Первый руководитель «Татар-информа» Умар Богдалов: «Мы не знали слова «журналюга»
Умар Богдалов – о том, как «Татар-информ» появился на свет
Понимали ли Гумер Усманов и Минтимер Шаймиев силу печати в 1980-е? Почему в редакциях не бывает дураков? Как «Татар-информу» помог Фатих Сибагатуллин? Какой маркетинговый ход связал татар СССР? Об этом и многом другом в интервью нашему агентству, отмечающему 6 июня свое 35-летие, рассказал его первый руководитель Умар Богдалов.
«С одной стороны у тебя Сцилла – ЦК, с другой Харибда – обком»
– Умар Хамзенович, «Татар-информ» был учрежден ровно 35 лет назад постановлением бюро Татарского обкома КПСС. А когда и как появилась сама идея создания информагентства?
– Это было в 1988 году. Тогда все решения принимал первый секретарь обкома партии Гумер Усманов, мой хороший товарищ. У меня с ним, как и с многими другими важными людьми, были хорошие отношения. Вообще с собкорами центральных изданий у региональной власти были свои отношения. Нам не надо было преодолевать разные барьеры, чтобы попасть на прием к первому секретарю. Некогда было все это согласовывать, каждый собкор вел по несколько регионов. На мне в «Социалистической индустрии» было три республики – Татарская, Чувашская и Марийская.
Может быть, кто-то когда-нибудь расскажет о собкорах советских времен. Это была интересная прослойка провинциальной журналистики, одно из многих продуманных явлений, которые были выработаны за годы существования советской печати. Писать тогда можно было практически обо всем – если ты умел писать. Это первое условие. Во-вторых, собкоры были неглупые ребята и сами понимали, что выпендриваться на этой работе нельзя, надо быть дипломатом. С одной стороны у тебя Сцилла – ЦК, с другой Харибда – обком. Можно и в ножницы попасть. Зарплату ты получал из Москвы, Москва же передвигала тебя из региона в регион, но ты сам должен был понимать, что перебарщивать не надо, тем более в Казани с ее переизбыточной оборонной промышленностью. Да, ты видел много вещей, о которых нужно написать, но что-то, например, можно было отложить на потом, что-то, наоборот, дать пораньше.
Я благодарю Аллаха, что отработал это волшебное десятилетие в «Социалистической индустрии» и «Рабочей трибуне». Потому что не было в СССР работы более свободной, более творческой, более отдаленной от любого начальства, чем у собкора издания ЦК КПСС. При этом мы имели доступ к заседаниям бюро обкома партии, на которые не приглашались даже некоторые завотделами обкома, не говоря уже об инструкторах и замзавотделами. А бюро – это «театр одного актера», первого секретаря. Он царь и бог, который раздает разные указивки, чтобы все заходили со своим мнением, а уходили с его.
Но мы-то, собкоры, народ вольный. Однажды Усманов о чем-то рассказывает на бюро и вдруг обращается ко мне: «Сегодня, кстати, в «Правде» интересная статья об этом вышла. Умар Хамзенович, не помните название?» Я говорю: «Гумер Исмагилович, я же в «Социалистической индустрии» работаю». Он посмотрел на меня, выразительно так, но ничего не сказал. После заседания заворготделом обкома подходит ко мне: «Вы что, как вы могли так ответить товарищу Усманову?!» Я говорю: «А как мне отвечать, я же действительно в «Правде» не работаю. У меня нет времени ее читать».
«Если хочешь заронить руководству важную мысль, закинь ее как бы случайно»
– У вас был домашний телефон Усманова?
– Был.
– Могли ему позвонить?
– И не то, что позвонить… Он и сам приглашал в поездки. Скажем, нередко звонили из его приемной: «Гумер Исмагилович летит на вертолете в Нижнекамск. Если вам это интересно, он приглашает и вас». Я, конечно, тоже выдвигался.
– С ним на вертолете?
– Нет, у меня была служебная машина с водителем. Ну а как без машины, три республики – куда ты денешься? Оплачивало все это управление делами ЦК КПСС. Причем это была обкомовская «Волга» – «Мерседес» по тем временам (смеется).
В таких поездках была возможность обсудить разные вопросы, и я постепенно закидывал Гумеру Исмагиловичу мысль о создании «Татар-информа». Помните, как Шелленберг в «Семнадцати мгновениях весны» говорил: «Если хочешь заронить руководству важную мысль, закинь ее как бы случайно». Оно время от времени будет к ней возвращается, и через месяц она станет уже его мыслью.
– И как вы впервые закинули эту мысль?
– Помощник каждое утро приносил Усманову пачку главных газет – «Правду», «Известия», «Вечернюю Казань», которую он, кстати, регулярно читал. Как и Минтимер Шарипович [Шаймиев] – они оба хорошо понимали силу печати. И вот, значит, лежит эта кипа, и очень занятой человек, придя на работу, вынужден искать в ней материалы, которые касаются Татарстана. Иногда это совсем маленькие заметульки о том, как кто-то из высшего московского начальства (а кадры там менялись со страшной силой) сказал очередную глупость про положение дел в ТАССР.
Я посмотрел на это и говорю: «Гумер Исмагилович, неудобно же так. И стол у вас захламлен». Он отвечает: «Ну что поделаешь, всю жизнь так работаем».
Тогда я сказал своим ребятам, которые потом будут выпускать «Татар-информ» и несколько коммерческих изданий, которые позволят нам держаться на плаву: «Прочитайте все газеты за последние два дня и выпишите материалы, которые прямо касаются Татарстана. И дайте мне короткий обзор на полстранички и свое мнение». Мы тоже выписывали много газет, около 30 наименований. Они все это сделали. А у меня к тому времени все-таки уже был громадный опыт по сравнению с ними. Внештатным сотрудником газеты я начал работать еще в 1960 году, это был «Кузнецкий рабочий» – хорошая городская газета в Кузнецке Пензенской области, в котором я тогда жил и под которым, в деревне Татарская Пенделка, родился.
«На распоряжения, поступающие с татарстанских верхов, не все чиновники смотрели как на самые обязательные к исполнению»
– Вы показывали свою публикацию в казахстанской газете «Актюбинская правда» и говорили, что первой была она.
– Да, можно сказать, моя газетная карьера началась с этого. Мне было 17 лет, тогда вышел роман «Звездоплаватели» фантаста Георгия Мартынова, а я был начитанный паренек, меня эти вопросы интересовали. Написал большую статью, и ее опубликовали на первой полосе.
– И что вы сделали для Усманова с той выжимкой, которую вам принесли?
– Свел всю эту информацию, упорядочил с учетом тенденций, поднимавшихся тогда в центральной печати. Получилось 3-4 аккуратных листка формата А4. Через недельку встретился с Гумером Исмагиловичем, говорю: «Посмотрите, пожалуйста. Вот куча газет, которая лежит у вас, а вот то, что я предлагаю. Понятно, я могу это делать не только для вас, но и для всех министерств, горкомов, райкомов и так далее. И так каждый день. Они не будут терять время на перелистывание этих кип. Но за работу положено платить, поэтому пусть оформляют подписку».
Вот, кстати, моя фотография с Усмановым (показывает). Вряд ли журналист местного издания мог оказаться у него в кабинете. А ведь его забрали в Москву не кем-нибудь, а секретарем ЦК. Пришло же в голову этому смешному Горбачеву назначить татарина председателем бюро ЦК КПСС по РСФСР (смеется). Мне здесь вспоминается, как Путин сказал про афоризм фон Миниха о том, что Россией может управлять только Бог. («Россия – это страна, которая напрямую управляется Богом. Потому что если это не так, непонятно, как она вообще существует». В 2024 году Президент РФ процитировал это, отметив: «В первой части я согласен. Что касается второй части, то уже мой опыт работы в той должности, в которой я нахожусь сегодня, подсказывает, что Россия существует благодаря русскому и другим народам, населяющим эту территорию», – прим. Т-и).
– Чем закончился разговор с Усмановым?
– Он сказал: хорошо, делай. Гумер Исмагилович был умный человек и прислушивался к мнениям со стороны. Я сделал сначала ему, потом пошел в Совмин ТАССР и дальше.
Но, надо сказать, открывать газеты тогда было нелегко. Приходилось пробивать жесткую бюрократическую «распальцовку». И агентство («Татар-информ», – прим. Т-и) приходилось пробивать, бегать по горисполкому, райисполкомам, проталкивать этот процесс. Тогда было немало чиновников, которые на распоряжения, поступающие с татарстанских верхов, не всегда смотрели как на самые обязательные к исполнению.
«Узнав о «безлошадности» нашего агентства, Мухаммат Сабиров выделил новый УАЗ»
– Почему?
– Каждый думал, к какому берегу ему прижаться, но боялся совсем прилипнуть, чтобы вдруг не «отлипнуть» к большому дележу.
Поэтому мы старались расширять дело, не откладывая и всякие предорганизационные темы – обзор печати для административных (в основном) структур и газету «Известия кооперации» как орган Союза кооперативов Татарстана, которую уже начали издавать. То есть, прежде всего, добывать деньги. Их источником была, как мы ее называли, «прогрессивная общественность» – наши знакомые кооператоры, зарождающийся рекламный бизнес начала 90-х годов. Командно-административный аппарат тоже не отказывал в помощи, там было не меньше близких нам по духу госслужащих с глубинным видением невиданных прежде проблем. И очень важно, что власть в республике в лице того же Гумера Исмагиловича, потом Минтимера Шариповича, Фарида Мухаметшина, Мухаммата Сабирова не просто твердо держала ситуацию в сложнейшие времена, когда происходила смена общественной формации и когда прежние законы уже не действовали, а новые только предстояло разработать, – она старалась задавать тон всему новому и позитивному.
Поэтому, например, узнав о «безлошадности» нашего агентства, Мухаммат Галлямович выделил нам новый УАЗ. Это было до 1993 года, еще в добюджетный период «Татар-информа». Незабвенный Фатих Сибагатуллин предложил на активе Мамадышского района (он был там первым секретарем) помочь друзьям-журналистам деньгами, и они собрали с колхозов более 25 тысяч рублей. Очень хорошо помогали депутаты Верховного Совета РТ из комитета по национальным вопросам.
Без такой подпитки нам в то время ни зарплату было не выплатить, ни бумаги купить. Да мы и сами выходили в рыночную сферу. В новых правилах жизни и экономики был стихийный разнобой, который позволял это делать. К этому делу мы привлекли и друзей-собкоров центральной печати. В государственных и партийных органах каждого из нас хорошо знали и доверяли нам. Например, не только к нашим творческим, но и к коммерческим делам активно подключался бывший собкор «Строительной газеты» Лёва Амбиндер, которого многие помнят по его блистательной работе в «Коммерсанте» и «Интерфаксе». Позже ему доверили руководить благотворительным фондом «Коммерсанта». Честнейший, между прочим, человек, и в дружбе, и в деле.
А сколько на новостной ниве сделал самый заметный из нашей собкоровской братии Марсель Харисович Зарипов! Многое из слышанного от него я, к сожалению, уже забыл, но некоторые фразы до сих пор подбадривают. Такое помню, скажем: «Дорога не обездолит. Только соберись по какому-то делу – и новость не заставит ждать». Однажды я прочел ему известные строки Беллы Ахмадулиной: «Необъятна земля, но в ней нет ничего, если вы ничего не заметите». Он сказал: «Толково. Запишу, пожалуй».
«Сагалаев попросил у меня наработки, и я поделился с ним уставом «Татар-информа»
– «Татар-информ» ведь еще и фактически открыл общение с татарами других регионов?
– Да, это очень важный момент. В советское время связи между ТАССР и регионами компактного проживания татар не то чтобы запрещались, но и не поощрялись. А это тысяча с лишним татарских деревень и сел [вне Татарстана]. И мы думали, как нам дойти до этого читателя. Что мы придумали? Деньги у нас, благодаря нашей активной работе, появились. Мы выпустили первый номер «Татар-информа», завернули его в рулоны по 50 экземпляров, обернули оберточной бумагой и разослали во все татарские села СССР директорам школ. И знаете, такой, видимо, был вакуум информации у татар, что в ответ пошли сотни писем со всей страны. Люди восприняли это с огромной благодарностью, иногда даже репортажи сами делали. И вот таким образом мы сразу получили адресную аудиторию.
В общем, я на всех этих делах в период нашего становления, наверное, половину волос потерял. Так поднаторел, что даже Эдик Сагалаев попросил у меня наработки – что и как нужно делать при организации ООО. И я поделился с ним уставом и прочими документами агентства «Татар-информ».
– Почему он попросил именно у вас?
– Потому что мы дружили еще со времен работы в Узбекистане. И потому что общество с ограниченной ответственностью «Татар-информ» получило первый порядковый номер. ООО «Татар-информ» за №1 было создано на основании постановления Бауманского райисполкома.
То есть агентство еще и открыло дорогу новой организационно-правовой форме. Тогда ведь для многих это был темный лес. Законы только-только испекались и были очень несовершенные.
– А как вы подружились с Сагалаевым?
– В 1972 году я окончил заочно журфак Московского университета. К этому времени я уже был ответсекретарем «Кузнецкого рабочего», но тяга к новому усадила меня в поезд. Прочел где-то объявление, что в Узбекистане требуется журналист, и уехал из Кузнецка прямиком в Фергану. Пришел в газету, предъявил диплом, трудовую книжку. Хочу, мол, у вас попробовать. Редактор говорит: «Ну, квартиру мы не обещаем. А так – идите в отдел кадров, сдавайте документы, к вечеру выделим место в нашем маленьком, но уютном общежитии. В таком-то кабинете партийный отдел, там есть свободный стол, садитесь за него».
И год прошел у меня в таком волшебном месте! Ферганская долина – это одно из лучших мест, что я видел в своей жизни. Представьте себе, громадная котловина, в которой умещаются четыре области – три узбекских и одна киргизская. Прямо на улицах растут фрукты, никто их не берет, у каждого свой сад. В Фергане еще и промышленность была.
А через год в большеформатной республиканской газете «Комсомолец Узбекистана» сменился главный редактор, меня туда пригласили, и я переехал в Ташкент. Главный редактор сказал: «На Юнусабаде (Юнусабадский район Ташкента, – прим. Т-и) у нас несколько двухкомнатных квартир, там будешь жить с Сагалаевым. Знаешь такого?» И нас поселили с ним.
«Они повели такой разговор: «Информагентство может понадобиться как инструмент борьбы за республику»
– В одной квартире?
– Да. Ох, весело мы жили! Он тоже был любитель джаза. Через несколько лет я ушел в журнал «Партия турмуши», а Эдика забрали инструктором в ЦК ВЛКСМ. Потом его назначили главным редактором главной редакции программ для молодежи Центрального телевидения СССР, еще позже – главным редактором информационных программ. Потом он разглядел новые коммерческие возможности телевидения.
На следующий год после его отъезда из Ташкента я сложными организационными путями решил вопрос о включении меня в очередную группу партийных, советских работников и руководящих работников печати, которую направляли в Академию общественных наук при ЦК КПСС. Через год после ее окончания опять работал в Ташкенте – ответственным выпускающим в узбекском отделении ТАСС. Одновременно выступал в Москве, туда-сюда, активно пробивался в жизни.
И поскольку я окончил академию, моя личная карточка лежала где-то в отделе пропаганды ЦК. В итоге меня вызвали: «Ты ведь татарин?» – «Татарин». – «Там у татар образовалась ниша, нужен собкор. Поедешь? Вопросов жилья, транспорта, пайка и прочего для тебя не будет. Но, сам понимаешь, работа на износ, потому как три республики». Так в 1980 году я оказался в Казани.
– Роль Усманова понятна, но постановление бюро обкома о создании «Татар-информа» в 1990 году подписывал уже Шаймиев.
– Да, я как раз к этому подхожу. Первый разговор с Минтимером Шариповичем о «Татар-информе» состоялся у меня, когда он был председателем Совета Министров ТАССР. Но в 1989 году, незадолго до отъезда Усманова в Москву, я приостановил все свои пассы. Надо было присмотреться, что да как. С Шаймиевым у меня тоже были нормальные отношения. Он очень умный человек и, безусловно, незаурядный руководитель. К тому же очень удачно попавший в определенную щель исторической эпохи, где нужны были прежде всего осмотрительность и умение налаживать контакты. Тогда именно в провинцию пришло много незаурядных руководителей.
Переговоры о создании «Татар-информа» шли, так сказать, с переменным успехом и с учетом той сумасшедшей политической обстановки, которая была тогда в стране. Кому-то, наверное, казалось – а зачем оно нам, поэтому переговоры то возбуждались, то приостанавливались. В 1990 году я ушел из собкоров и начал уже более активно продвигать свою идею. И когда все это легло на стол Минтимеру Шариповичу, он подписал постановление о создании «Татар-информа».
– Причем в качестве хозрасчетной, то есть самоокупаемой организации.
– Да, поэтому одним из учредителей в этом постановлении выступает совместное советско-финское предприятие «Поинт», которое возглавлял мой уже, увы, покойный товарищ Султан Салимзянов, бывший заместитель главного редактора газеты «Вечерняя Казань» (в 1979-1988 гг., – прим. Т-и).
Это было, так сказать, первобытное состояние агентства. А в 1993 году я написал большую служебную записку на имя Шаймиева, и в марте 1993 года меня пригласили в Аппарат Президента Татарстана. Кроме Минтимера Шариповича присутствовали Василий Лихачев, Халяф Низамов, кто-то еще. И они повели такой разговор: «Время сейчас сложное, поэтому мы хотели бы иметь свое информационное агентство, которое может понадобиться как инструмент борьбы за республику». Долго сидели, часа полтора. В конце концов мне сказали: «Готовьте проект указа на основе вашей служебной записки».
Указ вышел, и «Татар-информ» заработал уже полноценно, как государственное информационное агентство. Это была бюджетная организация, но при этом отдельная самостоятельная структура, не подведомственная Министерству печати. Мое служебное удостоверение было подписано президентом. Работало тогда в агентстве около 40 человек, а сидели мы в Александровском пассаже. Пассаж – колыбель «Татар-информа».
«В редакциях дураков не бывает – газету надо делать каждый день, а штаты не резиновые»
– Помимо бюджетного обеспечения бывала какая-то разовая помощь?
– Бывала. Скажем, существовала проблема оперативной доставки нашей информации. Интернета тогда, понятно, не было, у крупных фирм была своя компьютерная связь между отделами, но не более. Мы продолжали рассылать наши обзоры, которые постоянно напоминали начальству о нашем существовании. И примерно в 1993-1994 году я попросил грамотных людей подсчитать, во сколько обойдется создание такой сети уже в масштабах города, чтобы не гонять машину и не тратить время на перевозку. Оказалось – 12 миллионов рублей на закупку и установку оборудования.
И я говорю тогдашнему главреду «Республики Татарстан» Евгению Лисину, он был моим другом: «Давай выйдем на начальство с двух сторон – ты и я. И будем, где только возможно, сеять «разумное-доброе-вечное», то есть продвигать идею электронного обмена. И уже через полгода я ничего, кроме спасибо, от людей не слышал.
– Перед юбилеем вашего детища не могу не спросить о том, что вы думаете о журналистской профессии. Оглядывая, как говорят в таких случаях, весь пройденный вами путь.
– (После паузы) Вот ведь как Аллах устроил: когда ты набрался опыта, знаний и всего остального, он тебя раз – и переводом в другое место. Я знаю, что это близко, хотя спешить туда не очень хочется (смеется).
Мы в те времена не знали слова «журналюга». Эту кличку за многие годы работы в печати я не слышал ни разу. Как и такого безобразнейшего слова, как «нищеброды», без которого сейчас не обходится ни одна мелодрама по телевизору. Было взаимоуважение между людьми.
И знаете, я на всю жизнь запомнил слова Ясена Николаевича Засурского (декан журфака МГУ в 1965-2007 гг., – прим. Т-и), которые он сказал нам на вручении дипломов: «Вот вы и окончили обучение на факультете журналистики Московского госуниверситета. Стали вы журналистами или нет, я не знаю. Мы вообще не знаем, как готовить журналистов. Мы старались сделать из вас образованных, много читающих и любопытных людей, которые могут правильно оценивать информацию. Что из этого получилось, покажет время. Но вы особо не гордитесь. В редакциях дураков не бывает, там никто не будет писать за вас. Вы можете быть бог знает кем по происхождению или образованию, просидеть в министерстве всю жизнь, но в газете вы всю жизнь не просидите. Ее надо делать каждый день, а штаты не резиновые».
Это, на самом деле, одна из больших прелестей нашей работы, и я счастлив, что вовремя это понял. Я человек, который очень часто часто смотрит на небо и благодарит Аллаха за то, что он дал мне такую профессию, позволившую столько увидеть и узнать, испытать столько удовольствия.