Комментарии 0
...комментариев пока нет
Эксперт: огромный резерв в Беларуси — повышение эффективности использования человеческого капитала
Необходимостью выхода на новый виток развития пропитаны все проекты системных и стратегических документов. Они неоднократно совершенствовались и отшлифовывались, но процедура окончательного их принятия еще предстоит. Тем не менее проходящий через них красной нитью тезис очевиден: страна прожила определенный этап, использовала если не все, то многие инструменты государства со средним доходом, и ребром стоит вопрос перехода на новую ступеньку. Есть ли для этого ресурсы? В принципе, да. Если, конечно, мы рассматриваем модель прогресса через призму получения богатства не за счет природной ренты (полезных ископаемых у нас немного) или человеческой ренты (массовое использование дешевого труда — людей тоже не очень много), а ключевым драйвером будет масштабирование высокотехнологичных секторов и направлений. В тех или иных формах они присутствуют в нашей экономике, и в ближайшем будущем стоит задача усилить их влияние на нее. Благо у нас есть интеллектуальный капитал. Но мало владеть золотом — его еще необходимо уметь использовать. Об эффективном инвестировании в человеческий капитал и получении максимального финансово-экономического результата поговорили с советником генерального директора по научной деятельности и инновациям НПЦ НАН Беларуси по материаловедению кандидатом экономических наук, доцентом Александром Козловым.
Александр Козлов.
На мой взгляд, этот дисбаланс свидетельствует о двух моментах. Во-первых, у нас есть серьезный потенциал для развития, которым может похвастаться не каждое среднее по размерам государство, а по большому счету — даже более крупные страны. Выстроить систему генерации и воспроизводства человеческого интеллектуального капитала достаточно сложно. Для этого требуются не только колоссальные финансовые ресурсы, но и временные, не считая желания, без которого результата и вовсе быть не может. К тому же научно-исследовательская сфера, образование, здравоохранение и инфраструктура, которая обеспечивает эти виды деятельности, — инерционные по своей сути. Развитие человека — очень длительная история. Нельзя взять крестьянина от сохи с «тремя классами церковно-приходской школы» и за год сделать из него ученого-генетика, который сможет выводить новые сорта сельскохозяйственных культур. Это невозможно по определению. Независимо от объема истраченных финансовых ресурсов. Педагоги и психологи утверждают (и им нет повода не доверять), что интеллект начинает формироваться у детей чуть ли не с рождения. Игры с ребенком в погремушки и кубики, когда он еще лежит в колыбели или ползает по дивану, уже создают предпосылки для его будущего развития. А дальше — детский сад, школа, университет… Также очень важным фактором является культура и семья: то окружение, в котором ребенок развивается, проходит все стадии умственного становления.
Накопление интеллектуального капитала — это поколенческая история. Недаром говорят: чтобы стать интеллигентом, необходимо окончить три университета — деду, отцу и сыну. Говоря финансовыми терминами, инвестиционный цикл в человеческий капитал составляет 20—40 лет. Такой большой временной отрезок необходим для существенных количественных и качественных изменений. Это намного дольше, чем строительство любого современного предприятия, разработка новых месторождений полезных ископаемых в самых глухих географических точках и выполнение других бизнес-проектов. Как бы пафосно это ни звучало, но интеллектуальный капитал — самый ценный ресурс в любом государстве. И это не моя выдумка, такой позиции придерживались не только основоположники современной теории человеческого капитала, нобелевские лауреаты 1979 и 1992 годов — американские экономисты Т. Шульц и Г. Беккер, но и задолго до них по этому пути шла советская экономическая наука. Так, почти 100 лет назад известный академик С. Г. Струмилин (1877—1974 гг.) предпринял пионерские попытки расчетов, согласно которым, например, эффект от инвестиций в школьное образование будущих работников в десятки (в 43 раза!) превышал объем капитальных затрат. По большому счету, интеллект ценнее, чем технологии, которые могут функционировать только в умном обществе. Если людям первобытно-общинного строя построить космодром, они смогут на него только молиться и совершать на взлетной площадке мистические обряды, но ракету никогда не запустят.
Во-вторых, разрыв между индексом человеческого развития и экономическими показателями, к сожалению, констатирует факт: интеллектуальный капитал у нас используется далеко не полностью. Рискну предположить, что ключевая проблема кроется не в уровне технологий, оснащенности предприятий, а в качестве менеджмента. Будем объективны: в достаточной ли степени на национальном и корпоративном уровне мы умеем работать с таким нематериальным активом, как человеческий капитал? В том числе учитывать, анализировать, оценивать потенциал, выстраивать систему инвестиций в человеческий капитал, амортизировать его — переносить на себестоимость продукции… Сейчас говорят о дефиците трудовых ресурсов, низкой безработице. Но это количественный, а не качественный показатель. Измеряем ли мы интеллектуальную безработицу?! Когда человек с высоким уровнем образования выполняет менее квалифицированную работу, не соответствующую его уровню знаний и навыков. Возможно, главная проблема в этом. И если ее решить, то и нехватка людей будет ощущаться в экономике не столь значительно. С другой стороны, остается загадкой, почему при дефиците трудовых ресурсов, особенно интеллектуальных, существующее распределение доходов зачастую не учитывает, например, продолжительность образования, хотя именно такая практика была в советский период, и она позволяла длительное время оставаться на острие мирового научно-технического прогресса. Считаю, изменение такого подхода стало бы мощным стимулом для получения дополнительного образования и повышения квалификации, обеспечило бы постановку задач более высокого уровня.
Кстати, в Советском Союзе очень трепетно относились к людям с компетенциями. Во второй половине 1940-х, когда стартовала холодная война, гонка вооружений, в том числе ядерных, все физики в стране были на учете. Поголовно: от академиков до школьных учителей. Потому что было понимание: это тот ресурс, который, возможно, придется активно задействовать по тем или иным направлениям. В 1924 году на международной конференции по труду были доклады советских ученых, суть которых сводилась к тому, что затраты на развитие гражданина необходимо учитывать не как расходы государства (одну из социальных статей), а как инвестиции. Прошло более ста лет, а восприятие науки, образования как отрасли, дотируемой государством, осталось. Дело даже не в том, что используются бюджетные средства. Казна должна вкладываться в перспективные направления и национальные проекты. Проблема в том, что отсутствуют внятные индикаторы отдачи от инвестиций в интеллектуальный капитал. Причем как в проекты с длительным инвестиционным циклом. Надо понимать, что вложенный в исследования рубль может вернуться через 10—20 лет — нормальный срок для формирования прорывных инноваций. Вероятно, и через 50, если речь идет о фундаментальных исследованиях. Окупить вложения в образование и науку практически невозможно за год, два, три. Но необходимы инструменты эффективности использования финансовых средств, оценки эффективности процесса трансформации инвестиций в интеллектуальный капитал. Звучит очень непривычно: как же можно оцифровать знания? Интеллектуальная среда настолько тонкая и невесомая материя, что измерить ее четкими цифрами нельзя, как, например, добытую руду. Но непривычное и неожиданное не является синонимом невозможного. Эффективность экономики зависит от качества менеджмента. А учет — один из ключевых его составляющих. Поверьте, есть возможность разработать адекватные методологии оценки человеческого потенциала и капитала. Кстати, ряд нематериальных активов давно может быть оценен: та же рыночная ценность торговой марки и другие подобные категории. Это уже рутинная и распространенная практика.
Другой вопрос, что многих появление таких индикаторов настораживает. Ведь они могут высветить недоработки в отраслях, на местах, в отдельных компаниях. И можно приводить вполне справедливые аргументы: учет интеллектуального потенциала и капитала потребует дополнительных усилий по администрированию. В душе некоторые (или, пожалуй, многие) менеджеры будут опасаться, что при метрическом подходе к человеческому капиталу сразу будут видны узкие места. Та же интеллектуальная безработица. Могут последовать оргвыводы в виде каких-то мер воздействия и форм взысканий. Но выход на новый уровень менеджмента, управления таким важным ресурсом, как человеческие возможности, необходим не для того, чтобы кого-то подвергнуть обструкции, а для того, чтобы понять текущий уровень эффективности использования интеллектуального капитала и повысить его. Ведь ни у кого не вызывает сомнений необходимость контроля и учета воды, энергоресурсов, сырья, материалов и множества других материальных составляющих производства. А интеллект, знания, умения — это тоже ресурс. Причем он начинает являться превалирующим фактором конкурентоспособности. И самым ценным (об этом говорили выше). Человеческий капитал — это даже не нефть новой эпохи, а золото, которое не теряет, а только прибавляет в цене.
volchkov@sb.by
Капитал, накопленный поколениями
— В Беларуси можно констатировать определенный парадокс: в международных рейтингах по уровню индекса человеческого развития (капитала) мы находимся на достаточно высоких позициях, что не может не радовать. А вот по экономическим показателям (в том числе инновационности, доле высокотехнологичных отраслей) результаты скромнее. Почему так получилось — тема отдельного глубокого и скрупулезного исследования. Но актуальность в другом: как производство материальных благ и услуг привести в соответствие с интеллектуальными возможностями? Александр Козлов.
На мой взгляд, этот дисбаланс свидетельствует о двух моментах. Во-первых, у нас есть серьезный потенциал для развития, которым может похвастаться не каждое среднее по размерам государство, а по большому счету — даже более крупные страны. Выстроить систему генерации и воспроизводства человеческого интеллектуального капитала достаточно сложно. Для этого требуются не только колоссальные финансовые ресурсы, но и временные, не считая желания, без которого результата и вовсе быть не может. К тому же научно-исследовательская сфера, образование, здравоохранение и инфраструктура, которая обеспечивает эти виды деятельности, — инерционные по своей сути. Развитие человека — очень длительная история. Нельзя взять крестьянина от сохи с «тремя классами церковно-приходской школы» и за год сделать из него ученого-генетика, который сможет выводить новые сорта сельскохозяйственных культур. Это невозможно по определению. Независимо от объема истраченных финансовых ресурсов. Педагоги и психологи утверждают (и им нет повода не доверять), что интеллект начинает формироваться у детей чуть ли не с рождения. Игры с ребенком в погремушки и кубики, когда он еще лежит в колыбели или ползает по дивану, уже создают предпосылки для его будущего развития. А дальше — детский сад, школа, университет… Также очень важным фактором является культура и семья: то окружение, в котором ребенок развивается, проходит все стадии умственного становления.
Накопление интеллектуального капитала — это поколенческая история. Недаром говорят: чтобы стать интеллигентом, необходимо окончить три университета — деду, отцу и сыну. Говоря финансовыми терминами, инвестиционный цикл в человеческий капитал составляет 20—40 лет. Такой большой временной отрезок необходим для существенных количественных и качественных изменений. Это намного дольше, чем строительство любого современного предприятия, разработка новых месторождений полезных ископаемых в самых глухих географических точках и выполнение других бизнес-проектов. Как бы пафосно это ни звучало, но интеллектуальный капитал — самый ценный ресурс в любом государстве. И это не моя выдумка, такой позиции придерживались не только основоположники современной теории человеческого капитала, нобелевские лауреаты 1979 и 1992 годов — американские экономисты Т. Шульц и Г. Беккер, но и задолго до них по этому пути шла советская экономическая наука. Так, почти 100 лет назад известный академик С. Г. Струмилин (1877—1974 гг.) предпринял пионерские попытки расчетов, согласно которым, например, эффект от инвестиций в школьное образование будущих работников в десятки (в 43 раза!) превышал объем капитальных затрат. По большому счету, интеллект ценнее, чем технологии, которые могут функционировать только в умном обществе. Если людям первобытно-общинного строя построить космодром, они смогут на него только молиться и совершать на взлетной площадке мистические обряды, но ракету никогда не запустят.
Во-вторых, разрыв между индексом человеческого развития и экономическими показателями, к сожалению, констатирует факт: интеллектуальный капитал у нас используется далеко не полностью. Рискну предположить, что ключевая проблема кроется не в уровне технологий, оснащенности предприятий, а в качестве менеджмента. Будем объективны: в достаточной ли степени на национальном и корпоративном уровне мы умеем работать с таким нематериальным активом, как человеческий капитал? В том числе учитывать, анализировать, оценивать потенциал, выстраивать систему инвестиций в человеческий капитал, амортизировать его — переносить на себестоимость продукции… Сейчас говорят о дефиците трудовых ресурсов, низкой безработице. Но это количественный, а не качественный показатель. Измеряем ли мы интеллектуальную безработицу?! Когда человек с высоким уровнем образования выполняет менее квалифицированную работу, не соответствующую его уровню знаний и навыков. Возможно, главная проблема в этом. И если ее решить, то и нехватка людей будет ощущаться в экономике не столь значительно. С другой стороны, остается загадкой, почему при дефиците трудовых ресурсов, особенно интеллектуальных, существующее распределение доходов зачастую не учитывает, например, продолжительность образования, хотя именно такая практика была в советский период, и она позволяла длительное время оставаться на острие мирового научно-технического прогресса. Считаю, изменение такого подхода стало бы мощным стимулом для получения дополнительного образования и повышения квалификации, обеспечило бы постановку задач более высокого уровня.
Образовательные инвестиции
— Проблема интеллектуальной безработицы очень для нас актуальна. Беларусь почти вплотную приблизилась ко всеобщему высшему, среднему специальному и среднему техническому образованию. И это замечательно, это огромный потенциал для экономики. А сколько тысяч молодых людей работает курьерами, мерчандайзерами и на других позициях, для которых особых знаний вообще не требуется: базовой грамотности и владения четырьмя арифметическими действиями вполне достаточно для этой профессии. Система образования готовит невостребованных специалистов? Или реальный сектор не может в полной мере использовать интеллектуальный капитал? Возможно, развивая какие-то коммерческие направления, необходимо ориентироваться и на наличие человеческого капитала в них? Вопросов очень много. Уверен, они требуют серьезного исследования и выработки стратегических решений. Интеллектуальный капитал — это огромный ресурс. И пока мы его в какой-то степени разбазариваем: миграция (и далеко не самых глупых и бесталанных белорусов) является в том числе следствием разрыва между индексом человеческого развития и экономическим потенциалом.Кстати, в Советском Союзе очень трепетно относились к людям с компетенциями. Во второй половине 1940-х, когда стартовала холодная война, гонка вооружений, в том числе ядерных, все физики в стране были на учете. Поголовно: от академиков до школьных учителей. Потому что было понимание: это тот ресурс, который, возможно, придется активно задействовать по тем или иным направлениям. В 1924 году на международной конференции по труду были доклады советских ученых, суть которых сводилась к тому, что затраты на развитие гражданина необходимо учитывать не как расходы государства (одну из социальных статей), а как инвестиции. Прошло более ста лет, а восприятие науки, образования как отрасли, дотируемой государством, осталось. Дело даже не в том, что используются бюджетные средства. Казна должна вкладываться в перспективные направления и национальные проекты. Проблема в том, что отсутствуют внятные индикаторы отдачи от инвестиций в интеллектуальный капитал. Причем как в проекты с длительным инвестиционным циклом. Надо понимать, что вложенный в исследования рубль может вернуться через 10—20 лет — нормальный срок для формирования прорывных инноваций. Вероятно, и через 50, если речь идет о фундаментальных исследованиях. Окупить вложения в образование и науку практически невозможно за год, два, три. Но необходимы инструменты эффективности использования финансовых средств, оценки эффективности процесса трансформации инвестиций в интеллектуальный капитал. Звучит очень непривычно: как же можно оцифровать знания? Интеллектуальная среда настолько тонкая и невесомая материя, что измерить ее четкими цифрами нельзя, как, например, добытую руду. Но непривычное и неожиданное не является синонимом невозможного. Эффективность экономики зависит от качества менеджмента. А учет — один из ключевых его составляющих. Поверьте, есть возможность разработать адекватные методологии оценки человеческого потенциала и капитала. Кстати, ряд нематериальных активов давно может быть оценен: та же рыночная ценность торговой марки и другие подобные категории. Это уже рутинная и распространенная практика.
Другой вопрос, что многих появление таких индикаторов настораживает. Ведь они могут высветить недоработки в отраслях, на местах, в отдельных компаниях. И можно приводить вполне справедливые аргументы: учет интеллектуального потенциала и капитала потребует дополнительных усилий по администрированию. В душе некоторые (или, пожалуй, многие) менеджеры будут опасаться, что при метрическом подходе к человеческому капиталу сразу будут видны узкие места. Та же интеллектуальная безработица. Могут последовать оргвыводы в виде каких-то мер воздействия и форм взысканий. Но выход на новый уровень менеджмента, управления таким важным ресурсом, как человеческие возможности, необходим не для того, чтобы кого-то подвергнуть обструкции, а для того, чтобы понять текущий уровень эффективности использования интеллектуального капитала и повысить его. Ведь ни у кого не вызывает сомнений необходимость контроля и учета воды, энергоресурсов, сырья, материалов и множества других материальных составляющих производства. А интеллект, знания, умения — это тоже ресурс. Причем он начинает являться превалирующим фактором конкурентоспособности. И самым ценным (об этом говорили выше). Человеческий капитал — это даже не нефть новой эпохи, а золото, которое не теряет, а только прибавляет в цене.
volchkov@sb.by