Военный медик на передовой в курском приграничье вернул к жизни погибшего бойца

Штурмовик уже почти не подавал признаков жизни, когда его доставили на пункт управления. Доктор прощупал пульс, и понял - дело плохо. Если бойца не подключить к системам жизнеобеспечения, он не протянет. А такие есть только в больницах. Нужно было срочно спасать боевого товарища.

Штурмовые группы уже четыре недели уходили на прорыв в сторону суджанских окрестностей (Суджа - приграничный город в Курской области, оккупированный ВСУ). Российская группировка берет в тактическое окружение небольшое село, от которого до Суджи рукой подать - около 10 километров.

Вэсэушники уже даже не реагируют на наших штурмовиков, когда те следуют на линию боевого соприкосновения. По перехватам, они уже готовятся бросить окопы и откатиться. Боятся лишь заградотрядов, которые грозят им расстрелом в ответ на просьбу дать коридор.

Связь разрывалась от докладов: "выдвинулся на точку, вижу противника, контакт, занимаю точку".

Находившийся на пункте управления Док внимательно слушал переговоры. Из всех сообщений он вылавливал главное - когда от позиции "Крот" начнут вытаскивать тяжёлого раненого.

Еще с утра медик проверил "стабилку" - так называется блиндаж для приема раненых, где стабилизируют их состояние, после этого на первой же машине отвозят в госпиталь.

Группа эвакуации пыталась вытащить "трехсотого" (так называют бойцов, получивших ранение), но дорога плотно обстреливалась противником. Его только и сумели доставить до более-менее безопасного "Крота", а уже оттуда пытались вытащить на большую землю.

Лишь под утро появилось окно, позволившее вытащить бойца с линии боевого соприкосновения (ЛБС). Услышав по связи, что эвакуационный квадроцикл благополучно пересёк опасный открытый участок поля, Док начал собираться.

В спешке он запутался в бронежилете и надел его задом наперед, пришлось снимать и надевать заново.

"И это было плохо. Я понял, что нервничаю, а нужно было успокоиться. Когда нервничаешь, руки дрожат, а это плохо в работе медика", - вспоминает Олег Мочалов.

Ждать прибытия эвакуационной группы пришлось недолго. Док только и успел добежать до "стабилки", проверить лежак и выскочить навстречу медицинскому "квадрику".

Слишком тяжелое состояние прибывшего раненого стало понятным даже без детального анализа.

"Он был очень бледным, поскольку потерял чересчур много крови. Он практически не реагировал на раздражители", - объясняет Док.

Это предсмертное состояние, требовалась срочная реанимация, для этого нужно была аппаратура, которая есть только в госпиталях, а где её взять на передовой?

Счёт шёл уже на минуты. Скинув жгут, он возобновил застывающее оставшееся кровообращение, и перетянул ногу заново.

Все это он проделывал уже в эвакуационной УАЗ-буханке, которая мчалась в госпиталь. Боец практически не подавал признаков жизни, и лишь тяжело вздыхал на ухабах, которыми густо усеяна фронтовая дорога.

Олег постоянно контролировал пульс и проверял глаза раненого. Кровотечение было остановлено, но боец слишком много крови потерял ещё до того, как был доставлен на "стабилку". Фактически он уже умирал и когда на очередном ухабе не издал никакого звука, доктор понял, что это конец. Глаза штурмовика начали закатывать, а это главный признак того, что жизнь оставила человека.

Машина как раз выехала на самый опасный участок, который постоянно контролируется беспилотниками противника. Обычно водители выжимают газ до пола и мчат на максимально возможной скорости. Но когда доктор заорал: "Стой!",- водитель подчинился приказу. Выбрав подходящее место, он свернул под дерево и выскочил на улицу с дробовиком, чтобы сбивать каждый приближающийся "дрон-камикадзе" противника.

Док уже потерял пульс бойца, машина ещё даже не успела остановиться, как он начал делать искусственный массаж сердца. Мощными точками, как учили, Олег пытался запустить его, и когда почувствовал первый толчок, испытал колоссальный прилив эмоций. А когда биение возобновились, медик решил, что терять время уже нельзя.

"Больше рисковать было категорически опасно. Я понимал, что мы находимся на самом опасном участке пути, но раз уж, все равно остановились, нужно было приступать к реанимационным действиям", - вспоминает Олег Мочалов.

Медик достал из походного рюкзака катетер, физраствор и гемостатик (для лучшей сворачиваемости крови) и решил восполнить недостающий запас жидкости в венах раненого. Проблемой было практически полное их отсутствие на руках пострадавшего, они впали, практически полностью лишившись крови.

Загрубевшую в окопах кожу раненого пришлось прокалывать несколько раз. Док лишь с четвертого или пятого раза сумел найти нужное место на совершенно белой руке почти без видимых венозных каналов.

Когда они подъезжали к госпиталю, раненый даже начал приходить в себя. Первым делом он начал ругаться с медиком.

"Конечно, он чувствовал боль, когда я искал вену. Поэтому и возмущался. А я чувствовал облегчение. Если ругается, значит есть силы. И значит живой", - улыбается медик.

В больницу они добрались без дальнейших приключений. Раненого увезли на каталке, поскольку он не мог ходить из-за перелома ноги.

Принимающий бойца врач сначала даже не поверил, что ещё полчаса назад боец был мертв, и ему пришлось делать искусственный массаж сердца.

Олег Мочалов уточнил, куда положат бойца и записал его данные. До этого момента, у него не было времени на то, чтоб зафиксировать все эти данные.

Это был очередной боец, которому медик спас жизнь. Как вспоминает Док, у него ещё не было случая, чтобы умер кто-то из раненых, которые прошли через его руки. Пусть так будет и впредь.