16 июля в Нижнем Новгороде завершился «Горький fest» — смотр нового российского кино, где в конкурсе одновременно участвуют игровые, документальные, короткометражные и полнометражные фильмы. Темой просветительской программы фестиваля в этом году стал авангард в честь столетия фильма «Броненосец „Потемкин“». Многие конкурсанты в своих работах тоже отважились на радикальный эксперимент. О самых смелых и странных картинах «Горький fest» рассказывает Элиза Данте.
Материал не предназначен для читателей младше 18 лет.
«Колхандра»
Реж. Кирилл Верхозин
Лучший фильм
40-минутный док об 11-летней Аглае. Колхандра — это название вымышленной страны, где происходит действие романа девочки, который она сама решила экранизировать. С наступлением летних каникул Аглая берет в руки камеру и начинает серьезно готовиться к съемкам: печатает сценарий на пишущей машинке, спрятавшись на чердаке от посторонних глаз, постоянно дорабатывает свой текст, отправляется на поиски актеров, расклеивая на столбах объявления о кастинге, и жестко экзаменует претендентов на главные роли, заставляя каждого проходить тест на знание своих персонажей.
Ребята сами шьют костюмы, гримируются детской присыпкой вместо пудры и периодически сбегают с репетиций, чтобы подольше поиграть. Аглая смотрит на прогульщиков решительным режиссерским взглядом и не готова давать никаких поблажек! Особенно младшему брату Платону, который и в фильме играет, и реквизит таскает. В конце мы даже видим внутри короткого метра еще один коротыш — результат трудов Аглаи и ее съемочной команды из четырех человек.
Фильм Кирилла Верхозина очаровал и зрителей, и критиков, и жюри: каждый после сеанса взахлеб рассказывал, как в детстве пытался снимать кино — неуклюже, но очень решительно. «Колхандра» пропитана иронией по отношению к кинопроизводству, к наивности и максимализму, однако режиссер не смеется над героиней, а улыбается любя.
«Хрупкое»
Реж. Максим Аньшин
Лучшая режиссерская работа
Многие видели в сувенирных лавках самых модных музеев кофейные кружки с минималистичным принтом, вдохновленным конструктивистскими зданиями. Сделаны они на фарфоровом заводе в Сысерти. Этот небольшой город под Екатеринбургом в 1970–80-е был крупнейшим центром фарфорового производства на Урале, но в последние годы CФЗ переживает упадок.
Максим Аньшин знакомит нас с ветеранами фарфорового завода, которые проработали на нем всю жизнь. Они показывают протекающую крышу, грустно улыбаются и натягивают на уши шапки, чтобы не замерзнуть внутри здания. «Это постапокалиптический мир. Разруха одна. Но это прекрасно, конечно», — говорит Роман, который продолжает работать на производстве уже второй десяток лет.
Мастера вручную расписывают каждую чашку, каждую фарфоровую фигурку Снегурочки, вырисовывают точными движениями сложные узоры цветов на чайниках. Только они уже несколько месяцев не получают зарплату — убыточное предприятие погрязло в долгах. Здесь на сцену выходит проект «Антихрупкость»: миллениалы с классными идеями и короткими челками получают грант на возрождение завода и привозят в Сысерть современных керамистов и художников. Однако все не так просто.
Между новенькими и старожилами возникает подспудный конфликт. «Они закрыты к изменениям!» — говорят одни. «Собрались какие-то странные, заняться им нечем», — комментируют другие. Чтобы производство все же заработало, модникам придется переключиться со съемок рилсов на изучение технологий производства, а старожилам — научиться мириться с минимализмом в дизайне.
Это очень живая история о поиске совместных решений и необходимости разным поколениям слушать друг друга. «Мы работали здесь в разные времена. Мы любим это место. Эта любовь, она как фарфор — тоньше здравого смысла», — говорят заводчане. Завод служит метафорой прекрасного будущего, которое нужно строить своими руками, объединяя усилия молодых и опытных. Потому что сломанное иногда все же следует чинить, а не выбрасывать.
«Тени Москвы»
Реж. Валерий Переверзев
Лучшая драматургия
Самоироничная комедия, граничащая с видео-артом и снятая режиссером невообразимого «Брата 3» (подробнее о нем мы писали тут), неожиданно для всех получила приз за лучшую драматургию при явном отсутствии сценария. Вернее, не совсем так: по словам Переверзева, сценарий был, просто его решили не придерживаться. Но в этом и есть шарм картины — этакий pure art, рожденный естественным потоком сознания.
Протагонист «Теней Москвы» — режиссер (его роль исполняет сам Переверзев), который пытается снять экспериментальный фильм, несмотря на тотальный скепсис окружающих: «Ты не Эйзенштейн и не Дзига Вертов. У тебя всё в расфокусе, половину фраз не слышно». На это герой отвечает: «В большинстве фильмов все видно и слышно, но в результате получается говно». Справедливо!
Фильм в фильме — история о москвичке Эмме (Джулия Джу), которая работает в вымышленном министерстве техники безопасности, а на досуге ухаживает за незнакомой бабушкой (Елена Коренева), обещавшей отписать помощнице квартиру. Еще наша героиня периодически видит инопланетян, выглядящих как пузырчатые колонии. Пришельцы в целом неагрессивны, но Эмма все же носит с собой пистолет. В какой-то момент в ленте может появиться некий внук (им должен быть сиделец, шаолиньский монах или американец), в которого нужно выстрелить, когда он скажет: «Ты на гуся ее не выводи». Параллельно со всем этим у Эммы развивается закадровый роман с регбистом, о наличии которого нам не дает забыть бесконечно возникающий титр «В роли регбиста — Александр Ревва».
То и дело у режиссера что-то идет не так: продюсеры то его убеждают, что фильм без разговоров о деньгах и успешном успехе сейчас никого не интересует, то заставляют рекламировать в кадре стиральный порошок и водку, то вовсе заявляют, что кино никто смотреть не будет, кроме оставшихся до финала семи кинокритиков. «Ты снимаешь чисто для себя, это какой-то онанизм», — обвиняют постановщика, но он все равно идет к своей цели.
В повествование врываются бесконечные кадры Москвы (по большей части проходы по метрополитену), а запечатленные на Super 8 монорельс и мост «Багратион» даже придают фильму нотку ностальгии. Часть кадров Переверзев снимает на цифровую камеру, монтирует их через полиэкран с 16-миллиметровой пленкой, поверх добавляет вышеупомянутую Super 8 и титры, написанные в комиксных облачках. Он смешивает разные стили, но делает это так нарочито небрежно, что в хаосе даже возникает какая-то цельность.
«Реальность не нужна. Восточносибирский панк»
Реж. Павел Скоробогатов
Диплом жюри
Сборник из трех документальных историй о панк-рокерах, который уже получил путевку во внефестивальную жизнь: режиссер анонсировал релиз полной версии фильма на Okko. Центральный персонаж картины — поседевший, но все еще молодой панк Горыныч, который когда-то устраивал сейшены в иркутском экс-кинотеатре «Пионер». Теперь он водит экскурсии по городу и рассказывает туристам о культурных достопримечательностях и местах силы панк-сообщества. Главы посвящены Иркутску, Улан-Удэ и Усолью-Сибирскому. Горыныч с бывшими коллегами по локальной сцене вспоминает былое, восстанавливая связь времен. Режиссер Павел Скоробогатов, сам некогда участник иркутской панк-формации, показывает знаковых и даже культовых персонажей восточносибирского андеграунда. Вот Коля Крыс — первый человек, сделавший цветной ирокез, вот почтенная дама-дизайнер, красившая клыки лаком для ногтей, она же панкуха по кличке Будка, а вот представители легендарных групп «Лучевая болезнь», «Дрожжи», «Оргазм Нострадамуса» и «Бомбоубежище».
Здравствуй, город Быдлоград!
Хамство, пьянство и разврат,
Головары, таксобудки,
Мусора и проститутки.
Эти стихи написал поэт Лёха Угол (Алексей Фишев), который, по словам коллег, «срал хитами». Строки посвящены Улан-Удэ, однако их цитировали и жители других упомянутых городов, объясняя феномен зарождения панк-культуры во глубине сибирских руд. Когда СССР рухнул, идеология строительства коммунизма у граждан комсомольского возраста естественным образом сменилась идеологией саморазрушения, абсолютной свободы и распития усольского спирта. У института панк-рока был свой вступительный взнос: панков регулярно избивали на улицах, их просили пояснить за шмот, но все до сих пор уверены, что драйв того стоил.
Архивные кадры с VHS, записи старых телепрограмм смешиваются с современным материалом. Очень трогательным выглядит фрагмент из Усолья: все герои фильма едут вместе на одном трамвае, а перед ними выступают 20-летние панки — дети тех, кто когда-то распевал Sex Pistols на тусовках в бывших ДК.
«Племя падших»
Реж. Эр Санаа Ох-Хотор
Фильм из Республики Саха был заявлен как полный метр, но режиссер пояснил, что позиционирует его скорее как первый эпизод возможного сериала. Все производство Эр Санаа Ох-Хотор вел на свои личные средства, выступая и продюсером, и сценаристом, и режиссером, и исполнителем одной из ролей.
Сюжет напоминает локализованную версию «Хранителей». В эпоху Безвременья началось истребление шаманов, удаганок и олонхосутов — так называют хранителей легенд саха. За доносы на людей со сверхъестественными способностями теперь выдают награду, а уничтожением занимается отряд под предводительством Оталана Хаана (Гаврил Менкяров). В это время шаманские способности проявляются у деревенского мальчишки Хорсуна. Его родители отправляются вместе с сыном в лес в надежде избежать смерти.
Роль отца главного героя играет сам Ох-Хотор, преображаясь до неузнаваемости: скромный режиссер на экране превращается в измученного вечным побегом человека. Он храбр, но осторожен, его гложет страх за сына и осознание того, что он не сможет защитить ребенка, если за ними придет сам Оталан Хаан. Говорят, в сердце охотника — шаманский бубен, поэтому никто не может от него скрыться, он отыщет любого.
По словам режиссера, фильм был вдохновлен событиями 1642 года, когда сахалар восстали против ясачного режима — натурального налогообложения — и принудительного крещения. Лучшие воины саха подошли к Якутску и попытались его осадить, но их разбили. Последними остались сражаться 23 богатыря — айыы боотурдарын, которых позже нашли повешенными.
«Племя падших» начинается со сцены-оммажа Квентину Тарантино и «Бесславным ублюдкам», но сделанной на якутский манер, когда Оталан Хаан приходит к добропорядочному жителю деревни в поисках бубна. Ох-Хотор в своей работе соединяет любовь к голливудскому кино и якутский эпос, получая на выходе минималистичный триллер с элементами хоррора. Финал же режиссер оставляет открытым в надежде на продолжение. По легенде, конец света может остановить только Великий Шаман. Но пока он не торопится.
Автор: Элиза Данте