Hændel: в первый класс

Героем очередного Дягилевского фестиваля в Перми его художественный руководитель Теодор Курентзис избрал композитора Георга Фридриха Генделя, которому исполнилось бы 340 лет. Церемония Hændel, исполненная в первые два фестивальных дня, устроена как пастиччо – излюбленная форма эпохи барокко, где фрагменты разных сочинений сочетаются прихотливо и пестро, но в строгой логике музыкальных и драматических контрастов.

Оперы и оратории космополита Генделя, немца с великой итальянской и английской карьерой, в наши дни играют и ставят все чаще – Россия не исключение. Богов, царей, волшебниц и библейских персонажей Гендель равно одарил чувственной, гибкой, изысканной, при этом формально строгой и стройной музыкой – сделал сценических небожителей людьми, прекрасными в своем постоянстве и непостоянстве. Даже арии lamento, то есть слезные жалобы, и фуриозные арии мести в конце концов дают ощущение покоя и полноты мироощущения. С этой звуковой портретной галереей современные слушатели вполне способны себя соотнести – разумеется, при некотором усилии.

Видимо, на это и рассчитывали Курентзис и единомышленники. Они дали россыпь репертуарных редкостей – фрагменты «Амадиса Галльского», «Феодоры», «Израиля в Египте», «Воскресения» – и очень мало популярных арий. Самая узнаваемая, Lascia la spina из оратории «Триумф Времени и Разочарования», была припасена на четвертый, последний из бисов, которые составили отдельный акт пастиччо. Номера на итальянском и английском языках исполнялись без субтитров: аффект и эмоция понятны на любом языке, а текст, сведенный в барочной опере до кратчайшей формулы, не так важен. Сначала музыка, потом слова, а потом и театр, тоже приглашенный на эту церемонию.     

Помост о трех уровнях и куб со светящимися гранями словно остались с прошлогодней премьеры оперы «Страсть». На экране плавятся части лица юбиляра, словно от пермской духоты, установившейся в эти дни. Томное культурологическое видео усердствует. Хор musicAetrena в черной униформе воздевает руки в сильные доли. Для барочного разнообразия выходит отличная танцевальная труппа musicAetrena Dance – впрочем, стесненная сценой и сценарием (хореограф Валентина Луценко). Настоящий театр, в том числе пластический театр, разыгрывается в оркестре – в перемене аффектов, движении инструментальных линий-голосов, телесном отклике музыкантов. Заученные патетические жесты хора не были ни органичным продолжением музыкального жеста, ни его источником, нарочная хореография рук превращала человечного Генделя в памятник. Естественный жест демонстрировал как раз Теодор Курентзис. Его дирижерскую манеру нередко называют избыточно аффектированной, но в музыке Генделя она была живым импульсом музыки и ее продлением, мотором общего музыкального дыхания.

Этот жест дирижер эффективно передавал солистам. Церемония отметила первый звездный час недавно учрежденной вокальной Академии имени Антона Рубинштейна. Софья Цыганкова, Юлия Вакула и Диана Носырева уже блеснули в весенних гастролях musicAeterna, Татьяна Бикмухаметова пела на Дягилевском фестивале 2022 года в «Мистерии на конец времени». К ним присоединились Ивета Симонян и Ксения Дородова. В роли играющего тренера вышел контратенор Андрей Немзер, вокальный коуч Академии, прекрасный Орландо из одноименной оперы и чуткий партнер в дуэте из «Оды на рождение королевы Анны».

По сути Hændel стал первым отчетным концертом Академии. Хотя дивы не вовсе избавились от сценической и вокальной робости и порой компенсировали их игровым нажимом, назвать вечер ученическим не повернется язык. Особенно хороши медленные и тихие арии, с точной мерой аффектации, дивной кантиленой и отличной артикуляцией. (Волшебным помощником в опутанном проводами Доме музыки послужил звукорежиссер Марат Бариев.) Сложнее дается барочная колоратура, голоса теряют в подвижности – да и непросто соревноваться, когда рядом те же орнаменты завивает гобой Андрея Матюхина. Старинная безвибратная манера пения иногда дает стилистический сбой, нечаянно приближаясь к манере эстрадной или даже возвращаясь к романтическому вибрато.

Режиссер церемонии Елизавета Мороз поступила честно, оставив солисток почти неподвижными. Где в музыке барокко особенно важна работа проводника-режиссера, так это в способе физического существования певца внутри вокального орнамента – в том, чтобы солист органично принял эти причудливые, внешне безусильные, технически трудные музыкальные узоры как часть своего тела. Фестиваль представил будущих первоклассных артисток, их рост задает интригу ближайших сезонов, а с ними, возможно, вырастет и чуткая режиссура.