Как выживает уникальный рабочий поселок на окраине Волгограда
Деревня в большом городе
Полдень четверга. На станцию «Стадион Монолит» в Краснооктябрьском один за другим подъезжают трамваи. На проспекте Ленина гудят автомобили, а за ним, чуть поодаль, раз в час сотрясают землю прибывающие электрички и поезда. Так выглядит большой город в разгар рабочей недели.
Мы тоже сходим с трамвая, но направляемся не к многоэтажкам, кафе и магазинам, а вниз — к Волге. К руинам того самого стадиона «Монолит», чье имя носит станция скоростного трамвая.
Здесь, вдоль улицы Капитана Тряскина тянется поселок Мансардный. От остальной части Краснооктябрьского его отделяет железная дорога и узкая полоса деревьев. До шумного проспекта Ленина рукой подать, но тут совсем иная обстановка — тихая и нелюдимая.
Мансардный — обособленный поселок, замкнутый. Одной прогулки по его запутанным улочкам достаточно, чтобы понять, что это место совсем не похоже на типично волгоградский микрорайон.
Поселок низкорослый, в длину и ширину всего несколько кварталов. Вместо детских площадок во дворах — обнесенные заборами палисадники да огороды, как в деревне. А еще сараи, где местные хранят свою утварь.
Мы шагаем вдоль безымянного переулка, вдоль глухих деревянные заборов, отделяющих улицу от уютных придомовых участков. Здесь жильцы собираются и отдыхают вечерами, жарят шашлыки на мангале, выращивают помидоры с огурцами.
Что еще роднит Мансардный с деревней, так это грунтовки вместо асфальтированных дорог. Кое-где местные облагораживают проезды своими силами, посыпая землю щебенкой. Но в целом передвигаться здесь непросто, особенно в дожди, когда тропинки размывает.
Поселок, кажется, и в остальном находится на самообеспечении. Местные жители разбивают клумбы, украшают сараи рисунками, следят за дворами. По словам горожан, одна из жительниц даже взялась за злополучный сквер по соседству. Некоторое время она выполняла за коммунальщиков их прямые обязанности: вешала в разбитые урны пакеты и даже убирала мусор. А его тут — хоть грузовиками вывози. Вот так сильно местные радеют за родной Мансардный.
— Дома у нас красиво отремонтировали. Вы пройдите вглубь, увидите. Сделать дороги и совсем будет замечательно, — рассказывает пенсионерка Галина. Ее мы встретили у полицейского участка, на пути в поселок. Чужаков здесь замечают за версту.
Дома и впрямь отреставрированы добротно, не под стать обветшалому окружению: восстановлена лепнина, деревянные двери и лоджии, даже подъездные окна подобрали наподобие прежних. Исторический облик попытались воссоздать, хотя и с некоторыми оговорками.
Например, пространства под балконами раньше были открыты, а потом жильцы решили за счет них расширить свои квартиры. Так балконы превратились в лоджии. А колонны — в пилястры. Но рядовой прохожий уже не отличит пристройки от изначального замысла архитектора — так сильно они мимикрировали под фасад.
Такое внимание к поселку вытекает из его особенного статуса. Все эти горчичные сталинки образуют единый архитектурный ансамбль, а каждый дом по отдельности является памятников архитектуры регионального значения.
И хотя двухэтажки были построены уже после войны, история самого поселка насчитывает без малого 120 лет.
Франция на окраине Царицына
1906 год. В семи верстах от Царицына уже дымят трубы металлургического завода «Урал-Волга» — будущего «Красного Октября». Тут же рядом только-только начинает формироваться рабочий поселок. Он делится на две части — Большую и Малую Францию.
В «большом» поселке проживают инженеры, дирекция предприятия. А вот в малом — рядовые рабочие, в основной массе французы, ведь и сам завод был построен французским акционерным обществом.
К 1923 году здесь уже есть больница, прачечная, народный дом с театральной, хоровой, спортивной и художественной студиями, а еще баня, которая топится четыре раза в неделю, о чем гордо пишут даже в местных газетах. Поселок обособлен от города и живет простой, но самостоятельной жизнью.
К 1930-м «рабочая деревня» растет и ширится вместе с заводом. Для металлургов, чуть поодаль от двух Франций, возводят кирпичные дома с мансардами. Начинает формироваться будущий Мансардный поселок. На тот момент он носит имя наркома почт и телеграфов Алексея Рыкова.
Дома поделены на квартиры, в которых по две жилые комнаты, кухня и даже «ватерклозет». И все эти удобства поначалу ни стоят для рабочих ни копейки.
— Работает на заводе около 3.000 человек. Живут рабочие тут же, на поселке, большинство в казенных домиках. Квартирами и электричеством они пользуются бесплатно. Завод оторван от города. Пешком идти далеко, на трамвае ехать дорого — 6 миллионов в оба конца. Поэтому вся жизнь рабочих проходит вокруг завода, — пишет корреспондент газеты «Правда».
Про 6 миллионов за проезд на трамвае — не опечатка. В начале 1920-х в разоренной гражданской войной стране свирепствует гиперинфляция, и цены исчисляются миллионами. Для основной массы населения дорогостоящий трамвай остается транспортом на «особый случай».
Впрочем, жители поселка редко покидают его пределы — им это попросту ни к чему. Все материальные нужды рабочих удовлетворяются тут же. Организованная при заводе рабочая кооперация снабжает местных дешевыми продуктами. А заводоуправление отпускает рабочим муку, мануфактуру и другие вещи первой необходимости.
Так мирно Мансардный живет до 1942 года. А затем прежде мирный рабочий поселок, населенный преимущественно семьями с детьми, превращается в укрепрайон, по которому немцы безостановочно бьют — из орудий, танков и бомбардировщиков.
— Полностью уничтожены жилой фонд завода и социально-культурно-бытовые учреждения краснооктябрьцев. Разрушены до основания прекрасный мансардный посёлок, весь Северный городок с многоэтажными домами, клуб металлургов. Прекрасный парк культуры и отдыха металлургов вместе с летним театром превращён в пустыню, — пишет журналист «Известий».
Беспорядочно разбросанный кирпич, обломки мебели, крыш и стен, покрытая пеплом и железом земля — таким встречает февральскую победу Мансардный. Вернее, то немногое, что от него от него остается.
Большую и Малую Францию, а также Мансардный решают восстанавливать. На территории последнего к 1948 году один за другим растут дома из шлакоблоков. Двухэтажки возводят на прежних, довоенных фундаментах, но уже без мансард, по новому проекту. Следом в оживающем поселке появляются ясли, больница и большой стадион «Монолит».
От французских поселков Мансардный отделяют сквером, где вечерами прогуливаются местные жители. А в дни матчей — возвращающиеся со стадиона болельщики.
Город стремительно разрастается. И к 1970-му Мансардный уже не тот окраинный поселок из начала нашего рассказа, а микрорайон в составе большого, высотного Краснооктябрьского.
Удивительно, как такое соседство не изменило внутреннего уклада поселка. И сегодня жизнь здесь течет также неспешно, обособленно, как и век назад.
По Мансардному приятно прогуливаться, но заслуга в этом совсем не городских властей. Поселок остро нуждается в руке «крепкого хозяйственника», но пока сталкивается лишь в равнодушием. Здесь нет дорог, тротуаров и хорошего уличного освещения. А некогда зеленый и обустроенный сквер превращен в отхожее место.
Хочется верить, что однажды Мансардный дождется своего очередного перерождения. Но как скоро это произойдет не знают ни жители, ни, кажется, сами городские управленцы.
