Раузил Хазиев: «Лучшее решение – возобновление строительства атомной электростанции в Камских Полянах»

Раузил Хазиев: «Наша стратегия — строить и строить энергетические мощности» Фото: Сергей Елагин

«Энергетика первична и непрерывна»

— Раузил Магсумянович, как вы охарактеризуете энергетическую систему Татарстана — насколько она устойчивая и самодостаточная?

— Энергетика первична и непрерывна. Сто процентов населения каждый день и каждую минуту проверяют нашу работу, включая свет в своей квартире. Наша работа непрерывна — в этом ее сложность и ее значимость. Энергетика первична — без нее нельзя произвести ни один продукт. Это базовая отрасль, без которой невозможна жизнь людей и работа предприятий. Я всегда говорю коллегам: «Пока Земля вращается, энергетики будут нужны!».

Что такое энергетика Татарстана? В 2023 году потребление электроэнергии в республике составило 33 миллиарда кВт-час. Для сравнения: в Нижегородской области — 20 миллиардов, в Самарской — 23, в Саратовской — 13, в Пензенской — 4, Ульяновской — 5, в Чувашии — 5,3, в Мордовии — 3,4, в Марий Эл — 2,6 миллиарда. Это говорит о том, что в Татарстане очень мощная промышленность, которую круглосуточно надо обеспечивать электроэнергией и теплом. Более 50 процентов выработки обеспечивает «Татэнерго», около 50 процентов — ТГК-16 и Нижнекамская ТЭЦ-2 «Татнефти». Я уверен, что у нас в республике будет большой рост потребления, поэтому мы должны немедленно строить новые мощности. Мы уже отстаем.

— Что показывает 2024 год по потреблению?

— За 10 месяцев этого года потребление составило уже 28 миллиардов кВт-час. Думаю, по итогам года будет порядка 35 миллиардов. Но сама выработка у нас всегда ниже, мы покупаем извне. В 2023 году потребили 33 миллиарда, а выработка была 28 миллиардов кВт-час — 5 миллиардов купили со стороны. За 10 месяцев текущего года потребили 28 миллиардов, а выработка составила 25 миллиардов кВт-час — уже докупаем 3 миллиарда, а до конца года придется купить 5-6 миллиардов. Если разница потребления между 2022-м и 2023 годом была совсем небольшая, то в текущем году выработка электроэнергии в «Татэнерго» выросла на 19,3 процента. Небывалый рост потребления!

— Выработка у вас увеличилась без ввода новых мощностей?

— Да, без ввода новых мощностей. Заинская ГРЭС в этом году увеличила выработку электроэнергии на 28 процентов. А некоторые горячие головы предлагали ее закрыть! Мы же видели, что рост потребления будет. В Татарстане в год в строй вводится три миллиона квадратных метров жилья. А что такое три миллиона? В Челнах, где проживают 530 тысяч человек, 12,5 миллиона «квадратов» жилья. Получается, мы каждые четыре года вводим объем жилья как Челны! Параллельно с жильем строятся объекты соцкультбыта. Потребление электроэнергии растет, поэтому мы докупаем ее извне. Ничего плохого в этом нет, но чем дальше покупаешь, тем электричество дороже из-за потерь в сетях. Поэтому наша стратегия — строить и строить энергетические мощности.

«Челны — единственный город в России с единственным источником электроэнергии! Там уже давно нужно было строить» (на фото: машинный зал Нижнекамской ГЭС) Фото: © Алексей Насыров, РИА «Новости»

— Однако минэнерго РФ не очень хочет, чтобы мы развивали новые мощности. Почему?

— На рынке электроэнергии они считают по наличию энергетических мощностей. Они думают, что Нижнекамская ГЭС всегда будет полноводной. Но это не всегда получается. Они полагают, что Заинская ГРЭС всегда будет работать. Но рынок отбирает самую дешевую электроэнергию, и не может Заинская ГРЭС конкурировать с атомной электростанцией. То есть мощностей может быть много, но это не значит, что вся вырабатываемая ими электроэнергия будет востребована. На рынке электроэнергии очень жесткая конкуренция! Есть рынок «на сутки вперед» (РСВ), есть балансирующий рынок и регулируемый рынок для населения. Мы предвидели, что даже на РСВ спрос будет, — так и получилось. Потому что мы знаем, как промышленность развивается, как жилье строится. На местах-то виднее, поэтому мы и настаивали, что в Челнах немедленно нужно строить новые мощности. Челны — единственный город в России с единственным источником электроэнергии! Там уже давно нужно было строить.

«Прибыль от продажи электроэнергии в 2023 году была около 5,7 миллиарда рублей. В этом году планируем получить не менее 5 миллиардов» Фото: «БИЗНЕС Online»

Итоги 2024 года: 60 миллиардов выручки, 5 миллиардов чистой прибыли

— С какими экономическими показателями «Татэнерго» заканчивает 2024 год — сколько выработали энергии, сколько заработали, насколько тяжел кредитный портфель, какова средняя зарплата?

— За 10 месяцев 2024 года выработка электроэнергии по компании составила 13,1 миллиарда киловатт-часов (кВтч). По итогам года ожидаем 60 миллиардов рублей выручки, в том числе около 40 миллиардов — на электроэнергии, около 20 миллиардов рублей — на тепловой энергии. Напомню, в 2023 году выручка была около 53,5 миллиарда рублей, в том числе на электроэнергии заработали более 35,4 миллиарда, на тепловой энергии — более 18 миллиардов рублей.

— Какую прибыль ожидаете в 2024 году?

— Прибыль от продажи электроэнергии в 2023 году была около 5,7 миллиарда рублей. В этом году планируем получить не менее 5 миллиардов. Может, будет чуть меньше, потому что Нижнекамск принес дополнительную нагрузку — там каждый день происходит по 6-7 аварий. Республика, конечно, помогает, но нижнекамские сети увеличили наши расходы.

— А на тепловой энергии прибыль будет?

— На тепле прибыли нет. Там рынка нет, государство полностью регулирует тарифы. К сожалению, будет убыток порядка 700 миллионов рублей.

— Вы сказали, что доля «Татэнерго» в республике по выработке электроэнергии более 50 процентов. А по теплу какая доля у вас и у ТГК-16?

— У нас порядка 75 процентов потребителей — население, а у ТГК-16 больше промышленные предприятия, они пар продают. А тариф на пар, кстати, не регулируется государством. Конечно, при производстве пара тоже есть свои сложности, но иметь промышленного потребителя — это большая удача для компании.

— Насколько тяжел кредитный портфель компании?

— 4,8 миллиарда рублей, это подъемный кредитный портфель для «Татэнерго». Как только стратегия начнется (т. е. если компания пройдет конкурентный отбор проектов модернизации тепловых электростанций — ред.), у нас будут кредиты в 15-20 миллиардов.

«Проектная мощность Заинской ГРЭС — 2,4 тысячи МВт. Это гигант федерального масштаба, станция влияет на всю первую ценовую зону, начиная с Урала. Такого мощного узла в Европейской части страны больше нет» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Хочет кто-то или не хочет, но Заинская ГРЭС всегда будет»

— Кстати о стратегии. Немало вопросов поступило по поводу Заинской ГРЭС — наших читателей волнуют ее перспективы. Какая-то определенность появилась?

— Мы еще два года назад просили средства на модернизацию ГРЭС. Если бы деньги тогда дали, сегодня станция уже работала бы в полной мере. Для сравнения: мощность Казанской станции — 230-240 МВт, а проектная мощность Заинской ГРЭС — 2,4 тысячи МВт. Это гигант федерального масштаба, станция влияет на всю первую ценовую зону, начиная с Урала. Такого мощного узла в Европейской части страны больше нет. Поэтому хочет кто-то или не хочет, но Заинская ГРЭС всегда будет. Но ресурс не бесконечный, и модернизацию блоков надо было начать давно. Да, можно поддерживать рабочее состояние и без этого, но вырабатываемая электроэнергия будет все дороже и дороже.

Сегодня мы идем по парогазовому циклу, что является самым эффективным и по КПД, и по удельным показателям. Крупные газовые машины для ГРЭС делали только три компании в мире: General Electric, Siemens и Mitsubishi Hitachi. Сегодня они нам недружественные. А в России газовые машины производят «Ростех» и «Силовые машины». Но это не совсем те машины, которые мы хотели поставить. Мы планировали блок ПГУ на 850 МВт, потому что та зона любую мощность «проглотит», там есть линии электропередач и на 500, и на 220, и на 110 кВ.

— Какая ситуация на сегодня?

— Готового проекта по Заинской ГРЭС у нас пока нет, мы в поиске нужных машин. Работаем с «Силовыми машинами», с Индией, Китаем и Ираном. Надо выбрать оптимальную газовую машину, затем сделать проект, пройти экспертизу и начать модернизацию Заинки.

— «Силмаш» недавно сообщил, что около 20 турбин не успевают сдать к сроку. Вы всерьез их рассматриваете?

— Мы вели переговоры с иранцами, чтобы они построили завод в Санкт-Петербурге и локализовали свою продукцию. Мы все можем делать, кроме горячего тракта. Мы космические корабли запускаем, а тут турбину не сможем сделать?

— Федеральный центр готов помогать?

— Как только пришел новый министр энергетики РФ Сергей Цивилев, я был у него на приеме. Мы цифрами и практикой доказали необходимость модернизации и важность ГРЭС, и Сергей Евгеньевич сказал, что наш проект поддержит. Мы обязательно продолжим работу по модернизации Заинской ГРЭС.

— Наверное, затраты не будут напрасными, выполненные работы пригодятся?

— Конечно, то, что подходит, мы будем использовать максимально, но в любом случае проект будет изменен под новые машины. Когда появятся конкретные варианты, сядем и обсудим дальнейшие шаги.

— Когда пройдет отбор машин?

— Думаю, в январе или феврале 2025 года. В декабре не успеем, хотя прилагаем все усилия. Мы идем в новую КОММОД (программа отбора проектов модернизации тепловой генерации — ред.) двумя проектами — Набережночелнинской ТЭЦ и Заинской ГРЭС.

«Модернизация Заинской ГРЭС составит порядка 100 миллиардов рублей» Фото: «БИЗНЕС Online»

«На судно уже были погружены наши турбины, и в этот день началась СВО…»

— В статье «БИЗНЕС Online» от 16 октября 2024 года были данные о стоимости модернизации Заинской ГРЭС, которая составит около 100 миллиардов рублей. За счет каких финансовых средств будет проведена модернизация на такую крупную сумму при годовой выручке АО «Татэнерго» 55 миллиардов рублей и прибыли в размере 4,3 миллиардов рублей? (Александр Фролов)

— На челнинский проект надо порядка 25 миллиардов, на заинский — порядка 100 миллиардов рублей. Многое зависит от стоимости материалов — металла и бетона. В свое время казанскую ТЭЦ-2 мы построили всего за 12 миллиардов рублей, а сегодня такой же проект стоит 25-28 миллиардов.

— Какая схема финансирования?

— Схема такая: мы берем кредит, модернизируем станцию, а затем за счет продажи мощности нам возвращают эти деньги в течение 10-15 лет. Это не подарок судьбы!

— Под какой процент кредит возьмете?

— Какой есть на рынке, под такой и придется брать. Как правило, между банками проводится тендер. Думаю, до кредита мы дойдем в 2025 году. Надеемся, что кредитные условия сильно не поменяются в сторону удорожания. Частные компании строят небольшие мощности за собственные средства, потому что эти затраты довольно быстро отбиваются. А затраты на крупные станции быстро не отбиваются, потому что они работают на оптовом рынке.

— Если вы будете строить на деньги коммерческого кредита, зачем в КОММОДе участвовать, конкурс проходить?

— А по-другому мы вообще не построим, нам просто могут кредит не дать. В эту федеральную программу попасть сложно, выйти из нее — еще сложнее. Если не выполнишь условия, предусмотрены огромные штрафы. Если бы мы с первым проектом по Заинской ГРЭС вовремя не вышли, то попали бы под большой штраф. А когда из проекта вышли, мы вернулись в исходную точку, когда блоки работали, и за мощность мы получали.

«Самая прибыльная — Нижнекамская ГЭС» Фото: By Brücke-Osteuropa — Own work, Public Domain, https://commons.wikimedia.org/...

— Сколько вы все-таки потеряли на том, что мощность ГРЭС генерировала, а за нее не платили?

— Порядка 1,5 миллиарда рублей. Мы делали все, что могли.

— Какие станции у вас самые прибыльные?

— Самая прибыльная — Нижнекамская ГЭС.

— Ходили слухи, что вы можете продать Нижнекамскую ГЭС и Заинскую ГРЭС. Это так?

— За время своей работы мы вернули в лоно «Татэнерго» 8 компаний и ничего продавать не планируем. Конечно, я не владелец, а только генеральный директор компании, но я доказываю премьер-министру и раису республики, что энергетические объекты продавать не нужно. Просто нужно эффективно ими управлять. Со мной никаких разговоров о продаже не вели. Кто же продает курицу, которая несет золотые яйца?!

— Поделитесь секретом, что является для вас стимулом для работы, как вы не опустили руки и нашли в себе силы продолжить активную работу после того, как узнали, что новой турбины на Заинской ГРЭС не будет и что на компании висят огромные кредитные обязательства? (Ирина)

— Да, это был сильный удар по компании, финансовый, в первую очередь. Думали, мы так удачно выбрали партнеров по техническим решениям: General Electric, лучшую проектную организацию в России «Тэпинжениринг» и турецкий холдинг ENKA Insaat ve Sanayi A.S, который построил 111 станций. У нас была очень хорошая готовность. На судно уже были погружены наши турбины! И в этот день началась СВО…

— Чему научил этот урок? Может, прописать в договоре дополнительные условия, чтобы обезопасить себя?

— По договору с нашими партнерами сопровождение турбины составляет 16 лет от даты ввода, что бы ни случилось. Сойти с этого контракта нелегко.

— А деньги вы уже успели им заплатить?

— Мы эти деньги практически все вернули, благодаря Рустаму Нургалиевичу [Минниханову, раису РТ], который сам вел переговоры с американцами.

— А что вы им взамен пообещали? Не просто так же все это.

— Они сказали: «Мы три раза уходили из России, но мы вернемся и достроим». На что я ответил: «Когда вы в четвертый раз вернетесь, я уже буду банкротом» (смеется).

— Какие еще проекты пришлось заморозить из-за санкций?

— Больше никаких, но по России многие компании пострадали. Зайдите в любую больницу — оборудования от Siemens либо General Electric. Вот и посудите. Я поддерживаю локализацию производства. Ведь мы же даже носки перестали сами шить! Нас надо было давно так встряхнуть.

«Энергетиков жестко держат. И это правильно, потому что энергетика — это основа основ» Фото: Сергей Елагин

«Разделение на генерацию, сети и сбыт ничего не дало»

— Насколько я знаю, сегодня государство хочет опять соединить всю энергосистему в одних руках — государства. Как считаете, это будет на пользу экономике и населению? (Петров И.Н., пенсионер). Или все-таки конкуренция должна быть на энергетическом рынке?

— Ценность советской энергетики в том, что она была настроена на надежность и безопасность. Экономика у энергетиков была не на первом месте, с них не спрашивали прибыль. В то же время государство само строило ТЭЦы и ГЭСы. Поэтому нужно было найти рыночную модель энергетики. Как ни крути, энергетика — это монополист. Если к дому подходит одна труба, вы не можете в другом месте взять «ведро» тепла или электроэнергии. Более того, этот товар еще и хранить невозможно.

По большому счету, разделение на генерацию, сети и сбыт ничего не дало. Думаю, в России еще найдутся Кржижановские (один из создателей плана электрификации России ГОЭЛРО — ред.) и Непорожние (министр энергетики и электрификации СССР в 1962–1985 годах — ред.) и соберут всю энергетику обратно вместе. И это будет правильно! Но путь, который мы прошли после перестройки, раскрыл многие экономические стороны теперешней жизни. Кинулись покупать все импортное, сегодня вот начали импортозамещение. Этот процесс болезненный, но его тоже надо пройти.

В новой модели энергетики не придумали ничего нового: в мире уже давно были созданы энергетические пулы, которые так и работали на РСВ (рынок на сутки вперед). И это правильно: у кого электроэнергия дешевле, у того ее берут сбытовые компании и доводят до потребителя. А если бы этого не было, то какая разница — дешевая она или нет? Этого в российской электроэнергетике уже нет, и я считаю, что это правильно. Нельзя сказать, что сегодня все плохо. Но раздельная форма управления, однозначно, создана искусственно. Был бы один офис, один директор…

— А какая экономия на управленческом аппарате! Татарстан только на министерстве энергетики (ликвидировано в 2012 году) сэкономил. Кстати, это не мешает вам работать, ведь федеральное министерство энергетики есть?

— Нас минпромторг РТ курирует. Кроме того, ежедневно энергетиков курирует раис республики, ежечасно курирует премьер-министр РТ — председатель совета директоров АО «Татэнерго». С точки зрения управления ничего не изменилось, энергетиков жестко держат. И это правильно, потому что энергетика — это основа основ. У работников водоканала, у газовиков и у энергетиков нет возможности остановиться и подумать, что и как делать. Мы обязаны непрерывно обеспечивать потребителей коммунальными ресурсами. И эти поставщики, мне кажется, должны полностью контролироваться государством.

«Лично я жалею, что в свое время в Камских Полянах не построили АЭС на 2,5 тысячи МВт. Сегодня в заинской зоне было бы гораздо проще с электроэнергией» (на фото: все, что осталось от АЭС в Камских Полянах) Фото: «БИЗНЕС Online»

«Если строить новую генерацию, то обязательно атомную»

— В связи с большим расходом энергии на майнинг криптовалюты и развитию ИИ в США снова начали строить АЭС. Готовы ли вы вкладываться в перспективные энергогенерирующие технологии вроде термоядерных реакторов? (Багавеев Надир)

— Если государство посчитает нужным строить АЭС для этих целей. Лично я жалею, что в свое время в Камских Полянах не построили АЭС на 2,5 тысячи МВт. Сегодня в заинской зоне было бы гораздо проще с электроэнергией. Если строить новую генерацию, то обязательно атомную. Россия — самая компетентная страна в атомной энергетике.

— В мае 2025 года планируется начало строительства атомной энерготехнологической станции в Менделеевске. Как изменится рынок электроэнергии в РТ с вводом ее в строй? (Марат Бикмуллин)

— Эта станция не будет вырабатывать электроэнергию для рынка, она будет производить водород, новый вид топлива. Для добычи водорода нужно много энергии. Водород — это не майнинг криптовалюты, а живой товар.

— Какие еще объекты генерации нуждаются в модернизации?

— Казанскую ТЭЦ обновили наши коллеги ТГК-16, но Казани еще потребуются мощности, поскольку огромное жилищное строительство идет.

— Именно ТЭЦ надо строить или котельными можно обойтись?

— Это зависит от решения правительства. ТЭЦы всегда строили там, где есть большой промышленный потребитель. В советское время было перекрестное субсидирование: предприятия платили за население. Не было бы «Казаньоргсинтеза» или КАМАЗа, ТЭЦ в том месте не появились бы, просто строили бы котельные для жилья. Чтобы строить ТЭЦ, нужен большой постоянный потребитель.

А тепловые котельные мы строили и будем строить. В Казани мы увеличили мощности в Азино и на Горках. Думаю, и в Нижнекамске появится пара крупных котельных, потому что перепад между ТЭЦ и городом — 105 метров, и сегодня приходится качать. Генеральную схему теплоснабжения города мы разработаем в 2025 году, тогда и решение о строительстве котельных будет принято.

«В среднем по республике 65 процентов, в Нижнекамске — 83. Аварии были и будут в этом году. Наша задача — как можно быстрее ликвидировать их» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Износ теплосетей в среднем по республике — 65%, в Нижнекамске — 83%»

— «Татэнерго» передали нижнекамские сети совсем недавно. Слышим теперь, что Нижнекамску не дают паспорт готовности. А как давали паспорт готовности последние три года? То есть в прошлом году дали, там все хорошо было, что ли? Интересно, а есть какие-то требования, по которым оценивается эта готовность? Ростехнадзор как вообще оценивает эту готовность? (Игорь)

— В Нижнекамске мы приняли 650 километров сетей 1 октября 2024 года. Но уже в августе–сентябре нам поручили заниматься подготовкой к отопительному сезону. Мы проложили 20 километров новых сетей, из 95-ти центральных тепловых пунктов (ЦТП) 18 полностью обновили. Приняли на работу в Нижнекамске порядка 400 человек, которых одели-обули спецодеждой и снабдили оборудованием. Создали 6 аварийных бригад, создали двойной аварийный запас по сравнению с другими городами. И нам паспорт готовности не дали!

А что такое паспорт, что решает эта бумага? В России есть города, которые десятилетиями паспорт готовности не получают. Да, мы не все привели к нормативу, потому что невозможно было успеть. И нам не нужен фальшивый паспорт, я не добивался этого. Из-за аварии было отключено отопление в 18-ти домах. А сегодня у нас нет непрогретых домов: авария случается — мы отключаем, латаем и вновь запускаем теплоноситель. Но аварии там случаются слишком часто по сравнению с другими городами. Что паспорта готовности нет — это плохо, наверное, но ситуацию зимой будут исправлять люди и техника.

— Какого показателя не хватило для выдачи паспорта готовности?

— Члены приемной комиссии те же самые, надо у них спросить, как они выдавали паспорт в 2022 и 2023 годах. Но в Нижнекамске было 800 аварий в прошлом году!

— Нижнекамск — не самый старый город в республике. Почему столько аварий?

— В Набережных Челнах у нас уже давно выстроена системная работа. Проблемы с сетями есть во всех городах Татарстана, за исключением Агрыза, сети которого нам передали, и мы там все обновили. Но это небольшой город.

— В Нижнекамске на модернизацию сетей сколько средств потребуется?

— На два отопительных сезона нужно по 2,5 миллиарда рублей, и мы приведем сети в порядок.

— В конце ноября на правительственном совещании говорилось, что основная просроченная дебиторская задолженность за отпущенную тепловую энергию приходится на предприятия Нижнекамска. Из 255,4 миллиона рублей долга 254,8 миллиона приходится на АО «ВКиЭХ». В июне предприятия передали в управление АО «Татэнерго» как раз из-за долга. Почему они до сих пор в должниках?

— Мы произвели перерасчет, и сейчас они ничего нам не должны. У них проблема в том, что водопроводная, канализационная и тепловая сети находятся в одном блоке, еще метражи не совпадают. Мы их теперь вычленяем, доводим до ума.

Паспорт почему еще не давали? Тепловые сети — это опасный производственный объект. На каждую ветку тепловых сетей должен быть паспорт, зарегистрированный в Ростехнадзоре. Мне говорят: «Дайте паспорт». Если бы они были сделаны в ООО «АКХ», то мы представили бы эти документы — я просто переподписал бы их. Этим ведает Ростехнадзор, и теперь нужен год, чтобы сделать паспорт на эти сети. А пока мы вынуждены платить штрафы — начиная с жилищной инспекции, заканчивая ГАИ, поскольку тротуары, дороги перебиваем. И они правы, мне оправдания нет — юридически эти сети уже за нами. Но мы только что приняли эти сети, и можно было бы пока обойтись предупреждениями. Нам нужно два межотопительных сезона, чтобы навести там порядок.

— Каков процент износа теплосетей в Татарстане?

— В среднем по республике 65 процентов, в Нижнекамске — 83. Аварии были и будут в этом году. Наша задача — как можно быстрее ликвидировать их. А для этого нужны люди, оборудование, трубы, задвижки, насосы, теплообменники. В Казани уже забыли о проблемах с ЦТП, а там эту работу надо только начинать, потому что все они протекают. У знакомого инженера спрашиваю: «Почему там все течет?». Он мне в шутку отвечает: «Потому что они только текущий ремонт делали».

«Пока полимерных труб, которые выдерживали бы нужный нам температурный режим, нет» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Нужно не просто остановить износ теплосетей, а снизить его с 65% до 45%»

— Вы говорили о необходимости производства труб из полимерных материалов с высокой температуростойкостью и долговечностью. Это только благое пожелание или есть какие-то шаги в этом направлении в РТ и РФ? (Леонтьев Вячеслав)

— В теплоснабжении мы применяем трубы пенополиуретановой изоляции. Преимущество их в том, что внутри есть сигнальный медный провод, который дает возможность дистанционно мониторить состояние труб, и в случае аварии мы точно знаем, где именно произошел прорыв. В «Татэнерго» такие трубы составляют порядка 40 процентов, без учета Нижнекамска.

В Татарстане такие трубы производят около 7-ми компаний, только качество трубы и пены не всегда выдерживает, поэтому мы их перепроверяем в своей лаборатории. Кроме того, пытались применить изопрофлекс, но пока неудачно. Мы спорим с компанией, которая нам их поставляла. Такая труба не поддается коррозии, но по паспорту выдерживает только 115 градусов. А мы подаем до 135 градусов, в некоторых случаях и 150 градусов. Во многих городах температурный график 130 градусов на подаче и 70 градусов на обратке. Пока полимерных труб, которые выдерживали бы нужный нам температурный режим, нет. Недавно «Татнефть» в Альметьевске в экспериментальном порядке установила трубы своей разработки. Я поеду к ним на ознакомление. Мы очень надеемся, что появятся полимерные или какие-то другие трубы, выдерживающие большие температуры.

— СИБУР не выходил с вами на связь? У них есть проект «Теплая страна» по полимерным трубам.

— Я слышал выступление Михаила Карисалова (гендиректора СИБУРа — ред.) о том, что срок службы этих труб может доходить до 100 лет. Но пока не проверю — не поверю.

— Сколько примерно нужно времени, чтобы модернизировать теплосети?

— В России есть два подхода сегодня. Марат Хуснуллин (вице-премьер РФ — ред.) говорит, что нужно 5-6 лет, чтобы остановить износ. Да, за этот срок можно уложиться. Но я считаю, что нужно не просто остановить, а снизить износ с 65 процентов до 45-ти. Это необходимая для устойчивости цифра, не бывает труб без износа.

— За счет чего этого можно достичь?

— Сколько нужно труб, чтобы снизить износ на 20 процентов? Исходя из физической длины труб, выходим на деньги. Получившиеся расходы нужно распределить по источникам. Собственные средства предприятия могут быть? Да. Муниципальный бюджет может вложить? Обязан. Федеральный бюджет должен? Должен. Региональный бюджет выделил 10 миллиардов рублей на капремонт и модернизацию коммунальной инфраструктуры, из них мы рассчитываем на 2,3 миллиарда рублей. Исходя из полученных средств, определяем срок реализации. То есть, можно менять параметры, чтобы все равно сделать работу, но отталкиваться надо именно от необходимого — к чему мы должны прийти через 5 и 10 лет. Но программа, на мой взгляд, не должна быть дольше 7 лет, потому что износ будет еще больше. Чтобы выйти на уровень 45-47 процентов износа, «Татэнерго» нужно 75 миллиардов рублей.

— Нам говорили, что вы согласились взять нижнекамские сети с условием, что там введут альтернативные котельные. Но их не ввели.

— Когда государство поручает, оно с тобой не торгуется. Говорит: «Иди, делай».

— То есть, вам навязали эти сети?

— Нам поручили. И мы это поручение выполняем. Альткотельная, считаю, обязательно должна быть.

— По Нижнекамску 650 миллионов рублей вам дала республика. Это по какой-то программе было? Это возвратные деньги?

— Это уставник (вклад в уставной капитал — ред.). Они не ложатся в тарифы этого года. Считаю, что четыре источника финансирования, которые я перечислил, должны в этом участвовать. И Рустам Нургалиевич это подтвердил.

— На федеральном уровне уже понимают, что износ коммунальной инфраструктуры в стране критический, и принято решение направить средства для решения этой проблемы. Вы ощущаете, что финансирование увеличилось?

— В этом году мы уже использовали федеральные средства на модернизацию коммунальной инфраструктуры. И в 2025 году мы рассчитываем на финансирование, будь это софинансирование или на конкурсной основе. Если даже придется брать кредит, то я пойду на это. Но население не должно почувствовать нагрузки. Бабушке и дедушке, семьям все равно, кто управляет сетями, дома должно быть тепло.

«Если в одних домах холодно, а в других жарко, то требуется внутренняя наладка в доме. Я сам с мастера ЖЭУ начинал, знаю, насколько это непростая задача — это каждый стояк надо налаживать, чтобы был правильный съем тепла» Фото: ru.freepik.com

«Мы все хотим объективных расчетов»

— Читатели жалуются, что в одних многоквартирных очень холодно, в других — жарко, поэтому окна приходится открывать и отапливать улицу. Насколько это зависит от «Татэнерго»?

— Почему мы ратовали за АИТП (автоматизированный индивидуальный тепловой пункт) вместо ЦТП (центральный тепловой пункт)? ЦТП — это один пункт, откуда питаются несколько объектов, для которых установлен средний температурный режим отопления без учета длины трубопровода. Режим задаем мы, как и выставляем счет. АИТП устанавливается в каждом доме, и тепловая энергия подается в соответствии с погодными условиями и фактически регулируется потребителем. Сегодня, например, плюсовая температура, завтра будет минус. АИТП это регулирует, чтобы перетопа не было.

Если в одних домах холодно, а в других жарко, то требуется внутренняя наладка в доме. Я сам с мастера ЖЭУ начинал, знаю, насколько это непростая задача — это каждый стояк надо налаживать, чтобы был правильный съем тепла. Когда в Челнах впервые внедрили ИТП (индивидуальный тепловой пункт) вместо ЦТП, то тариф вырос, а плата нет. Потому что объем теплоносителя был намного меньше из-за более точной регулировки. Ведь я сам потребитель, наши 6 тысяч работников тоже потребители, и мы все хотим объективных расчетов. Мы эту линию будем гнуть до конца, потому что это более справедливо. Во главе угла должен быть потребитель, а не энергоснабжающая организация. Вы скажете, почему я лукавлю, дескать, чем больше продаем, тем нам лучше. У нас 712 миллионов рублей убытков, поэтому, чем меньше потребляют, тем нам выгоднее.

— Какой долг у населения перед «Татэнерго» за отопление?

— Каждую субботу на совещании в кабмине РТ Рустам Нургалиевич спрашивает, какой город сколько должен за газ, электроэнергию и воду. Для некоторых субъектов сбор в 70 процентов уже в радость. В Татарстане сбор равен 99,5 процента. Кого за это благодарить? Когда тебя поднимают и спрашивают, почему платежи не идут, то хочешь — не хочешь, а работать начинаешь активнее.

По теплу просроченная задолженность равна 225,6 миллиона рублей: Казань — 79 миллионов, Челны — 30 миллионов, Нижнекамск — около 3 миллионов, Заинск — 3,6 миллиона, Бугульма — 110 миллионов. Мы долги считаем в переводе на квадратный метр. 79 миллионов для Казани — это 7 рублей на 1 кв/м, для Челнов — 5 рублей, для Заинска — 48 рублей, для Бугульмы — 70 рублей. Бугульму приняли со старыми долгами, но мы привели в порядок учет и наведем порядок в платежах.

«Мигранты у нас практически не работают, потому что в энергетике без образования нельзя работать — даже лестницу держать. Средняя заработная плата в компании — более 93,6 тысячи рублей» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Параллельно с зарплатой должна расти производительность труда»

— Какая в «Татэнерго» средняя зарплата?

— Всех волнует, какая зарплата. Нам сегодня как никогда не хватает рабочих рук, хотя большой проблемы в этом не видим. Мигранты у нас практически не работают, потому что в энергетике без образования нельзя работать — даже лестницу держать. Средняя заработная плата в компании — более 93,6 тысячи рублей.

— А без учета топ-менеджмента какая будет средняя зарплата?

— Будет порядка 86-89 тысяч.

— Правда, что у вас зарплата 3 миллиона в месяц? (Ильдар)

— (смеется). «Татэнерго» — 100-процентно принадлежит государству, нам зарплату назначает премьер-министр РТ — председатель совета директоров АО «Татэнерго». У нас работает режим KPI на всех уровнях, например, у меня 7 показателей: охрана труда и техника безопасности, выработка, аварийность и т. д. Есть небольшой оклад, а остальное я должен заработать.

— До трех миллионов дотягиваете?

— Нет, конечно! Такие зарплаты могут быть только в частных компаниях. Когда к нам приезжал министр энергетики РФ Сергей Цивилев, один работник встал и сказал: «У меня зарплата 85 тысяч рублей, а у курьера, который развозит пиццу, — 100 тысяч. Разве это справедливо?». На что министр ответил: «Я не могу вам сразу пообещать повышение зарплаты. Если рост заработной платы не коррелируется с производительностью труда, то предприятие съест себя». Конечно, я против проедания компании.

— Сейчас наблюдается массовый отток сотрудников (говорю про КТЭЦ-1) в структуры Сибура, ТАИФа (ТЭЦ-3). Причина проста — иной уровень зарплаты, боюсь соврать, но почти в 2 раза разница. Можно ли надеяться на лучшее и у нас? (Алексей)

— ТЭЦ-3, Сетевая компания, Нижнекамская ТЭЦ — мы каждый день с ними общаемся на уровне руководства. По кадрам у нас договоренность есть, сообща работаем. Да, у нас бывают спорные моменты, например, с ТГК-16, но не из-за кадров. Мы отслеживаем уровень зарплаты по параллельным профессиям, чтобы большого перетока кадров не было. Если наш специалист перейдет в ТГК-16, у нас нет обиды. У нас 6 тысяч человек работают! Есть порядка 500 вакансий рабочих профессий. Но это связано и с тем, что в новое подразделение в Нижнекамске нам надо добрать порядка 100 человек. Я обещал, что в следующем году средняя зарплата за 100 тысяч перейдет. Так оно и будет. Но параллельно с заработной платой обязательно должна расти производительность труда.

— Какие программы планируется вводить в компании для привлечения квалифицированных кадров? (Александр)

— Мы сегодня работаем не столько с Энергоуниверситетом, сколько с техникумами и даже со школами. Мы встречаемся с молодыми людьми и объясняем, как они будут работать и жить. Вот, например, сварщиков не хватает. У нас сегодня в Нижнекамске работают 28 сварщиков, и их не хватает. Тогда мы предлагаем тем, кто учится на сварщика, платить дополнительно стипендию, но после окончания учебы отработать у нас три года. И это только одна из форм привлечения кадров. У нас хорошая спецодежда, самые современные инструменты для работы, например, легкие сварочные агрегаты, чтобы у сварщиков не было профессиональных проблем со здоровьем. Мы участвуем в программе социальной ипотеки Государственного жилищного фонда при раисе РТ — сегодня закрываем 2019 год по очередности. Подобные формы поддержки позволяют привлекать специалистов.

Текучесть кадров у нас была на уровне двух процентов, сегодня больше, но без специалистов мы не останемся, паники нет.

«Меня все спрашивают — холодная будет зима или теплая? Я говорю, что мне все равно, лишь бы была мирной. Это для меня самый главный вызов. Потому что сегодня потребление и выработка растут, но радости от этого мало» Фото: Сергей Елагин

«Республике нужны новые мощности»

— Какие стратегические планы на 5, 10, 15 лет?

— Что касается стратегии, то для республики нужно для Набережночелнинской агломерации провести модернизацию Нижнекамской ТЭЦ-2 (принадлежит «Татнефти» — ред.). Думаю, ТАИФ будет самостоятельно развивать свои тепловые станции (в ТГК-16 входят Казанская ТЭЦ-3 и Нижнекамская ТЭЦ — ред.). Также нужно написать новые генпланы с учетом новых реалий. Елабуга, Менделеевск и Нижнекамск в любом случае будут развиваться. А энергетика первична, и она должна развиваться опережающими темпами. Без этого ничего не получится. Поэтому республике нужны новые мощности.

Лучшим решением будет возобновление строительства атомной электростанции в Камских Полянах, которая закрыла бы все потребности республики. Нас как учили: самое дорогое строительство — это строительство гидроэлектростанции. Да, но это самая дешевая электроэнергия на 100 лет. Второе по дешевизне электроэнергии — атомная станция, у нее капекс тоже недешевый, но электроэнергия выгоднее на 30 процентов. Причем выбросы будут минимальные. Не надо бояться атомной станции! Авиакатастрофы, аварии на дорогах тоже случаются, но мы же не перестаем летать на самолетах и ездить на автомобилях. Также нужно относиться и к АЭС — нельзя запрещать из-за одной аварии.

— Вы говорили, что перетоки из других энергосистем вам дороже обходятся. Можно в цифрах — как это влияет на экономику компании, на население?

— Самую дешевую электроэнергию мы получаем на наших парогазовых установках (ПГУ). Почему она эффективная и выгодная? Потому что все зависит от удельного расхода. Чтобы выработать 1 кВт/ч электроэнергии, тратится топливо. У нас 60-70 процентов расходов приходится именно на газ. У нашей самой старой станции, Заинской ГРЭС, удельный расход 375 граммов условного топлива. А на ПГУ на 1 кВт/ч приходится — 195-200 граммов. Мы когда защищали проект по Заинской ГРЭС, то доказывали, насколько это выгодно для первой ценовой зоны. К любому проекту надо подходить с точки зрения выгоды для потребителя. И ПГУ в первую очередь выгодна именно для потребителя.

— Если что-то случится, что-то выйдет из строя, у нас есть запас прочности в энергетике?

— Чем больше энергетических объектов, модернизированных и гибких, тем надежнее. Это абсолютно правильный вопрос, потому что в Татарстане, который потребляет электроэнергии больше, чем несколько регионов вместе взятых, энергобезопасность должна быть на высшем уровне. Мы в Челнах ПГУ строим не только из-за надежности, он спасает от конденсационного режима: набережночелнинская станция мощная (1180 МВт), но летом, когда тепло давать некуда, мы выбрасываем его в воздух, а при ПГУ можно все пустить на электричество. Она и безопасна, и выгодна, и экологична.

— На какой период запаса прочности хватит в Татарстане?

— По тепловым сетям его почти нет. Когда износ сетей превышает 50 процентов — это сигнал, а когда износ превышает 70 процентов — управлять ими невозможно. Как это происходит сейчас в Нижнекамске. Это уже латание дыр, мы бежим с одной траншеи в другую. Поэтому по теплосетям люфта нет. По станциям еще остается, но строить надо. И это зависит от того, насколько интенсивно будут возводить промышленные и соцкультбыт объекты. Мы уже в 10-процентном дефиците работаем, это немного. Но нельзя допускать, чтобы покупали 30 процентов электроэнергии. Считаем надежным, когда у нас нулевой сальдо-переток — сколько вырабатываем, столько и потребляем. Считаю, что в 2028–2029 годах у нас должны появиться новые станции.

— Какие еще глобальные вызовы стоят перед компанией?

— Меня все спрашивают — холодная будет зима или теплая? Я говорю, что мне все равно, лишь бы была мирной. Это для меня самый главный вызов. Потому что сегодня потребление и выработка растут, но радости от этого мало.

— Раузил Магсумянович, спасибо за обстоятельный разговор. Поздравляем вас и всех энергетиков с профессиональным праздником!