Владимир Волчков: Максимального величия США достигали после мировых войн

«Make America great again» — прекрасный лозунг. Короткий, яркий, звонкий, звучит как тост. Прекрасный лозунг для электоральной кампании. Но какая мера величия может быть у США в рутинном экономическом и политическом функционировании — очень даже открытый вопрос. Возможно, в сознании и рядовых американцев, и части политического истеблишмента живы воспоминания, когда Америка почти безраздельно господствовала если не на политической, то по крайней мере на геоэкономической карте мира. Даже во время холодной войны влияние Штатов на планете являлось колоссальным. В значительной степени даже более важным, чем в пиковые моменты глобализма. Но возможно ли достигнуть прошлых высот в современной ситуации? Даже если произойдет перезагрузка глобализации, а фрагментация приобретет ограниченный характер? Как видится, при всей своей мощи Вашингтону придется в определенной степени смириться со статусом не абсолютного лидера, а первого среди равных.  На безоговорочное доминирование сегодня, пожалуй, не может рассчитывать ни один мировой центр: ни реальный, ни потенциальный.

Эх, молодость

Ничего личного, просто немного истории. А она дама капризная, но в целом беспристрастная. И факт остается фактом: с исторической точки зрения американская цивилизация — даже очень молодая. В этом году исполнится 249 лет со дня получения независимости 13 британских колоний, расположенных вдоль побережья Атлантического океана. В современном виде США сформировались только к концу XIX века после завоеваний территорий у Мексики, покупки Лузитании у наполеоновской Франции, активного освоения Дикого Запада с выходом на побережья Тихого океана. До Первой мировой войны страна демонстрировала стремительный индустриальный рост. Но в большую международную политику вмешивалась фрагментарно и в рамках Западного полушария. Например, Вашингтон принимал активное участие в обретении окончательной независимости осколков колониальной испанской империи. В частности, той же Кубы. В глобальных политических процессах значимой роли Белый дом не играл.

На мировую арену Штаты вывел Вудро Вильсон. Но в еще большей степени, при всем уважении к этому политическому деятелю, свою роль сыграла война. История не знает сослагательного наклонения, но, если бы не масштабные глобальные конфликты, центром которых становился Европейский континент, сложно сказать, какой пул великих держав существовал бы сегодня. Не столько в военно-политическом, сколько даже в экономическом разрезе.

На базе мировых конфликтов

С точки зрения ресурсов и возможностей США — страна неисчерпаемых резервов. Но ее прорыв и движение к часу славы начался на фоне Первой мировой войны. А точнее, в послевоенные годы. У Вашингтона на международной арене не то чтобы совсем не осталось конкурентов, но они оказались очень ослаблены. Франция и Британия в мясорубке военного конфликта понесли огромные и человеческие, и материальные потери. И когда смолкли пушки, наступил период жестокого политического кризиса в Париже и Лондоне. Политикам было очень сложно объяснить народу, в чем был смысл столь жестокой бойни. Почему конфликт, который хотели завершить за 2 — 3 месяца (в августе 1914 года ни в одной мировой столице на более длительную конфронтацию не рассчитывали), затянулся на долгие годы? И в чем был смысл жертв? Какой выигрыш получили победители?


Центральная и Восточная Европа пребывали в хаосе после развала Германской, Австро-Венгерской и Российской империй. Политическая карта перекраивалась буквально на глазах. А молодые суверенные государства не столько заботились о международной политике и своем месте в геополитическом мире, сколько сконцентрировались на элементарном выживании. Дезинтеграция закончилась дефицитом продуктов на грани голода, отсутствием топлива, проблемами с инфраструктурой… В 20‑х годах прошлого века жизнь в Европе представляла далеко не радостное зрелище.

Естественно, на фоне общего экономического кризиса американская экономика выглядела очень даже привлекательно. По большому счету, уже в те времена государство могло выйти на ведущие позиции в мире. Но моментом до конца не воспользовались, погрузившись в ракушку изоляционизма. В первой половине XX века не было международной торговли ни в современном понимании, ни даже в довоенном объеме. Контакты, несомненно, были. Но уровень глобализации мировой экономики по сравнению с концом XIX века упал многократно. Все закончилось Великой депрессией и кризисом. Для Европы он обернулся трагедией Второй мировой. Конечно, США тоже понесли значительные потери, в основном на Тихом океане. Но на территории страны вооруженные действия не велись, бомбардировкам и воздушным налетам она не подвергалась. Поэтому Штатам удалось не только сохранить экономический потенциал, но и развить его. Значительная часть военно-промышленного комплекса США выросла на британских инвестициях и технологиях. Весь золотой запас Британской империи переместился в Форт-Нокс в счет оплаты военных поставок. С нуля под интересы англичан появлялись целые отрасли. Те же консервные заводы, чтобы обеспечивать остров-крепость продовольствием. Тушенку, сгущенное молоко и много других видов пищевой продукции Штаты стали производить только в 1940‑х годах. До этого внутренний рынок снабжался свежими продуктами и в изделиях долгосрочного хранения фактически не нуждался.

Лидерство на развалинах

Пожалуй, пик мирового влияния пришелся в США на первые послевоенные десятилетия и продолжался примерно до конца века. Во второй половине 1940 ‑х — 1950‑х годах на Штаты приходилась добрая половина мирового производства. И не только за счет роста в военные годы, но и в силу падения выпуска во многих остальных регионах мира. Европа лежала в развалинах, Советский Союз вышел победителем, но его экономика находилась, мягко говоря, не в самом лучшем состоянии. Китай раздирала гражданская война. Кроме того, Британская и Французская империи входили в период распада, в Африке, Азии пылали войны разных масштабов и характеров, освободительные нередко перерастали в гражданские или локальные (как в Индии и Пакистане). Словом, в большинстве регионов речь шла не об экономическом развитии, а об элементарном выживании населения.

Штаты являлись несомненным лидером по добыче многих ресурсов, в том числе углеводородов. На их долю приходилось до половины объемов. Разведка и разработка нефтяных полей в регионе Персидского залива в 1940 — 1950‑х годах только начинались. Причем ключевыми инвесторами и владельцами месторождений выступали, опять же, американские корпорации. Поэтому неудивительно, что на послевоенном фоне США являлись безусловным лидером. И по немалому количеству позиций занимали долю до 50 процентов в мировой экономике. Надо отметить: правители Белого дома, в отличие от Вудро Вильсона, ситуацией воспользовались. Вашингтон стремительно ворвался на просторы и мировой политики, и геоэкономики. И пока весь остальной мир залечивал раны глобального конфликта, Штаты и их коммерческие конгломераты смогли занять лидирующие позиции, оккупировать или поставить под финансовый контроль ключевые логистические пути, финансовую инфраструктуру, нефтяные и некоторые другие месторождения полезных ископаемых. И по инерции безусловного послевоенного доминирования Штаты могли являться одним, а после развала Советского Союза и единственным мировым столпом.

Глобализация продемонстрировала противоречивые эффекты. С одной стороны, она усилила позиции Вашингтона во всех без исключения регионах. И за счет технологий и инвестиций, и контроля логистики, и доминирования доллара в мировой финансовой системе и международных расчетов. С другой — это самое влияние снизила. И сегодня США уже не могут чувствовать себя совершенно уникальной страной, как 70 — 90 лет назад, а лишь первой среди равных.

К концу века Западная Европа окончательно оправилась от Второй мировой, превратилась в мощный экономический центр, расширив свое влияние на Восточную Европу. И даже бросила перчатку Штатам, создав евро — конкурента доллару. Второй экономикой мира стал Китай. Повысилось значение на энергетическом рынке государств Персидского залива. Кроме того, богатые нефте- и газоносные государства превратились в достаточно сильных инвесторов в западные экономики. Индия по объемам ВВП вышла на уровень Германии. Конечно, жителей на этом субконтиненте намного больше, чем в ФРГ, поэтому уровень жизни там еще не демонстрирует рекордных показателей. Но экономическая сила Индии уже является значительной. Особенно по сравнению с серединой прошлого века. А есть еще азиатские тигры: одни, как Сингапур, Гонконг, Южная Корея, уже состоявшиеся, другие пока потенциальные — Индонезия, Малайзия. Не в такой степени, как Вашингтон, Брюссель или Пекин, но условно средние экономики уже играют значительную роль в глобальном мире. По крайней мере, их значение велико для отдельных отраслей. И при такой пестрой и сложной экономической карте мира есть ли возможность стать какому-то государству (не обязательно Америке) великим в одиночку? Подозреваю, что нет. Персональное, национальное величие под соусом известной доли изоляционизма, как это происходило в прошлые века, наверное, уже невозможно. Мир изменился кардинально, технологии стали сложнее и масштабнее, трансформировались производственные модели, ширится список критически важных полезных ископаемых… Планета переплетена слишком плотной паутиной экономических связей, видимых и незаметных ниточек, которые невозможно разорвать без перехода в экономические уклады прошлого века.

В какой-то степени планета превратилась во всеобъемлющую корпорацию, в которой одно подразделение не может стать великим, не поделившись своим величием с другими коллегами. Падение ближних уже не возвышает, как в прошлые времена, а, скорее, угнетает.

Другой вопрос, все ли политики четко осознают метаморфозы, которые цивилизация пережила в какие-то считаные десятилетия. Но такова нынче динамика истории: на кардинальные изменения в Древнем мире иной раз требовались века, сегодня — несколько лет.