Все влюбились в «Поток» — самый неожиданный анимационный фильм года, по количеству призов и восторгов оставивший позади даже «Головоломку 2». Почему это кино так нравится, но в то же время почему-то тревожит?
Юрий Сапрыкин
Критик, руководитель спецпроектов медиа Кинопоиска
В одном недавно еще (по всем признакам) обитаемом, но теперь (почему-то) заброшенном доме живет маленький черный котик. Жизнь его состоит из обычных кошачьих радостей и бед: раздобыл рыбку — хорошо, погнались собаки — плохо. Но тут в довершение ко всем (оставшимся за кадром) катаклизмам начинает прибывать вода, и коту приходится спасаться на импровизированном ковчеге — потрепанной старой шхуне — в странной компании капибары, лемура и птицы-секретаря.
Полнометражная анимация 30-летнего режиссера Гинтса Зильбалодиса — поразительная история успеха и едва ли не главный триумф латвийской кинематографии за всю ее историю, далеко обошедший по всем кассово-резонансным параметрам документалки Юриса Подниекса и Герца Франка, не говоря уж о позднесоветских кинодетективах Алоиза Бренча или сериале «Долгая дорога в дюнах». Уже были семиминутная овация в Каннах, «Золотой глобус» за лучший анимационный фильм, восхищенный хор международной критики, в будущем совершенно не нулевые шансы на «Оскар» и просто всеобщий восторг прямо сейчас. Когда у совсем молодых людей из не самой заметной в кинематографическом плане страны получается такое, прежде всего хочется просто порадоваться. Тем более если такое получается с фильмом, который делали пять лет. С фильмом, в котором не произносится ни одного человеческого слова. С фильмом про кота, в конце концов. Кто еще достоин наград, если не кот?
Кот далеко не единственное достоинство «Потока». Здесь крайне динамично работает камера (если так можно сказать об анимации): взлетает в небо, ныряет под воду, движется по головокружительным траекториям. Здесь виртуозно сделано все, что касается отражений и преломлений света в воде: виды сверху на проплывающих в глубине рыб или виды из глубины, с точки зрения рыб, на то, что осталось сверху. Здесь отменно придуман (почему-то) затерянный мир во всех его необъяснимых деталях: покинутые древние города, гигантские статуи котов и людей, непонятного назначения предметы, которые (зачем-то) собирает в специальную корзинку лемур. И еще все залито нежным утренним светом. И вообще все немного сновидчески и сюрреально, как бывает у Миядзаки. И капибара! Как такое не полюбить?
Говорят, создатели фильма специально избегали какого-либо антропоморфизма: звери должны быть зверями, а не подобиями людей. Так, озвучивают героев реально мяукающий кот и реально рычащий лабрадор; известна история, как звукооператор ездил в зоопарк щекотать капибару, но издаваемые ею звуки не подошли к экранному образу, так что капибару в итоге озвучил верблюжонок. Тем не менее на эту звериную историю проще простого спроецировать вполне человеческое содержание и извлечь из нее гуманистическую мораль. На спасательной шлюпке собрались не просто абстрактные животные в вакууме, а звери-изгои. Каждый из них отбивается от своих и жертвует интересами стаи во имя абстрактного гуманизма (или как правильно сказать в этом случае — анимализма?). Например, чтобы помочь коту. Все они разные, но постепенно приучаются быть вместе, подставлять друг другу плечо, крыло или хвост.
Конечно, максимальное сочувствие вызывает котик, который то и дело падает с высоты или идет ко дну, и спастись ему удается лишь чудом; однажды его в последнюю минуту выталкивает наверх гигантское морское млекопитающее (спасибо, что кит!). Но и вся компания такова, что зритель легко может представить себя в ее рядах.
Не правда ли, каждый из нас по-своему капибара, которую несет, словно щепку, по волнам исторических катастроф — на маленьком плоту, сквозь бури, дождь и грозы.
Критик, у которого нет сердца, на этом месте мог бы заметить, что компьютерная анимация «Потока» иногда уж слишком, м-м-м, компьютерная, иные сцены похожи на оживший скринсейвер, а музыка как будто надергана из плейлиста «Успокаивающие звуки для релакса». И вообще, уделив повышенное внимание прорисовке рыб, странно до такой степени забыть о драматургии: течение предсказуемо приносит наших героев в никуда, а в процессе с ними не происходит более-менее ничего (не считая регулярных эксцессов с котиком). И совсем вообще, не кажется ли тебе, дорогой зритель, что в любой сцене — например, фильма «Трое из Простоквашино» — на порядки больше смысла, юмора и обаяния, чем во всей этой котоодиссее..? Но нет, всем нравится и так, и кто мы такие, чтоб вставать на пути у высоких чувств.
Хотя одну вещь сказать все-таки необходимо — не в порядке брюзжания, а в целях точного сканирования собственных ощущений. Мир «Потока» не просто населен зверями — это мир, в котором звери остались одни. Здесь были люди, но они его почему-то покинули, и это добавляет к радостному анимационному колориту едва заметную зловещую краску. Тут что-то случилось, всё в каком-то непорядке, это почему-то началось еще за кадром, до наводнения и отбрасывает на все происходящее тень.
Дело не в том, что человек — царь природы и без него звери не знают, куда себя деть. И не в том, что нам отчего-то жалко отсутствующих в фильме людей и не жалко присутствующего в нем кота. Нет же! Всех жалко, и от этого таинственного обезлюживания даже еще жальче. Искусствовед Джон Бёрджер писал, что отношения человека и животного всегда амбивалентны: человек наделяет животное божественным статусом и приносит в жертву, кормит и убивает. Но только во встрече человеческого и звериного взгляда каждый в этой паре имеет шанс осознать себя: это взгляд Другого, радикально Иного, без него остается только собственное отражение, всегда одно и то же (собственно, «Поток» и начинается с того, что котик долго смотрится в воду).
Так вот, в мире «Потока» отсутствуют те, кто ставил в честь кота статуи, кто мог его приласкать и нуждался в кошачьей ласке взамен, кто мог бы, в конце концов, снять про кота мультфильм. И если, как свойственно людям, находить в этой истории собственное отражение, то это, помимо прочего, история про мир, из которого ушли в широком смысле старшие, те, кто наделял его смыслом. Мог объяснить, что происходит. Создавал ощущение, что все это зачем-то нужно. И теперь мы плывем просто потому, что плывем. Как в пронзительном стихотворении Виславы Шимборской:
Кто-то тут был и был, а потом вдруг исчез,
и нет его и нет…
Что тут еще можно сделать?
Только спать и ждать. <…>
Но пусть он только вернется,
Пусть только покажется.
Уж тут-то он узнает,
Что так с котом нельзя.