В этом месяце Судебный департамент при Верховном суде впервые поделился статистикой о том, как часто фигурантам уголовных дел ужесточают меру пресечения, отправляя их в СИЗО. Согласно этим цифрам, за 2023-й нескольким сотням обвиняемых вместо домашнего ареста/залога/запрета определенных действий избрали содержание под стражей.
Чаще всего, меру пресечения меняют на более строгую при систематическом нарушении уже установленных запретов и ограничений. Именно на этот фактор обычно делают акцент следователи, утверждает юрист адвокатского бюро Валентина Юркина. Так, Екатерине Гуниной, обвиняемой в продаже наркотиков, по условиям домашнего ареста разрешалось ежедневно выходить на двухчасовые прогулки в дневное время суток. Трижды она превысила предусмотренный временной лимит, однажды сделав это ночью. С учетом перечисленных фактов Воронежский областной суд постановил отправить ее за решетку (Дело № 22-513/2022). Более медийный кейс — замена домашнего ареста на изолятор для блогера Елены Блиновской. Она организовала вечеринку, куда пригласила свидетеля по уголовному делу, которое расследуют в отношении нее.
Другой хрестоматийный пример «ужесточения», по словам юриста Андрея Ганусова, касается игнорирования судебных заседаний. Если фигурант дела на них не приходит, то его рано или поздно арестуют. Именно с таким сценарием столкнулся фигурант дела об особо крупном мошенничестве Анатолий Куцаев, который трижды проигнорировал процесс, сославшись на свою болезнь. Листы от врача, подтверждающие нетрудоспособность обвиняемого в те дни, не спасли его от СИЗО (Дело № 22-361/2024).
При этом формально одного факта нарушения установленной меры пресечения мало для того, чтобы ее автоматически ужесточать, объясняет Юркина. Суд должен сначала убедиться в том, что фигурант дела: может скрыться от следствия, собирается продолжать заниматься преступной деятельностью или способен угрожать свидетелям. Только, выяснив все эти обстоятельства, с учетом тяжести преступления меру пресечения можно изменить (ст. 110 УПК). Именно такой скурпулезный подход адвокат АБ Дмитрий Данилов считает более правильным. По его мнению, судам нужно исходить из того, что нарушение ранее избранной меры действительно помешает расследованию уголовного дела.
Так, экс-бойца ЧВК «Вагнер» Алексея Караульных, которого обвиняют в хищении оружия и боеприпасов (ст. 226 УК), изначально отправили под домашни арест. Райсуд постановил заменить эту меру на «стражу», когда выяснилось, что фигурант дела дважды без законных оснований и разрешения от следователя покидал жилье, прогуливаясь до ближайшей реки. Иркутский областной суд отменил акт первой инстанции и оставил Караульных под домашним арестом. В обоснование этого решения судья Елена Кравченко указала: в деле нет доказательств того, что обвиняемый пытался скрыться от суда и следствия, либо как-то мешал расследованию уголовного дела (Дело № 22К-3468/2023).
— если обвиняемые общаются с потерпевшими/свидетелями и пытаются склонить тех к даче нужных показаний или то же самое делает адвокат обвиняемого
— при запрете пользоваться интернетом обвиняемые скачивают мессенджер на телефон или выкладывают посты в личных соцсетях
— обвиняемые не приходят к следователю и/или пытаются скрыть доказательства по делу
Источник: Телеграм-канал «Уголовка на практике» адвоката АБ Дмитрия Данилова
Основная проблема в противоречивости и непредсказуемости практики по таким делам. По мнению Данилова, ее можно описать термином «кто во что горазд». Одни пишут, не нужно оценивать существенность нарушения меры пресечения (Дело № 22К-4301/2021). Другие указывают, что это, наоборот, необходимо (Дело № 22К-3498/2021). Более того, за одно и то же нарушение могут либо удовлетворить просьбу следствия об ужесточении меры пресечения, либо отказать (Дело № 22К-138/2023 и Дело № 3/1-0194/2023). При этом доводы следствия зачастую носят весьма шаблонный характер, подчеркивает управляющий партнер Глеб Плесовских: «Иногда создается впечатление, что по некоторым делам их в принципе не меняют, вне зависимости от категории преступления и фактических обстоятельств».
Ни в законе, ни в судебной практики нет подходов о градации нарушений. Совсем не понятно, когда нарушение подписки о невыезде приведёт к СИЗО. Если обвиняемый, например уедет в другой регион на один час без разрешения следователя, то за это его можно отправлять в СИЗО? Сейчас всё зависит от судейского усмотрения, на которое решающим образом влияет мнение следствия и оперативных служб.
Из-за сложившегося подхода следствие под малейшим предлогом сейчас может попросить суд ужесточить меру пресечения, шантажируя свободой, констатирует Данилов. Он вспоминает, как по одному из дел следователь в коридоре суда прямым текстом говорил обвиняемому: «Если признаешь вину и дашь показания на других фигурантов, то мы отзовём сейчас просьбу об ужесточении меры пресечения». Распространенность подобных случаев подтверждает и Дмитрий Штукатуров, управляющий партнер адвокатского бюро АиБ. По его словам, порой силовики пугают ужесточением меры тех подследственных, которые изначально устно согласились на сотрудничество с правоохранительными органами, а потом изменили стратегию своего поведения.
Вспоминается история, когда руководителю одной крупной строительной организации заменили домашний арест на СИЗО из-за одной фразы. В перерыве между судебными заседаниями он имел неосторожность обратиться к свидетелю со словами: «А ты чего улыбаешься?». Этот факт и лег в основу ходатайства об изменении меры пресечения.
Ухудшает сегодняшнюю ситуацию и отсутствие каких-либо требований к доказательствам, которыми обосновывается ходатайства об ужесточении меры пресечения. На это обращает внимание партнер Алексей Лямин. Он отмечает, что порой в качестве единственного аргумента о возможности обвиняемого скрыться фигурирует лишь ничем не подтвержденный рапорт оперативника. Чтобы исправить такую практику, надо законодательно закрепить возможность ужесточать меру пресечения только в том случае, если нарушение ранее установленной доказано следственным путем, подчеркивает Штукатуров. То есть, должен быть процессуальный документ, например, допрос свидетеля, на которого влияли, либо имеются фото или видеоподтверждения, как человек нарушает подписку о невыезде или условия домашнего ареста, разъясняет эксперт. У Данилова схожее предложение, и он ждет четких разъяснений от Пленума ВС про то, когда можно ужесточать меру пресечения вплоть до ареста.
Пока же адвокатам стоит чаще разъяснять своим доверителям все последствия несоблюдения условий избранной им меры пресечения. По наблюдениям Юркиной, обвиняемые часто не воспринимают эту тему всерьез, из-за чего нарушения запретов и ограничений нередко носят довольно легкомысленный характер. То есть, фигуранты дел в реально не хотят никак мешать следствию, которое воспринимает это совсем иначе.
Я убежден, что важная роль по «контролю» за исполнением обвиняемым или подсудимым условий избранной меры пресечения отводится его защитнику.