влияния на контракты и торговлю.
С учетом текущих тенденций Европа вряд ли откажется от антиколониального дискурса, а Израиль — от военных действий. Это значит, что конфронтация будет углубляться. Перелом возможен лишь в случае перестановок в израильской политике: приход к власти более умеренных сил — "Ешатид" Яира Лапида или блока "Кахоль-Лаван" Бени Ганца — мог бы открыть путь к сближению с Европой.
Для самого Нетаньяху, несмотря на его политическую гибкость, нынешняя коалиция все больше выглядит последней: давление улицы и международная изоляция возрастают.