«Земля – совершенно удивительное место»

11.04.2024 Наш наукоград неразрывно связан с космосом. Помимо людей, каждый день своим трудом прокладывающих дорогу к новым и новым рубежам, в нём живёт немало людей, которые сами побывали на орбите Земли. Один из них – Герой России, лётчик-космонавт Юрий Владимирович Усачёв. Он совершил четыре космических полёта, провёл на космических станциях в общей сложности более 550 суток, семь раз выходил в открытый космос.

– Юрий Владимирович, в этом году исполнилось 30 лет со дня вашего первого полёта в космос. Как ваша жизнь сейчас связана с этой сферой?
– Я продолжаю работать в РКК «Энергия», занимаюсь так же, как и до полётов, испытательной работой, пытаюсь применить накопленный в космосе опыт при создании нового корабля, станции, модулей. Ну и в целом, слежу за другими вопросами на уровне чуть глубже, чем обывательский, просто очень сейчас много информации, которая не касается напрямую, но интересна просто для расширения кругозора, для понимания общей атмосферы, что происходит в космонавтике. 
Мы, как предприятие, занимаемся сейчас созданием нового корабля, который, в том числе, и участвует в Лунной программе. Создаётся, проектируется новая станция – наша национальная: РОСС (Российская орбитальная служебная станция – прим. ред.).  
– Во-первых, у неё будет так называемая открытая архитектура. Это аналог предыдущих станций, она будет построена с центральным ядром в качестве узлового модуля – такой «шарик» со многими стыковочными узлами, и к нему будут стыковаться различные модули: научные, базовые энергетические и так далее. И как только эти модули будут вырабатывать свой ресурс, на их место можно стыковать новые. Таким образом продлевать жизнь станции насколько это возможно долго.
Во-вторых, она будет летать с новым наклонением. Условно говоря, станции до сих пор и МКС, и «Мир» летали с наклонением 51,6, то есть мы не видели всю нашу планету, видели только пояс 51,6 северной и южной широты, и попадалось примерно 15% нашей территории. Конечно, это недостаток, и на новой станции он будет исключён. Она будет летать практически на Полярной орбите, таким образом мы будем видеть всю планету и всю территорию России, в том числе и север. Там будет ещё много разных особенностей: мы будем иметь возможность взаимодействовать с другими аппаратами на Полярной орбите. То есть это интересная большая работа.  
Она ещё и необычна тем, что здесь будут другие условия по излучению: если мы летали 51,6, то вот это всё космическое излучение – то, что мы называем радиацией, оно в основном отклонялось магнитным полем Земли. На Полярной орбите магнитное поле уже не так будет защищать, и надо будет выстраивать новую стратегию, это такой новый вызов, новый опыт, и он будет полезен, чтобы лететь дальше – к другим планетам, где не будет этого магнитного поля, не будет этой защиты.
– Достаточно давно. Начать с того, что создание нового корабля и станции – это длительный процесс. Расписан регламент, начиная с каких-то самых общих идей, которые закладываются в проект, прописывается, как это технически выглядит, какой в этом смысл, какую мы ожидаем отдачу, какие нужны будут технологии и так далее. И весь проект – неважно корабль мы делаем или станцию, разбит на несколько этапов, всё более конкретный на каждой следующей стадии. Вот совсем недавно, если говорить про новую станцию, в Роскосмосе был утверждён, если не ошибаюсь, её эскизный проект. Это значит, что уже есть достаточно ясное представление, что из себя будет представлять станция, как она будет летать, как будет обеспечиваться транспортная служба – доставка экипажа и грузов, возвращение с орбиты и так далее, как будут собираться, стыковаться модули. И следующий этап – это уже конструкторская документация: каким это всё будет по прочности, по геометрии. И потом уже начнёт разрабатываться технологический процесс – как все эти железки, модули собирать: какое предприятие будет их делать, как это будет всё испытываться. 
Если говорить про корабль, то, когда ещё только возникла идея о создании нового корабля, четырёхместного или шестиместного для того, чтобы можно было вернуть со станции шесть человек или доставить их на орбиту для каких-то задач, встал вопрос, как размещать экипаж, где будет посадочный люк, как будет выглядеть пульт управления, узел связи, интерьер и так далее, вплоть до того, как экипаж будет принимать пищу или пользоваться туалетом.
Примерно 10 лет назад мы начали этим заниматься, и для того, чтобы свою задачу эргономики так называемой, компоновки решить, мы начинали с, казалось бы, простых примитивных вещей, но без них никуда не денешься, к сожалению: мы, надо сказать, по собственной инициативе, потому что никаких других не было, сделали сами из картона и фанеры полноразмерный макет корабля для того, чтобы представить его не просто визуально, а реально – чтобы можно было в него зайти и посмотреть, как лучше разместить экипаж. Мы сделали такой макет, очень многому сами научились, потому что там можно что-то переделать, привлечь экспертов, обсудить. Потому что есть конкретные ограничения, например, по технологиям, по прочности и так далее.
Кстати, это традиция давняя, если посмотрите, как создавали первые автомобили: прежде чем автомобиль сделать в железе, сначала делается макет из дерева либо из картона, потом он лепится из какого-то пластика, чтобы испытать его аэродинамику. И вот мы в отделе начали делать макет сами – инженеры и космонавты, и постепенно приближали к тому, что есть сейчас. А теперь у нас есть макет, сделанный промышленным способом, который будет в испытаниях участвовать.
– У корабля в 2027 году беспилотный пуск, если я не ошибаюсь, а в 2028 или в 2030 году уже пилотируемый. То есть сначала его запустят без экипажа для того, чтобы снизить риски, проверят, как он будет работать, только потом он будет в пилотируемом режиме. Может быть, немного срок будет плавать, нас ничто не лимитирует, никто не подгоняет. У нас летает надёжный корабль «Союз», поэтому мы можем спокойно, планомерно заниматься новым кораблём и новой станцией, выдерживая те сроки, которые поставили нам Роскосмос и руководство предприятия.
– Ну, это вечный вопрос, что лучше – беспилотник или пилотируемый корабль. Есть задачи, которые, конечно, лучше сделает беспилотник: например, летает метеоспутник, в нём стоит аппаратура, которая постоянно и днём, и ночью, без перерыва на сон и отдых снимает информацию о погоде: облачности, температуре и сбрасывает это на наземные станции.
И она с этим хорошо справляется. И было бы странно, если бы человек сидел и сам всё это снимал. Но есть задачи, которые лучше сделает человек. Например, если мы делаем труднореализуемую или трудноформализуемую задачу, или мы хотим создать какую-то автоматическую операцию, нам надо сначала посмотреть, как это сделает человек, что нам нужно изменить, чтобы эта операция стала автоматической. 
Вот смотрите, есть ещё такой аспект, предположим, полетели на Луну или на Марс. Да, летают автоматы, это хорошо: картинка, много информации, но люди такие существа, на мой взгляд, которым необходимо мнение и эмоции других людей. Поэтому пилотируемые экспедиции на Марс – это совсем другое нежели автомат, который будет бродить и что-то там снимать, показывать.  
У нас нет настолько совершенного интегрального прибора как человек, у которого было бы зрение, мозг, чувства и так далее. Поэтому пока мы не создадим такой комплексный прибор, хотя я не знаю, нужен ли он, но пока он не появится, в этой системе самым эффективным звеном будет человек. 
Если же мы, например, собираемся куда-то лететь далеко и получить какую-то информацию, опять же, человек может выбрать объект для съёмок, использовать из собственного опыта критерии, как сделать лучше ту или другую работу, и никакой автомат этого не сможет сделать. 
Например, нам надо сварить кристаллы в печке, у нас были такие эксперименты, где мы в печи на «Мире» получали очень правильные кристаллы кремния: от качества кристалла зависит как будет работать чип и т.п. Можно, конечно, поставить автомат, который будет всё это делать, но малейший сбой и всё – эта установка перестанет работать. Когда есть рядом человек, который может изменить программу, починить или что-то исправить, эффективность системы сразу возрастает. 
Почему МКС летает так долго – уже 25 лет! Потому что создана система доставки экипажа и грузов, экипаж может время от времени менять какое-то оборудование, тем самым продлевая срок службы станции. Трудно представить, чтобы это было возможным без присутствия экипажа на борту. 
– Хотел стать лётчиком, когда был мальчишкой. Причём много позже я думал, откуда же это желание пошло: мечтать тогда о космонавтике было слишком смело, планка и требования настолько были высокие, а я из простой семьи, мама на хлебозаводе работала, папа на шахте слесарем. Но я хотел стать лётчиком, и намного позже вспомнил, что нас детьми отправляли в Краснодарский край, а там аэродром – и эти летающие самолёты и тот образ лётчиков – я хотел быть похожим на этих людей, управлять этими машинами, сделать что-то, как бы это не звучало пафосно, важное для страны и для себя, видимо, оттуда эта мечта и родилась. А потом Московский авиационный институт, потом НПО «Энергия», приезжал сюда на практику, диплом делал, был ближе и ближе, и был в отделе, где был отряд космонавтов, прошёл медицинскую комиссию, потом технический экзамен. Надо сказать, что практически все молодые люди, которые приходили в отдел, пробовали свои силы: проходили медкомиссию либо сдавали технические экзамены, но требования были жёсткие. Мне повезло: слава Богу, родители дали здоровье, которое позволило пройти комиссию, ну а дальше уже экзамены и подготовка. Вот примерно так. 
– Сейчас, конечно, проще. Если сравнивать с первыми космонавтами, у них требования были гораздо жёстче. Сейчас, по мере того как наука и специалисты понимают, что нет необходимости в очень жёстких условиях при отборе, конечно, его упрощают. Сейчас и в очках люди летают, а с туристами – участниками коротких полётов, там вообще требования снижены. Конечно, такая тенденция есть, но всё равно консервативная медицина не будет рисковать, если есть какие-то потенциальные проблемы, которые могут повредить в полёте, никто не хочет прерывать экспедицию, рисковать, только потому что кто-то заболел и так далее.
Но у меня достаточно быстро получилось, я пришёл в 1988–1989 гг., в 1991 уже дублировал, а через три года уже первый раз полетел. У нас есть примеры, когда люди ждут по 10 лет своего первого полёта, это очень тяжело: постоянно быть в форме, постоянно готовиться, в этом смысле мне повезло, и я достаточно быстро достиг своей мечты. А уж между первым и вторым полётом прошло всего лишь 2 года, что тоже достаточно редко, но там были свои особенности, один из космонавтов заболел, надо было срочно заменить, и меня поставили в экипаж, и в 1996 году я полетел в свою вторую экспедицию. 
– Сложно сказать, наверное, скромнее надо быть, но я очень надеюсь, что кому-то это показалось нужным. Я действительно достаточно много общаюсь, даже есть целый курс для 6–8 класса – 15 лекций, мы проводили их и здесь, в Королёве, и в Ивантеевке. Но когда я иду на встречу, я прекрасно понимаю, что это не нужно всем. Например, в класс пришёл тренер по самбо, и если все, кто его услышит, пойдут в секцию, то через одну-две тренировки останутся единицы. Поэтому я себя нисколько не обманываю. Но если это нужно двум-трём, даже если это нужно одному человеку, я готов идти, встречаться, рассказывать.
Иногда бывают интересные случаи. Меня пригласили в командировку в Великий Новгород, еду туда и думаю: что там за аудитория, я там никогда не был, зачем я еду. Ну просто вызов был на встречу – приезжаю, общаюсь, и потом один из мальчишек, я уже не помню, кто конкретно, задаёт вопрос. И тут я понимаю, что я приехал ради этого вопроса, что вся цепочка вот эта была выстроена для того, чтобы я приехал в Великий Новгород именно для этого конкретного мальчишки, чтобы ответить на его вопрос. Я подумал: вот это да, как это всё работает, представляете?
– Не помню, это уже было давно, лет 8–10 назад, но помню свои ощущения. Вообще работа очень ответственная, нужно очень внимательно подходить к тому, что ты делаешь. Ответственно – это главное слово. 
– На встречах практически одни и те же вопросы, людей интересует быт: как спят космонавты, страшно было или нет, как мы моемся, что мы едим и так далее. Самые обычные вопросы. Люди же пытаются перенести свой бытовой опыт туда. С детьми проще, у них что на уме – то и на языке, они не стесняются, а взрослые немножко комплексуют. Но всё зависит от аудитории, иногда вместо получаса 2–3 часа проговоришь, потому что люди некоторые интересуются какими-то глубокими философскими аспектами, и чем интереснее аудитория, тем больше желания рассказывать. Это много сил требует, конечно, но я пытаюсь максимально удовлетворить интерес, если он есть. 
– Ну это же всё от людей зависит. Люди и в космосе люди, тащат всё: и положительное, и отрицательное, идеализировать их не стоит. Поскольку человек пока ещё не совершенен в своём сознании, я не осуждаю ни в коей мере, это не хорошо и не плохо, это как есть. Да мы и здесь, на Земле, не можем общий язык найти во многом. Я, когда командиром был на последней экспедиции, с двумя американцами летал, для меня очень важно было выстроить так отношения, чтобы, во-первых, программу полёта выполнить, во-вторых, чтобы они живые и здоровые вернулись.
Это не просто, конечно, но мы до сих пор дружим после полёта: созваниваемся, встречаемся при первой возможности. У нас очень добрые отношения до сих пор и с теми, кто прилетал на станцию в экспедиции и в рамках посещения.
Работа на орбите – совершенно новый тип отношений: люди рискуют, долго работают вместе, им соперничать незачем, они сотрудничают, и это удивительно. Я слушаю, как друг о друге отзываются другие экипажи, тоже только позитивно, это удивительный феномен, пока он ещё не изучен, наверное, когда станция уже перестанет летать, тогда.
– И это тоже, она отношения интенсифицирует, слово нехорошее, но ты должен быть очень внимателен к экипажу, потому что там дверью не хлопнешь: «Вы надоели мне!» – взял и улетел. Ты должен выстраивать отношения так, чтобы это не травмировало, быть тактичным и бережным в отношении других. Поэтому я очень дорожу и рад, что так сложилось, что дала судьба получить такой удивительный опыт. 
– Был период, когда я увлёкся Циолковским, очень много читал. Это настолько нераскрытый для большинства людей автор, там такой масштаб. Это совершенно удивительная безграничная философия. Непонятно вообще откуда и как ему эти мысли приходили, совершенно удивительно. 
Слежу за современной повесткой, тот же Илон Маск, вот попалось его размышление, я, правда, не слышал его в английском варианте, но то, что пишут в переводе – вот идеи отправить миллион человек на Марс. Я же инженер и тем более с опытом полёта. Я как представлю, сколько у нас уже слетало в космос, и тут такие амбиции – миллион… Ну, не хочется говорить какие-то негативные вещи, но либо он просто популист, либо не очень понимающий человек.
Это, наверное, хорошо, чтобы немного разбудить людей, чтобы они начали думать, но это абсолютно не реалистично.
И потом, зачем надо лететь миллиону человек на Марс, это же американизм чистой воды, уж извините: как в старину – кто быстрее забежит, поставит флажок, того и земля, и они продолжают делать то же самое: быстро-быстро полететь. Поэтому у них нет и культуры питания, потому что это всё делается на бегу. Мы другие, если проводить аналогию, мы – оседлый народ, для нас важна семья, важна земля, где ты живёшь, традиции.
А спроси его зачем, что этот миллион там будет делать, как вы будете кормить этих людей, где вы возьмёте воду, атмосферу, туда же всё нужно везти.
Мы каждые 2 месяца грузовой корабль на МКС отправляем, чтобы туда доставить воду или пищу, а если это будет даже 100 человек на Марсе – у нас нет такой транспортной системы, которая позволяла бы каждую неделю туда летать. Пока её нет. Поэтому всё это легкомысленные планы.
Но я стараюсь смотреть, что происходит вокруг. И, конечно, я уже «испорченный» опытом своих полётов и образованием, поэтому я критически подхожу.
Особенно меня умиляет дискуссия про плоскую Землю, и это вообще «на голубом глазу». Показывают реальные кадры со станции и говорят: вы что не видите, там всё на тросиках. Господи, думаю, люди умышленно, осознанно отказываются от коперников, галилеев и других учёных и хотят идти в каменный век со своей плоской Землёй. Это поразительно, это феномен. Я не осуждаю, просто как факт, когда была нормальная физика и астрономия в школе, даже вопрос не стоял о плоскости Земли. А потом появились Лоза и его сторонники. Ну, это их выбор, пусть живут на плоской Земле. 
– Мне кажется, мы не дорабатываем в плане изучения человека в космосе. Мы много занимаемся техникой, научными экспериментами, регулярно сдаём анализы, но думаю, что нужно уделить внимание феномену: чему мы, как человечество, как люди, научились. Вот я увидел Землю с высоты 400 км, у меня, например, изменилось представление о картине мира, ценности и так далее, вот такого труда мы, к сожалению, пока не создали. Мне кажется, нужно в этом направлении работать. Нас же интересует не просто железо на орбите, нас интересует человек, что с ним происходит, что в нём меняется, может быть есть какие-то ограничения не только физиологические, но ещё и нравственные, ценностные, и так далее. Я думаю, нам нужно глубже изучать человека, что с ним происходит как на Земле, так и в космосе, вот это самоцель должна быть.
– Очень серьёзно изменили. У большинства космонавтов, если не у всех, происходят изменения. Во-первых, мы находимся достаточно в изолированном экипаже и достаточно длительное время, это всё-таки рискованная среда, и это не может не накладывать отпечаток. Потом вид Земли, ограниченность контакта, немного по-другому начинает работать мозг, по-другому ощущается время, видимо, поскольку не хватает эмоций, ярче проживаешь какие-то образы. Идёт своеобразная перестройка организма. И может быть самый главный урок – поскольку у тебя есть время многие вещи переосмыслить, меняется масштаб восприятия всего: жизни, смерти, любви, планеты, природы – всего, что у тебя есть. И у тебя есть время над этим размышлять, вот это может быть самая главная вещь.
Валера Поляков, царствие ему небесное, мой член экипажа из первого полёта, я очень хорошо помню его слова:
«Я после полёта, когда вернулся, даже комара не мог прихлопнуть на себе. Я старался сдуть его или согнать». Но потом привыкаем, конечно, и та же рутина нас захватывает, но как проявляется человек после длительного космического полёта – это очень интересно.
Ещё одна интересная история, не только моя, многие космонавты об этом тоже могут сказать. Я очень хорошо помню этот момент: прошёл, наверное, месяц, а может меньше после космического полёта, и я ехал в метро в Москве, обычный день какой-то, никто, конечно, меня не знал, я обычный пассажир – ехал и поскольку очень долго не видел людей, я смотрел на них всех, и у меня возникла мысль: Господи, как же я вас всех люблю. Представляете, как надо было измениться сознанию.

Уважаемые жители г. Королёва, работники космической сферы!

От всего сердца поздравляю вас с Днём космонавтики! Спасибо за ваш труд, самоотдачу и приверженность нашему общему делу. Желаю вам здоровья, благополучия и всем нам новых идей, достижений и успехов в работе!

Ю.В. Усачёв

Комментарии для сайта Cackle