Потерпевшие смогут взыскивать вред с наследников скончавшегося обвиняемого
Компенсация морального вреда от смерти близкого человека может взыскиваться напрямую с наследников виновника преступления, даже если он умер до судебного решения о компенсации, говорится в постановлении Конституционного суда (КС). Это возможно даже в том случае, если сам вред был причинен иному лицу, уже умершему, и иск подается не по правилам наследования, а от собственного имени.
Поводом для рассмотрения стало дело жителей Башкирии Асии Байгускаровой и ее брата Марата Мухаметчина. Их мать была убита собственным мужем, отцом заявителей. Мужчина признал свою вину в убийстве, совершенном с особой жестокостью, но умер в следственном изоляторе до вынесения приговора. В связи с его смертью уголовное дело было прекращено. Байгускарова и Мухаметчин обратились в суд с иском к родственникам отца о компенсации морального вреда. Суды нижестоящей инстанции отказали им, сославшись на то, что моральный вред был причинен не самим истцам, а их матери. Суды апелляционной и кассационной инстанций исходили из того, что право на компенсацию вреда не может переходить по наследству, а сами истцы не доказали нарушения их личных прав.
КС с таким подходом не согласился. Он указал, что при рассмотрении подобных дел необходимо оценивать, нарушены ли личные нематериальные блага заявителей, в частности права, вытекающие из близких семейных отношений. Смерть члена семьи может затрагивать психическое и эмоциональное состояние родственников, и эти последствия подлежат защите в рамках Гражданского кодекса (ГК). Иное толкование, отмечает КС, лишает граждан эффективной судебной защиты вопреки Конституции.
Кроме того, суд подчеркнул: требование компенсации морального вреда в таком случае не следует рассматривать как часть наследственной массы – это самостоятельное право родственников, возникающее в связи с собственными страданиями. Отказ в рассмотрении иска по существу только на том основании, что вред был причинен умершему, недопустим. Сами оспариваемые нормы ГК наивысшая инстанция сочла не противоречащими Основному закону, но дело Байгускаровой и Мухаметчина будет пересмотрено.
Решение КС призвано уравновесить интересы потерпевших и наследников фигуранта уголовного дела, говорит кандидат юридических наук, доцент РГУП им. В. М. Лебедева Ольга Кряжкова. Баланс их интересов – это обязательное конституционное требование, отмечает эксперт. По ее словам, Конституция исходит из принципа полноты возмещения вреда, причиненного преступлением, и одновременно не допускает произвольного ограничения имущественных прав граждан.
Как следствие, потерпевшие должны иметь возможность получить от наследников компенсацию морального вреда от преступления, а наследники – возражать в суде против заявленных требований и даже настаивать на продолжении уголовного разбирательства в целях реабилитации обвиняемого, подчеркивает Кряжкова. Выявленный в решении смысл норм ГК исключает иную их интерпретацию, продолжает юрист, отмечая, что теперь суды должны скорректировать свои подходы к рассмотрению дел с учетом вывода КС. Судебная практика должна стать единообразной и менее требовательной к формальной стороне вопроса о компенсации морального вреда, заключила эксперт.
Необходимо учитывать в случае применения насилия, было ли это совершено намеренно или нет, говорит адвокат по уголовным делам Платон Ананьев. По его мнению, о моральном вреде невозможно говорить тогда, когда речь идет о непредумышленном нанесении вреда. Важно продолжать рассматривать каждый случай отдельно, так как последующее удовлетворение выплат за моральный вред может привести к перекосу правосудия.
Предложенный КС путь увеличит объем правовой неопределенности и приведет потенциально к нарушению прав наследников, говорит управляющий партнер адвокатского бюро «Бартолиус» Юлий Тай. Они, вступая в наследство, не знают и не могут знать, что в последующем кто-то придет к ним за компенсацией по основаниям, которые хоть и возникли при жизни наследодателя, но стали юридическим обязательством только после его смерти, подчеркивает адвокат.
«Как известно, сын за отца не отвечает, впрочем, как и наоборот», – вспомнил Тай. По его мнению, такая интервенция в имущественную сферу наследника плоха тем, что он в большинстве случаев объективно не имеет реальной возможности защищаться от требований к наследодателю. Кроме того, любое разбирательство по сути без реального ответчика не может считаться нормальным правосудием, заключил адвокат.