Кому стала интересна тема появления исламского учения как ответа на кризис восточного христианства, который тогда увяз во внутренних конфликтах и христологических спорах, Кирилл Семёнов раскрывает тему. Перед появлением ислама в Аравии и на границах Восточного Рима распространились христианские учения, объявленные церковью еретическими. Там были основаны большие несторианские общины, члены которых уходили из племенной бедуинской среды и пытались создать идеальное христианское общество в отрыве от ортодоксальной церкви. И потом это стало почвой для принятия ислама.

А общины «ибадов» (от сирийского «abādā» — «слуги Божьи») были не просто религиозными братствами, а целыми поселениями арабов, сознательно порвавших со своим кочевым или пастушеским прошлым. Уходя из своих племён, они оседали в монастырских по своей сути общинах, где переходили к оседлому земледелию, что само по себе было актом глубокого социального и мировоззренческого разрыва с традиционным укладом. Они создавали прототип «уммы» — сообщества, основанного не на кровном родстве, а на общей вере. Примечательно, что в этих общинах они проживали семьями, создавая модель целостного религиозного общества. Свою новую идентичность они подчёркивали, принимая нисбу — Аль-Ибад. вместо прежней, связанной с племнем (например Ат-Таммими).

Деятельность ибадов оказала столь значительное влияние, что привела к обращению в несторианскую веру правящей элиты арабского государства Бану Лахм, включая его царя. Тогда христианская Аль-Хира была главным торговым конкурентом Мекки.

Сасаниды, опасавшиеся усиление Лахмидов, заманили царя Нумана на пир и убили. После чего Бану Лахм уже уступает первенство Мекке, а на смену несторианству в качестве объединяющей религии для арабов приходит ислам.


Telegram

Kirill Semenov

Это замечание Игоря Димитриева точно описывает общий идеологический контекст, однако на аравийской почве этот кризис проявился особенно ярко и имел свою специфику. Здесь, на периферии великих империй, «странные христологические споры» были не отвлечённой догматикой, а практической реальностью, воплощенной в судьбах целых арабских царств. С одной стороны, на границах Византии (ныне Иордания, а также сирийские провинуии Дараа, Сувейда и Хомс) существовало мощное государство Бану Гассан (Гассаниды), исповедовавшее монофизитство и служившее верным союзником Константинополя. Однако, будучи глубоко интегрированными в византийскую орбиту и её богословские распри, Гассаниды не сыграли значимой роли в идеологических процессах в глубине Аравии. Их христианство воспринималось как часть далёкой имперской системы, «религия цезаря», что ограничивало его привлекательность для независимых племен Хиджаза и Неджда. При том что Гассаниды отказывались принимать византийскую ортодоксию, что и привело их к конфликту и открыло…