Первая - «Красногвардейская», и далее без остановок…

• гости
• интервью
• архитектор
• Николай Шумаков

Авторитет Николая ШУМАКОВА как высококлассного специалиста в проектировании подземных транспортных систем в профессиональном сообществе незыблем, как неоспоримо и высшее почётное звание народного архитектора Российской Федерации. Миллионы людей ежедневно пользуются объектами, созданными под его руководством и при непосредственном участии. Ежеминутное осознание ответственности за каждое своё творение, которое остаётся на десятилетия и даже века, - одна из самых важных составляющих мастерства зодчего.

- Николай Иванович, архитектуру называют застывшей музыкой. Если вы согласны с этим сравнением, то какая мелодия, на ваш взгляд, у нашей столицы?

- Волшебная сила архитектуры очевидна: сама говорит, поёт на своём языке без слов. Москва - ну, это джаз в чистом виде. Причём джаз-модерн. То есть идёт импровизация, и она очень напряжённая, насыщенная, мощная, постоянно включаются духовые…

Столица - самый интересный по архитектуре город во всей России и даже, не побоюсь этого слова, в мире. Почему? Из-за эклектичности. Так исторически сложилось, в отличие, допустим, от Санкт-Петербурга, который, безусловно, классика. Это ещё Пётр I заложил: ни шагу влево, ни шагу вправо, всё прописано буквально в качестве закона. И питерцы с этим живут. Если там появляются какие-то необычные проекты зданий, они всё равно чётко следуют строгим канонам.

В Москве другая ситуация: эклектичная архитектура города позволяет порой не слишком считаться с окружением. И если появляется объект, который контрастирует с соседними сооружениями, это не всегда осуждается, считается, что для столицы некритично. Да, возникает какая-то сумасшедшая архитектура типа Красного моста (имеется в виду Живописный мост, практически все наземные конструкции которого окрашены в ярко-красный цвет - Прим. авт.), и она вливается в городскую структуру совершенно органично. Поэтому и раньше, и в настоящее время здесь строились и строятся удивительные здания. Появляются интересные сооружения и в Питере, Нижнем Новгороде, Казани. А вот архитектура в наших периферийных городах, к сожалению, оставляет желать лучшего. Такая же печальная картина и на моей малой родине, в Коркино. Сегодня у него совершенно заброшенный вид - при явном отсутствии заказчика, архитектурной мысли. А если даже она и появится, нет уверенности, что найдётся тот, кто сможет её реализовать.

- А в чём вам видятся причины такой ситуации?

- Проблема одна - финансовая. Это касается и развития систем метрополитена, которое требует огромных средств. И в этом смысле чем крупнее город, тем проще ему выделять эти деньги на технически сложные объекты. Поэтому Москва лидирует в данном вопросе. Но я всегда говорю, что Россия должна развиваться равномерно по всей территории, а не концентрировать все ресурсы в мегаполисах. Да, собственно не я говорю, это задолго до меня утверждали наши великие архитекторы и урбанисты: Лежава, Гутнов, Глазычев... Не могу не вспомнить, что во времена Советского Союза средства распределялись очень строго, но при этом понятно. Если в городе рождался миллионный житель, автоматически проектировалось метро. Причём деньги выделялись планомерно, в достаточном количестве, поэтому метро в других городах хоть медленно, но строилось. Сегодня в этом вопросе накопилось много проблем - именно из-за финансирования, вернее, его отсутствия.

Например, в Челябинске были спроектированы четыре станции первого участка первой линии метрополитена: «Тракторозаводская», «Комсомольская площадь», «Площадь Революции» и «Торговый центр». Всё получилось достаточно интересно. Каждую станцию «сажали» в сложной ситуации, потому что это центр города. Но мы всё сделали, решили, со всеми согласовали. А в итоге строительство длится уже более 30 лет! Оно никогда не закончится. Потому что сейчас в Челябинске решили возводить не метро, а запустить скоростной трамвай. В Омске произошла похожая ситуация, по-моему, сейчас там даже разговора нет о продолжении строительства.

- Вы всегда берётесь за объекты повышенной технической сложности. И большая часть ваших архитектурных проектов находится под землёй…

- Начнём с того, что всю жизнь я проектировал метро. С середины 70-х и по настоящее время это более 50 станций. Первая самостоятельная была «Красногвардейская», и далее без остановок. Подземный внеуличный скоростной транспорт - моя стихия. Много усилий, но и результат видят ежедневно миллионы пассажиров. Объект повышенной технической сложности требует буквально от каждого - конструкторов, технологов, архитекторов - максимальной отдачи, на все 200 %! Конечно, это и ответственность огромная. В нашем деле некачественный проект - не просто невозможность пройти экспертизу, речь идёт о безопасности людей. Небрежность в работе даже на стадии проекта может обернуться большой бедой. Вот этого нельзя допускать ни при каких обстоятельствах.

- Многие годы вы работали главным архитектором «Метрогипротранса», затем главным архитектором института «Мосинжпроект», фактически определяли образ Московского метрополитена. Поменялся ли он за последнее время в связи с высокими темпами строительства новых станций?

- Тут важно обратиться к истории вопроса. Речь идёт о стратегии. Когда она есть, изначально проработана с учётом возможных вариаций - темпы строительства логично встраиваются в этот процесс. Так случилось и в момент, когда мэром Москвы стал Сергей Семёнович Собянин. Утверждая программу развития метрополитена, он чётко представлял реальные объёмы работ, трудозатрат, финансирования. Чтобы сократить сроки и минимизировать вложения в строительство новых станций, мэр предложил типовое проектирование для объектов мелкого и глубокого заложения. Мы сделали это в институте «Метрогипротранс», где я тогда работал, и представили мэру проект, который получил одобрение. Но параллельно презентовали своё архитектурное видение развития метрополитена в духе традиций, которые определяли художественную ценность подземных интерьеров. Их же не зря называли дворцами для народа. Да они и были таковыми ещё со времён первых линий, заложенных в 30-е годы. Московский метрополитен - визитная карточка столицы: как храм Василия Блаженного, Красная площадь, Кремль. Большая удача, что Сергей Семёнович согласился с нами, с тем, что нельзя опускать планку и надо поддерживать этот уровень. И началось творчество: проектируем всякий раз индивидуально и на самом высоком уровне.

- А какими объектами остались довольны?

- Масштабные интересные проекты - это каждый раз подарок судьбы. В моей карьере таких несколько. Если говорить о метрополитене, то здесь есть чёткий регламент. Платформа 162 метра, потом полтора километра перегон, потом опять станция и опять перегон… Все знают: больше всего люблю перегоны и тоннели. Во-первых, я их никогда не проектировал, это делают конструкторы, технологи. А во-вторых, они абсолютно безупречны с точки зрения архитектуры. Пропорции, цвет, форма - всё хорошо. Поэтому всегда ими восхищаюсь. Ну и многими станциями тоже. Нравится работать с художниками, они добавляют объекту интригу, индивидуальность. Только закладывать эти элементы в проект нужно с самого начала. Тогда интерьеры обретают гармонию и целостность. Например, на станции «Сретенский бульвар» я предусмотрел 30 подсвеченных ниш, в которых Иван Лубенников сделал металлические коллажи. На «Фонвизинскую» приглашал Костю Худякова, и там на пилонах появились иллюстрации к «Недорослю». Саша Рукавишников на станции Большой кольцевой линии «Электрозаводская» создал огромное полотно: 162 метра в длину и восемь в высоту. Примеров много, и все они, на мой взгляд, удачные. А главное - пассажирам нравится.

Из реализованных проектов я доволен подземным железнодорожным терминалом «Аэропорт Внуково». Он первый и пока единственный в России. Железная дорога идёт от Киевского вокзала во Внуково. Последний перед аэропортом участок длиной полтора километра и саму станцию мы «увели» под землю, чтобы не мешали взлётам и прилётам самолётов. Заказчику понравилось качество проектирования и стройки, которая шла очень быстро и завершилась меньше чем за год. И нам предложили проектировать весь терминал, над которым на тот момент уже работали немцы, но, надо признаться, они этот проект явно «не тянули». Мы же сделали его просто на одном дыхании. Это целый город (с переменной этажностью до восьми), где удалось очень грамотно разделить потоки пассажиров и вообще сделать пространство максимально удобным и комфортным для людей.

- В 2017 году вы стали первым в России архитектором, получившим престижную международную премию Огюста Перре. Она вручается зодчим, которые внесли выдающийся вклад в применение современных технологий в архитектуре и оказали влияние на развитие международного профессионального сообщества. Какие испытали эмоции?

- На конкурс подавались три моих проекта, подходящих под требования премии. Мост - один из них, самый лихой, непредсказуемый и интересный с точки зрения архитектуры объект, которым я очень доволен. Два других - метрополитен и терминал Внуково. Для членов жюри этой премии всё было удивительно, и, в конце концов, они решили, что я её достоин.

Поехал в Сеул получать награду. Это было очень пафосно: лимузин к трапу самолёта, съёмка фильма, торжественное вручение премии, концерт классической музыки. И вот тут наступил момент моего триумфа: я настолько проникся музыкой, что благополучно заснул и с диким грохотом свалился на пол. И наконец-то получил свою порцию заслуженной славы (улыбается). Зал встал и 10 минут аплодировал в мою честь.

- С тем самым мостом, который назвали Живописным, кажется, тоже связана интересная история. С функцией стеклянной капсулы так и не определились?

- Действительно, когда проезжаю по мосту с гигантской стометровой красной аркой, приходится каждый раз сетовать на то, что авторская идея расположить в верхней его точке оригинальное подвесное сооружение так и не увенчалась успехом. Изначально стеклянная капсула задумывалась как смотровая площадка. И представьте, какой бы популярностью она пользовалась! Но когда Юрий Лужков презентовал проект Владимиру Владимировичу Путину, он показал на верхнюю точку арки, где ещё ничего не было, и сказал: «А здесь планируется кафешка». Мы были в совершеннейшем замешательстве от его предложения, надеялись, что Лужков сам про это забудет. Не забыл. А слова градоначальника - закон. Пришлось спроектировать ресторан, куда еда в контейнерах должна была доставляться на лифтах из кухни, расположенной на правом берегу. Естественно, отходы жизнедеятельности надо было ночью этими же путями спускать. Мы провели отопление, вентиляцию, канализацию, систему кондиционирования, туалеты сделали, словом, задачу выполнили. Но никто из рестораторов не взял объект в эксплуатацию - уж очень трудозатратно. К тому времени в Москве сменился мэр. Сергей Собянин предложил открыть в этой капсуле Дворец бракосочетания. Естественно, всю ресторанную технологию сломали подчистую. Сделали ЗАГС, внизу один зал, наверху второй. Но всё застопорилось на этапе приёмки лифтов. Ростехнадзор счёл их небезопасными. Поэтому ждём, когда появится проект на подъёмники...

ФОТО: из личного архива Николая Шумакова / Та самая капсула на Живописном мосту

- В одном из интервью вы признались, что мечтаете максимально приблизить город к природе. Сложно ли этого достичь в российских реалиях?

- Речь шла о Новой Москве. Тогда активно говорили о том, что это должен быть зелёный район, что надо максимально понизить этажность, жителей приблизить к природе, а каждый дом будет утопать в зелени. Короче, чтобы все могли ходить босиком по траве: куры, козы, коровы, собаки, ну и люди заодно... Вот такой должен быть там город. В итоге сами знаете, что получилось…

- Сплошные «человейники»…

- Максимальную высоту «гонит» любая строительная компания. Всё идёт под резким давлением застройщика. Никому не интересно делать зелёный город: с точки зрения девелопера это нерентабельно, невыгодно, а значит, неинтересно. Все хотят строить дёшево и быстро, а продавать дорого. Потому что у нас вечно стоит квартирный вопрос. И любой застройщик любого уровня говорит: надо людям дать жильё! Так никто и не спорит - надо! Только в результате этих призывов сложилась известная ситуация, которую, думаю, не переломить в ближайшее время. Бывшие подмосковные луга и поля заняты незаселёнными «человейниками».

- Облегчают ли новые технологии, в том числе цифровые, воплощение самых смелых задумок?

- Когда я только начинал работу в 1977 году, у нас были чертёжные столы, лист ватмана, карандаш, угольник, циркуль. И мы, надо сказать, прекрасно проектировали. Потом вдруг неожиданно кульманы появились. То есть уже ездит механизм, тут градусы свои берёшь, какое-то ускорение пошло. Помню, как наши конструкторы возмущались по поводу счётной машинки: всё в голове стало шиворот-навыворот, люди разучились считать! Потом вдруг компьютеры появились: боже мой, это вообще осмыслить было нельзя! Чтобы перейти с ручного черчения на компьютерную графику, учились долго, но выучились, другого варианта теперь нет. Сейчас программы архитектурные удивительные вещи делают, во многом помогают проектировщику любого уровня.

- А сможет ли искусственный интеллект в скором времени заменить архитектора?

- Ластик с карандашом, компьютер или цифровые программы - это только подспорье, помощь в реализации идеи. Сейчас уже появилось несколько проектов искусственного интеллекта, но, думаю, живого специалиста и то, что у него в голове, заменить невозможно.

- Вы провели несколько персональных выставок. Одна из последних - юбилейная - состоялась в 2024 году в Московском музее современного искусства на Гоголевском бульваре. Там были представлены не только ваши архитектурные проекты, но и живопись, скульптура…

- Не ожидал такого наплыва посетителей, в течение двух месяцев народ шёл посмотреть на мои работы. Целый зал был отведён архитектуре, я показал последние постройки, о которых мы с вами говорили, и некоторые нереализованные проекты. Картин выставил много.

из личного архива Николая Шумакова / картина работы Николая Шумакова «Любимые внуки»

В последние годы начал уделять живописи больше времени. Натюрморты у меня чаще из одного предмета и самые примитивные: яйцо, бутылочка, рюмочка, стакан - больше не осиливаю. Мужские портреты огромные: мой большой друг, известный и очень талантливый архитектор Тотан Кузембаев, ректор МАРХИ Дмитрий Швидковский, искусствовед Андрей Золотов, художник Александр Рукавишников, великий монументалист Зураб Церетели, народный артист Володя Машков… Я попросил их написать впечатления от получившихся образов и выставил рядом с портретами. Любопытные образовались тексты - искренние и честные.

От женских портретов стараюсь воздерживаться, потому как трогательные дамы всегда по жизни краше и моложе, и плачут они, случайно узнав себя на моих картинах, а видеть их слёзы невозможно. Скульптурой занимаюсь с опаской. Всегда считал, что я монументалист, а оказался банальным анималистом: кошки, мышки, носороги, кони, птицы…

- Ваши дочери стали архитекторами. А хотели бы, чтобы и кто-то из внуков пошёл по вашим стопам?

- Мотя, Филя и Тима - талантливые ребята. И всё светлое у них впереди. Я помню, принял решение стать архитектором в выпускном классе, записался в крупнейший институт по проектированию в Челябинске на черчение и рисунок, так как ни того, ни другого делать не умел. А это были два профилирующих предмета, необходимых для поступления в архитектурный институт. В течение года позанимался, и такая подготовка позволила успешно сдать экзамены. Сейчас всё сложнее и серьёзнее, школьники готовятся по несколько лет, чтобы поступить в МАРХИ. И я, конечно, надеюсь, что кто-то из парней возьмёт в руки карандаш и будет проектировать планы, фасады или, на худой конец, разрезы.

ФОТО: из личного архива Николая Шумакова /С любимыми внуками

Вернуться в раздел