В день рождения (а точнее, юбилей) «Ариэля» продолжаем цикл, посвящённый ансамблю. Очередная цифровка от музыкального обозревателя – вниманию читателей Петропавловск.news.
«Мы что-нибудь придумаем, ребята!» — сказал мне однажды Борис Каплун.
Речь шла о том, какие ещё песни из старого — и при этом золотого — багажа «Ариэля» можно было бы восстановить. «Скажи, ты счастлив с ней?» восстановлена давно. Времена, когда она появилась, теперь ещё дальше. Испытание временем пройдено. Прежде чем перейти непосредственно к цифровке, отрывок из книги Валерия Ярушина «Судьба по имени Ариэль»…
«Первые репетиции прошли на старой базе «Ариэля», в красном уголке областной больницы. Помню худрука — старую добрую бабушку Ию Николаевну — нашу «нянечку»… Ни на одну из первых репетиций почему-то не пришел идейный организатор всего этого «безобразия» Витя Колесников. Что там у него произошло, не знаю, но Каплун, усевшись за барабаны так «намертво» и «приклеился!»
На удивление мы с Борей быстро освоились, влились в их бит-ауру, и уже через две недели был объявлен часовой концерт в ЧПИ (политехе).
За несколько часов до выступления подходы к концертному залу напоминали гудящий улей. Ажиотаж неимоверный! Об аппаратуре хотелось бы сказать особо. Местные радисты-кулибины создали по бокам сцены нагромождения, напоминающие баррикады Парижской коммуны, собранные из КИНАПовских колонок, снятых с киноэкрана. Мне сказали, что там целых 200 ватт (!) Массивные микрофоны были такие тяжелые, что стойки под их весом периодически падали… Так мы их и прозвали: «ломовые» (от слова ЛОМО). Гитарам, ГДРовским «Музимам», годились неприхотливые динамики любого калибра, поэтому кто-то притащил для их озвучки колокол со стадиона… А вот у меня, на басу стояло невиданное чудовище, последнее слово советской техники — «Электрон»! Он напоминал военный радиоприемник, поставленный набок на три черные деревянные ножки и «изрыгал» аж 10 ватт!!! Но самым интересным в этом аппарате был глазок на передней панели. Когда шел перегруз (а он шел все время) — огонек загорался и мигал, что приводило в неописуемый восторг толпы. Это была — цветомузыка!!!
Концерт задержали на полчаса. Этого было достаточно, чтобы затрещали двери, и неуправляемая публика кинулась к пока еще целым креслам…
Выйдя на сцену, мы поняли, что мощности нашей аппаратуры явно не хватает, даже для того, чтобы хотя бы поймать тональность… Ревущая толпа видела, что мы машем руками, и вроде бы играем, но юношеский темперамент перечеркивал все понятия о правилах поведения в храмах искусства. Единственно, когда зал замолкал — во время звучания чудных лирических песен. Это были «Лаура» Левы Ратнера и «Скажи, ты счастлив с ней?» Фидельмана с текстами Гурова. А сидящий за барабанами и одновременно играющий на скрипке Каплун оставлял в девичьих гарнитурах мокрые восторги…»