Учебка ВСУ без пафоса и прикрас. Опыт украинского журналиста, добровольно вступившего в ряды ВСУ
Украинский журналист и писатель Станислав Асеев недавно добровольно вступил в ряды ВСУ. Он описывает для Радио Свобода (иноагент) свой опыт прохождения военной подготовки в "учебках" двух воинских частей ТРО на востоке Украины.
Сотни мужчин ежедневно на Украине пытаются каким – то образом избежать мобилизации, тысячи-боятся того, что их чуть ли не на второй день после вручения повестки прямо из военкомата бросят в бой.
А в это время добровольцы – это те, кто сознательно хочет пойти защищать страну, не могут попасть на "ноль" из-за бюрократической волокиты и тотального "совка", который царит в так называемых "учебках" (учебных центрах при воинских частях, предназначенных для практической отработки задач боевой подготовки и повышения уровня личного состава – Ред.).
Пробиться сквозь сбор окурков и "покраску травы" на фронт так же трудно, как и получить хоть какой – то ответ на вопрос – как такое вообще может быть во время наибольшей угрозы для существования Украины и острой потребности армии в доукомплектовании боевых бригад?
На вопрос: "почему так?"– слышишь классическое советское: "согласно-соответственно".
Ссылки на бесконечные бумажки, уставы, нормативные акты создают в учебных центрах атмосферу кафкианского «замка»: абсурда, из которого нет выхода ни для кого.
Рудимент СССР
Сразу отмечу, что описанный здесь мой персональный опыт, возможно, не является репрезентативным. Но общаясь с военными становится понятно, что рудименты «советской армейщины», за единичными исключениями, все еще есть у большинства так называемых «учебок».
Чего ожидает доброволец (еще вчера гражданский), который впервые в жизни попадает в учебный центр за месяц до отправки на фронт? Конечно же, интенсивного курса тренировок с утра до вечера, ведь часто такие люди не имеют представления даже о правильной стойке во время стрельбы.
Мне кажется, что именно из этого и должна исходить вся организация системы подготовки солдата: рекрут, прибывший на учебу – не умеет ничего и нуждается, чтобы его научили всему с «нуля».
Если же кто-то знает и умеет больше, то это лишь приятный бонус. Зато в реальности вы попадаете будто в исправительно-трудовую колонию на неопределенное время.
До официального старта обучения я провел в таком подвешенном состоянии более двух недель (некоторые – месяц), когда вас держат в воинских частях как заробитчанина, который где-то издалека слышит выстрелы счастливцев, которым уже выдали автомат. Сколько новобранца продержат в таком статусе – точно сказать не может никто. Как, собственно, и почему ТЦК (территориальный центр комплектования – военкомат) рассказывает, что обучение начнется чуть ли не с первого часа, когда вы попадете в учебную часть.
На самом же деле рекрут может объездить несколько «учебок» по стране в течение месяца, прежде чем окажется в той, которая будет готова его принять. Что касается меня, нас, то с момента приезда в «учебку» у нас началась потеря здоровья, времени и мотивации.
При этом в моем случае путь к "учебке" был максимально простым:
- я приехал на позиции бригады, в которой собирался проходить службу,
- познакомился с непосредственным руководством,
- взял направление от бригады,
- пришел с ним в ТЦК и мобилизовался.
На этом адекватная часть процесса закончилась, ведь дальше нашу группу новобранцев привезли в учебный центр, условия в котором скорее напоминали сочетание тубдиспансера и СИЗО: плесень, грибок, влажность, полно больных, которым при температуре 39 выдают детские драже от гриппа.
Никакой коммуникации с нами – вновь прибывшими будущими защитниками страны в течение первых дней не было.
Мы просто произвольно кочевали от одного взвода к другому, занимались сбором мусора, заготовкой дров, сортировкой поддонов, пока мне при содействии Генштаба не удалось встретиться с командиром части. Он позволил задать "вопросы, которые беспокоят":
– Я доброволец, который за месяц должен поехать на «ноль». Вопрос следующий: почему я уже неделю собираю обертки от конфет? Где обучение?
В ответ я услышал, что учебный процесс начинается «согласно соответствующему приказу», которого нет. Следовательно, привлечь к обучению нас не имеют права.
Когда и будет ли этот приказ вообще именно в этой части сказать не может никто, как, собственно, и почему ТЦК привез нас именно сейчас и именно сюда.
В сухом остатке: пока ждем приказ, продолжаем собирать обертки и сортировать поддоны.
Интересный момент: когда в смежной с нами роте наконец начались практические учения, от одного из курсантов после очередного наряда я услышал:
– Завтра еще и на эти бесовые стрельбы идти.
После двух-трех недель «окрашивания травы» рекрут просто забывает, ради чего он здесь, и что раздражать его должна именно «покраска», а не учебные стрельбы. Кстати, курсант переживал напрасно: поскольку их рота стреляла последней, то происходило это уже по ночам и чисто формально, потому что по журналу надо было отстрелять боекомплект.
Поскольку в первой «учебке» обучение для нас так и не началось, а из-за давления Генштаба наше пребывание стало проблемой для руководства, последнее перебросило нас, вновь прибывших, в следующий учебный центр, где плесень сменилась на палатки в лесу.
Впрочем, для меня это уже не сыграло особой роли, ведь первую «учебку» я оставлял уже изрядно больным.
Второй учебный центр уже напоминал полноценную колонию: обучение через некоторое время тут же стартовало, что официально открыло двери к робе, топору и 15-часовым нарядам на дрова и кухню.
К тому же встретили нас «расписные»: новобранцы с предыдущего курса с большим сроком отсидки, которых оставили здесь на второй круг и которые теперь передавали накопленный опыт нам.
Справедливости ради надо сказать, что во втором учебном центре к больным относились ответственнее, поэтому когда мне уже стало трудно поднимать топор, с наряда меня сняли и отправили в больницу, где и госпитализировали с острым бронхитом и низкой сатурацией как наследием «боевых навыков» из предыдущего так называемого учебного центра.
Но остановимся подробнее на отдельных составляющих подготовки людей к войне.
Одежда и экипировка
С экипировкой проблем нет: учебная часть обеспечивает всем необходимым, от носков до тактических очков и дождевика.
А вот к качеству формы вопрос есть, по крайней мере в первой «учебке», где нам эту форму выдавали.
Лично у меня на обеих куртках на третий день слетели замки. Сначала я застегивал верхнюю часть просто на липучки, потом зашил замки и надевал через голову, потому что на складе могли заменить только на комплект, что на два размера больше. В конце концов я плюнул на это и ходил в своей гражданской куртке-милитари, пока не купил себе в городе нормальный комплект.
На первый взгляд может показаться, что внешний вид солдата – это несущественно на фоне глобальных проблем с обучением, но поверьте, это не так.
Любой профессиональный военный вам скажет, что ключевой момент превосходства над врагом – это мотивация.
Вооружение-лишь инструмент в руках мотивации.
Так вот, это все опускает рекрута – в некачественной форме, большей на два размера до уровня «чмонь».
Это в самом начале убивает любую мотивацию двигаться в этой системе вперед.
Как бы то ни было, в учебные центры лучше приезжать с собственной формой и обувью, желательно – в двух комплектах.
Пища
Здесь все зависит от конкретной части, в которой находится новобранец.
В первой «учебке» еда была значительно лучше, чем во второй, зато в больнице я встретил ребят из соседних «учебок», которым даже давали сок с шоколадом, мясо – вместо резиновой сардельки.
От чего именно это зависит – сказать трудно.
В целом, питание трехразовое и включает типичный армейский рацион: каши с тушенкой или сосиской, супы, овощной салат, хлеб, масло, печенье и чай.
Личный состав
Если сказать метафорически, то в моем случае «учебка» оказалась вывернутой наоборот ситуацией 24.02.2022, сейчас это: падающие эпилептики, «мурчащие» бывшие зэки, СЗЧшники (несколько случаев оставления частей за первые две недели) – и много случайных людей без всякого отношения ни к одной бригаде, которые ждут «покупателей».
Некоторые откровенно говорили, что приехали за деньгами, чтобы покрыть долги. Ощущение того, что мы здесь ради общего дела полностью исчезло.
Впрочем, состав новобранцев все же различался в обоих учебных центрах. В первом процентов семьдесят целенаправленно пришли на контракт, часто уже имея по меньшей мере представление об обращении с оружием или даже боевом опыте.
В то время как во втором учебном центре сектор добровольцев был минимальным и в возрастном моменте в основном измерялся 40+.
Большинство же новобранцев было мобилизованными и откровенно случайными в армии людьми: некоторые с судимостями, тяжелыми заболеваниями, без мотивации и образования (один даже писать не умел).
В процессе обучения из-за приступов, которые с курсантами случались прямо на улице, оказались несколько эпилептиков, а уже в больнице у двух новобранцев нашли гепатиты при первом же анализе крови.
Почему в ВЛК (военно-лечебная комиссия) решили этого не замечать?!
Вдобавок к нам еще и привезли бездомного: в ТЦК ему предложили «зиму в тепле», помыли, купили у секондхенди какое-то шматье и забросили к нам в лес. Единственное, о чем военкомы забыли упомянуть, – это его ноги, которые буквально гнили и сочились, из-за чего уже на следующий день его отвезли в больницу, откуда... вернули как вполне годного.
Так зачем удивляться, что мужчины убегают от ТЦК? И делают это в то самое время, когда в Киеве, Львове и других крупных городах надо заранее бронировать место в ресторане, чтобы туда попасть.
И это еще один факт: люди больше не хотят воевать. Можно отрицать это, снимать для руководства патриотические сюжеты о «потемкинских селах» вместо реальных «учебок», вспоминать Бучу, Ирпень, постоянные обстрелы городов. Но в среду днем во время воздушной тревоги в рестораны Киева надо занимать очередь, чтобы попасть в зал. И контингент, который вопреки этому оказывается в «учебке» – лишь отражение этой реальности.
Волонтерское движение уже давно работает на креативе, для донатов сейчас недостаточно просто вспомнить, что в Украине война. Ровно то же и с мобилизацией.
Поэтому запрос на 500 тысяч мобилизованных, отсюда из СССР, с дежурными в "красных уголках" – выглядит как церемония массового жертвоприношения.
Курсанты горько шутят, что когда встретят врага, начнут громко кашлять в его сторону и швырять дрова – все, чему научились за месяц.
Кстати, моя сугубо субъективная выборка мобилизованных (не добровольцев) географически собирает людей из глубинок регионов, а не из областных центров.
Все это-проблема, которую надо было обсуждать еще вчера, иначе полмиллиона неподготовленных украинцев сталкиваются с несколькими миллионами таких же россиян, и калькулятор решит все.
Без идей не победить
Там где дрова и поддоны, идейности нет. Идеологическая составляющая не просто на «нуле», она превалирует в минус.
Один из офицеров прямо перед строем курсантов сказал, что ему плевать на них, когда те спросили, почему их снимают с учений для разгрузки поддонов.
Это и неудивительно, ведь учебки часто называют «отстойниками» для тех офицеров, чья военная карьера уже закончилась. И конечно, куда же их деть, как не поставить обучать будущих солдат...
Но хуже всего, по-моему, это то, что происходит с теми – теперь очень редкими – добровольцами.
В первой «учебке» я встретил несколько ребят по 19-23 года, которые в дальнейшем собирались отправиться на фронт как штурмовики. Конечно, у них будут шансы, если они окажутся в учебном центре бригады вроде третьей штурмовой (нацисткой): с блестящей выучкой и мощным идейным ядром, опыт которой почему-то до сих пор не масштабирован в пределах ВСУ. Но таких подразделений-единицы.
То, что я видел вокруг, больше походило на пионерский лагерь без всякого представления об аде боевых действий или еще хуже – плен.
Кто знает, возможно, мотивация ближе, чем нам кажется, и стоит системно напоминать обо всем этом курсантам на специальном курсе через терабайты военных преступлений. И тогда желание просто выплатить кредит сменится желанием победить и выжить.
Кстати, по этому поводу я предложил свою помощь, ведь за границей читал лекции о психологических особенностях поведения человека во время допроса с применением пыток. Но тут в "учебке" реакция на мое предложение осталась на уровне "замечательных идей".
В конце концов, одному из командиров я так и сказал: «Вы готовите здесь «двухсотых». И это также ваша вина, если они даже не осознаете этого».
Пинг-понг, или "покупатели"
Последняя часть учебного процесса в чем-то дублирует его начало: хаос перемещения только что «обученных» бойцов по стране, или пинг-понг.
Когда встает вопрос, к какой бригаде новобранец в конце концов должен попасть, то оказывается, что ни отношение, ни рекрутинговые программы от бригад (пару ребят отправляли свое резюме, проходили собеседование на конкретную должность) не имеют никакого значения.
За пол суток до отправки в свою бригаду я вдруг узнал, что отправляют меня в совсем другую часть на совершенно другое направление. С подавляющим большинством курсантов произошло то же самое. Начинается хаос звонков к знакомым, которые бы могли либо быстро повлиять на ситуацию, либо перевести человека в нужную бригаду хотя бы за месяц. Поэтому даже те новобранцы, которые воспользовались советом (абсолютно логичным) Минобороны и заранее избрали подразделение, должность и коллектив, в котором желают служить, не в состоянии повлиять на этот процесс перед «покупателями» – людьми, которые просто затыкают дыры в собственных бригадах вчерашними курсантами.
Для добровольцев это означает, что, например, потенциальный оператор БПЛА с IT-образованием становится водителем БТР, или, как в моем случае, – вместо боевой должности на «нуле» в реальности попадаешь в чужую бригаду на должность в штаб.
Это-армия?
"Это – армия" – фраза, которую я слышал везде, даже от курсантов, когда обсуждали все, что происходит в учебных центрах.
Иными словами она звучит так: "это – Украина, и тут такое – норма, Забей, не думай". Один из боевых собратьев, ожидавший меня на "нуле" из "учебки", прямо сказал:
– Хочешь откровенно? После твоей статьи смоют плесень, покрасят стены, дадут выговор условному капитану, – а завтра здесь будет то же самое, не говоря уже о всей стране. Так же было со мной год назад, так же сейчас с тобой, и так же здесь будет и через год. Потому что это-миллионная армия, и глобально, на фоне вооружений, дронов, снарядов, фортификаций, протезов, реабилитаций, всем плевать на «учебки». Да, фундамент этого миллионного здания проседает, и в конце концов может рухнуть все. Но пока верхушка из профессионалов на фронте шатается, но стреляет, – никто не будет считаться со слабым стоном снизу.
Мне же все время к этой фразе хочется добавить вопросительный знак: "это-армия?". Ибо сказанная в Израиле или Штатах, она будет не понята даже на культурном уровне.
Слово "армия" не означает там абсурд и непрофессионализм, пустую потерю времени, сил, здоровья, тем более – во время войны. И хуже всего, если мы сами соглашаемся и тем, что не должно быть нормой, – как с нормальным.
Так что лично для меня это не законченная мысль, а лишь знак вопроса – а армия ли это?
Обучение в бригаде
Этот обзор был бы неполным без сравнения общевойсковых «учебок» с «учебкой» бригады, в которую курсант попадает уже солдатом для прохождения службы.
После того, как мне удалось быстро (опять же – благодаря Генштабу) перевестись из чужой бригады в свою, я сразу почувствовал разительную разницу между атмосферой фронта и сортировкой поддонов. Скажу только о двух ключевых вещах.
Первое, что бросается в глаза-горизонтальные связи между командирами и личным составом. Собственно, командиров еще надо распознать, потому что стиль общения с подчиненными делает равными всех, независимо от званий и должностей.
Исчезает всякая паркетность, едва ли не священная дрожь перед старшим по званию. Все понимают, что прямо сейчас каждый из присутствующих рискует жизнью, и времени на формализм просто нет.
"Дальше нуля не пошлют" – максима, которая полностью формирует логику отношений командиров с личным составом на линии боевого столкновения. По крайней мере, в нашем подразделении.
Второй момент: за один только день на полигоне я получил больше опыта, чем за два месяца кочевания по «учебкам».
Конечно, это в первую очередь обусловлено индивидуальным подходом, который способна обеспечить собственная бригада вновь прибывшему в противовес сотням курсантов, которых надо обучить.
К примеру, появилась возможность отстрелять за день количество такое БК, которое в «учебках» отстреливали за неделю. Это же касается и оперативного обучения всех видов оружия, которые только есть на позициях и которых часто просто нет в учебных центрах.
То есть происходит быстрая и качественная спецификация бойца по выбранному боевому направлению в собственной бригаде. Это, в свою очередь, ставит вопрос о целесообразности общевойсковых «учебок» как таковых.
Что делать?
Какой может быть выход?
Сразу отмечу, что увеличивать срок обучения при сохранении системы не имеет никакого смысла.
Дело в том, что даже если» ответственное лицо «лично проедет по всем» "учебкам" – то "согласно-соответственно " все равно победит, потому что инспектировать эту систему – только подпитывать ее.
В нашей части проверки руководства происходили чуть ли не каждую неделю на уровне счета деревьев в лесу (в буквальном смысле) и построения муляжа чистого сортира для генерала, а не эффективного менеджмента времени и задач.
Эту систему невозможно изменить, если не влить в нее новую кровь: заменить советских офицеров на боевых с совершенно иным видением жизни и ценностями. Но и на это объективно уйдут годы, ведь система будет сопротивляться, к тому же такие офицеры сейчас как воздух нужны на фронте.
Возможный выход-лицензирование государством частных учебных центров с признанием их сертификатов на уровне государственных.
По примеру частных снайперских курсов или курсов тактической медицины и БПЛА.
Инструкторами в таких центрах частично могут быть все те же боевые сержанты, вместе с курсантами освобожденные от абсурда государственных «учебок» и сконцентрированные исключительно на практике боевых условий.
Средства на это можно взять из зарплат курсантов, которым сейчас государство платит по 20 тыс. грн за месяц пребывания в «учебке» (600 тыс. грн на взвод). Эти 20 тыс. гривен в конце концов конвертируются в гроб необученного бойца, о чем постоянно говорят сами инструкторы, которые пытаются успеть научить курсанта хотя бы правильно держать «калаш».
Вообще, вся польза "учебки", которую можно здесь насобирать, держится на боевых сержантах (реже – офицерах) и концентрируется в последних двух неделях интенсивных тренировок, Если Вам повезет с инструкторами, как повезло нам в обеих учебных частях.
Но объективно, даже на такую модель изменений нужно время: по меньшей мере, чтобы развернуть законодательную машину в нужном направлении. Поэтому еще один вариант: максимально увеличить объем обучения именно за рубежом, в идеале – с украинскими боевыми инструкторами.
Возможно, стоит попробовать создать сеть зарубежных тренировочных хабов, которые соединят западную инфраструктуру с боевым опытом лучших украинских инструкторов.
Да, обучение за рубежом происходит и сейчас, но часто оно значительно ниже нужного уровня или далеко от реалий украинского фронта, что отмечают уже боевые инструкторы, с которыми мне пришлось общаться и которые прошли западный курс.
Поэтому большая проблема украинских "учебок" заключается еще и в полном провале коммуникации этой темы с обществом: неизвестность порождает страх, страх парализует волю и побуждает к бездействию, ступору.
Учебка этот путь – между гражданской жизнью и фронтом – должен быть прозрачным для каждого, кто через месяц будет рисковать жизнью на «нуле».