Тридцать лет назад в семье слабослышащих родителей родился мальчик. При рождении получив атрофию зрительного нерва и множество сопутствующих диагнозов, он вырос в мире инклюзии. А став старше, решил помогать детям с особенностями и неизлечимыми заболеваниями. Сергей Волков – преподаватель, тренер по адаптивному пауэрлифтингу для детей с ментальными особенностями и больничный клоун.
«Я вырос и стал таким человеком для десятков детей»

– Со мной путешествуют два лосося, которые разговаривают с детьми! – в глазах Сергея пляшут искорки, пробиваясь через густые белесые брови.
Широкая футболка, красный нос, татуировки – непривычное сочетание для клоуна. Он гулко шлепает кедами по пустым коридорам онкогематологического отделения химиотерапии ВОДКБ №1. Все его маленькие пациенты лежат по одному, каждый в своем боксе. Колыбель или односпальная детская кровать здесь граничат с раскладным креслом для сна мамы. Маленькая палата заменяет им дом: стандартный протокол лечения занимает в среднем полтора-два года, более 80−83% детей уходит в ремиссию.

Помимо клоунады Сергей Волков работает преподавателем в ВЭПИ, а также является руководителем и тренером тренажерного зала адаптивной физической культуры и пауэрлифтинга в Железнодорожном районе Воронежа. Но в больничной комнате для переодеваний он за считаные минуты превращается в веселого клоуна Йолыча, сокращенно от Йоулупукки -финского Деда Мороза, за длинную густую бороду и усы. С 2024 года Сергей помогает маленьким пациентам больницы справиться со стрессом, расслабиться и уменьшить болезненность медицинских процедур.

– При рождении я получил родовую травму и частичную атрофию зрительного нерва, два раза в год до шести лет лежал в офтальмологической больнице, до 16 ежегодно проверялся, поэтому эмоции детей, которые находятся на лечении, мне очень близки. Грусть и боль – чувства, сопровождавшие меня все сознательное детство. В больнице мне не хватало кого-то понимающего, с кем можно подурачиться, кто мог бы разбавить серые больничные будни. Я вырос и стал таким человеком для десятков детей, – продолжает разговор Сергей.
Окончив школу для слабовидящих детей, мужчина поступил в педагогический университет и окончил его как учитель русского языка и литературы. Но вкупе с основной деятельностью он начал работать с особенными детьми, став тренером по пауэрлифтингу, а позже и больничным клоуном Йолычем – медленным, шаловливым, но при этом очень честным, рассудительным, открытым и поддерживающим в любой грустной ситуации.
Взять за руку – уже подвиг

– Моя работа тренером по пауэрлифтингу дала мне много опыта. Я узнал, что есть особенные подростки с аутизмом и другими заболеваниями, которые могут ударить просто потому, что у них плохое настроение или ему не понравились мои действия. Для некоторых взять меня за руку – уже подвиг, потому что каждого прикосновения они боятся как огня. Поработав несколько лет с детьми, имеющими ментальные нарушения, я понял, что могу приносить добро большему количеству детей. Стал искать, где смогу быть полезен, и наткнулся на проект «Клоунский патруль», – делится Сергей.

«Клоунский патруль» – проект фонда «ДоброСвет», благодаря которому в больницах появились веселые клоуны. Они помогают детям, испытывающим страх и одиночество во время длительного лечения, сопровождают детей в операционную, помогают на перевязках, поддерживают, когда юным пациентам предстоят сложные процедуры, мотивируют на правильное и при этом веселое принятие лекарств и пищи. Попадая в больницу, у ребенка рушится привычный жизненный уклад, а клоуны дают ему стабильность: «Мы будем приходить сюда каждую неделю, ты не один, можешь поделиться своей болью с нами». Профессиональных больничных клоунов учат справляться со стрессом, не пропускать диагнозы ребенка глубоко в сердце, но все-таки бывают исключения.

– Мне запомнился мальчик-подросток, который долго-долго смотрел в одну точку, сидя в инвалидной коляске в своей маленькой палате. Он не реагировал на нас и наши шутки. Его мысли были где-то далеко, а у меня впервые в жизни что-то екнуло в сердце. Помню девочку-подростка с опухолью мозга. Она ослепла, потеряла способность двигаться, мама возила ее на инвалидной коляске. При этом она была очень жизнерадостной, с удовольствием разговаривала с нами и, конечно, очень хотела жить. Прошло несколько недель, мы встретили в коридоре больницы ее маму. На мой вопрос о здоровье девочки она лишь опустила глаза. Лечение не помогло, состояние ухудшалось и вело к неизбежному исходу. Со временем начинаешь философски смотреть на это: неделю назад в палате ты встречался с ребенком, играл с ним, показывал смешные движения, а сегодня в его палате ты видишь пустую кровать. Таких случаев немного, но они есть. Это жизнь, – рассказывает Сергей.
Ниточка к детству
– Парадокс: если особенные дети даже в зрелом возрасте останутся детьми, то в онкогематологии наоборот, дети взрослеют стремительно. Алене семь лет, а разговаривает серьезно, как будто ей все двадцать, – Сергей машет рукой подошедшей к нему девочке.

Из огромных карманов Сергея они вынимают игрушечных рыб, достают невесть откуда взявшуюся красную ленточку, которая превращается в волшебную летающую змею, и через минуту уже весело хохочут вдвоем. Клоуны делают все, чтобы отвлечь детей от неудобств и страха медицинских манипуляций. Посещают они онкогематологию поочередно, чтобы не выгорать. Здесь клоуну можно сказать «нет», что очень важно в условиях больничных стен.

– В отделении у ребенка нет возможности отказаться от процедур, уколов, химиотерапии, которые приносят им подчас невыносимые физические и моральные страдания. «Нет» – запрещенное слово, ведь рекомендации докторов нужно выполнять беспрекословно, чтобы победить болезнь. Когда в палату заходим мы, ребенок может выбрать, общаться ему или отказаться, играть в игру или прыгать через ленточку. Такое свободное выражение эмоций очень хорошо сказывается на их моральном состоянии, – говорит Йолыч.
Взаимодействие с клоуном нужно не только детям, но и мамам, которые находятся 24 часа в сутки рядом с ними. Уставшие, сжатые в комок, молчаливые женщины хотя бы на пару минут расслабляются, видя на пороге палаты клоуна, который вытаскивает ребенка из уныния. Дети, проходящие химиотерапию или у которых ухудшается состояние, не видят близких по несколько месяцев. Им нельзя обнять второго родителя, бабушку и дедушку, брата или сестру, иногда им нельзя даже выйти в больничный коридор. Их единственной ниточкой между стенами отделения и проходящим детством является смешной неуклюжий клоун.
