Нужен великий театр или великие потрясения?
Планы на грядущий сезон театры озвучивают на сборе труппы в конце лета или в начале осени, когда артисты и режиссеры возвращаются из отпусков. Но театр – дело живое и неразрывное, замыслы иногда меняются и корректируются, возникают новые проекты, а прежние утрачивают актуальность.
Вечные ценности
Стоит начать с «нашего всего». В наступившем году отмечается 225-летие со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина, и во многих театрах России планируют (или уже выпустили) спектакли по его произведениям.
На всякий случай напомним, Нижегородский театр оперы и балета с гордостью носит имя Пушкина. По законам жанра он просто обязан подготовить самую насыщенную и яркую программу в год юбилейных торжеств. Однако ни в афишах, ни в интервью, которые в эти дни обильно раздает СМИ руководство театра, подобного не просматривается. Напротив, худрук театра оперы и балета Алексей Трифонов продолжает, мягко говоря, «чудить», чем вызывает немалое раздражение у группы, переживающей за происходящее в театре.
Пушкин на дуэль бы вызвал!
В год юбилея Пушкина Нижегородский оперный входит имея в багаже «Пиковую даму», в свое время «скандально-провально», ставившуюся в Большом театре Москвы.
Напомним, декорации спектакля были перекуплены и доставлены в Нижний Новгород из Москвы, где эта постановка не простояла в репертуаре даже сезона. Среди произведений «пушкинианы» в оперном замечен и «Евгений Онегин», в либретто которого все буквально перевернуто с ног на голову: Ленский остается жив, а Онегин еще и помогает ему сбежать из тюрьмы – ни больше, ни меньше! За такую трактовку своего произведения Александр Сергеевич, будь он жив, мог бы авторов спектакля на дуэль вызвать!
А ведь «Евгений Онегин» входит в учебную программу средней школы (9-й класс). Что же скажут педагоги своим ученикам, когда узнают, что на известной всем дуэли убит не Ленский, а Зарецкий, Онегин же предал Татьяну, показав Гремину ее письмо… Абсолютное глумление над классикой!
При этом, конечно, мы можем не знать о новых творческих «придумках» худрука Алексея Трифонова, но зная его тягу к экспериментализму, порой, нездоровому, это не может не тревожить.
Чем не угодна «Чародейка»?
Зачастую принимаемые в театре управленческие решения навевают в памяти термин «волюнтаризм», нередко употреблявшийся в связи с отставкой с должности Генсека Никиты Сергеевича Хрущева. Если проще, речь может идти о самодурстве на одной из самых заметных сценических площадок Приволжья. Иначе, как по-другому можно назвать попытки перекроить самые, пожалуй, успешные постановки театра оперы – «Чародейку» и «Мадам Баттерфляй»?
Опера Петра Ильича Чайковского «Чародейка», сюжет которой, кстати, развивается на Стрелке, в месте слияния Волги и Оки (Нижегородская ярмарка) вернулась в репертуар в 2021 году. Спектакль высоко был оценен критикой, а публика – так им просто восторгалась! Однако постановку «прокатали» на сцене всего два раза, затем через год еще раз, а ныне г-н Трифонов решил «перекроить» ее, но уже с другим режиссером. Из нового спектакля вымарали децимент, сокращен хоровой эпизод «Яр Хмель», но при этом добавлена сцена русского бунта, для которой в первоначальном варианте даже декораций не делали!
Впрочем, в данном случае действия худрука можно попытаться объяснить хотя бы тем, что постановка оперы «Чародека» готовилась без него. Она Трифонову сразу не пришлась, и как только появилась возможность, он перекроил ее в соответствии с собственными лекалами и представлениями о театральном искусстве.
Самодурь в государственном заведении?
Однако оперу «Мадам Баттерфляй» (Чио Чио Сан) весной прошлого года ставили уже под непосредственным контролем самого Трифонова! Причем специально приглашенный из Санкт-Петербурга режиссер спектакля Вадим Милков-Товстоногов сетовал, что был вынужден подчиниться политике художественного руководства театра, планомерно искореняющего русский язык на своих оперных подмостках, а потому спектакль шел на итальянском языке. Хотя сам режиссер считает, что опера должна идти на языке той страны, в которой исполняется.
«Все время отмечались какие-то препятствия со стороны художественного руководства. Не нравилось, что американский флаг на сцене, ставили меня в такие условия, когда артист, исполняющий партию Пинкертона или Сузуки, появляется только за три дня до спектакля. Они утверждают, что это лучшие исполнители в мире и их стоило подождать. Однако спектаклю требуется качественная проработка, а любые спонтанные вещи в нем неприемлемы» – заявил по окончании работы над спектаклем Вадим Георгиевич.
Тем не менее, в итоге А. Трифонов постановку принял и одобрил, те, кто над ней работал получили гонорары.
И вдруг появляется информация, что и «Мадам Баттерфляй» ждет та же судьба, что и «Чародейку»! Ее соб-рались переделывать с уже другим режиссером. И это только через полгода после того, как постановка была, повторимся, одобрена господином худруком! Что же такое случилось? Происходящее можно было бы объяснить, если бы спектакль провалился. Но он был с восторгом встречен зрителями и критиками. В чем же дело?
И все же есть объяснение происходящему. Стоит обратить внимание, что и «Чародейка», и «Мадам Баттерфляй» были поставлены одним и тем питерским режиссером – Вадимом Милковым-Товстоноговым. Остается сделать вывод, что дело тут даже не в разнице в творческих подходах, а просто в неприязненном личном отношении художественного руководителя театра к данному режиссеру. Как говорится: «Отношения не сложились»…
Любой каприз за бюджетные деньги?
В связи с чем в памяти возникает фрагмент известного французского фильма «Игрушка», где миллионер, владелец газеты «France Hebdo» Пьер Рамбаль-Коше в коридоре здоровается с одним из сотрудников, слегка морщится, а после заходит в кабинет и первым делом вызывает помощника, которому приказывает немедленно рассчитать того рейтингового журналиста, по той причине, что при рукопожатии у него… все время влажные руки!
Но, заметим, если Рамбаль-Коше правил как тиран в своей собственной бизнес-империи, то господин Трифонов работает художественным руководителем в Государственном бюджетном учреждении культуры Нижегородской области! Мы, конечно, не прокуроры, но, возможно, стоило бы кому-то обратить внимание на нецелевые траты бюджетных средств в театре. Получается, что деньги, потраченные на постановку «Мадам Баттерфляй» Милковым-Товстоноговым теперь выброшены в корзину? При этом сам Трифонов подписывал акт приемки спектакля? И теперь, по его же прихоти, на одноименный спектакль будут затрачены новые бюджетные средства! Причем, без любых объяснений с его стороны: а для чего, собственно, все это делается…
Человек-конфликт
Еще вывод, который можно сделать из ситуации: Алексей Трифонов – откровенно конфликтный руководитель. Любит делить пространство на «своих и прочих». Впрочем, это можно было понять уже после его работы в Пермской опере, где он законфликтовал с местной творческой элитой, а потом поссорился даже со своим давним другом и соратником Теодором Курентзисом, после чего оба из Перми убыли.
На нашей площадке г-н Трифонов успел уже испортить отношения не только с известным в российских театральных кругах режиссером Милковым-Товстоноговым, но так же с Анной Ермаковой, при которой театр удостоился статуса академического, а теперь ее даже на творческие вечера не приглашают. Среди «рассерженных» значатся и советник по вопросам культуры правительства области С. Горин, и президент консерватории им. Глинки (кадровый резерв театра) Э. Фертельмейстер.
Неуемный драйв
Ни в коей мере мы нере пытаемся умалить таланты Трифонова как менеджера, но замечено, что там, где он появляется, вскоре возникает конфликтная ситуация. Для театра же это очень опасно. Причем нижегородцы знают об этом не понаслышке. Достаточно вспомнить, как в 2008 году в Нижегородский ТЮЗ на должность главного режиссера был приглашен из Алтайского театра драмы им. В. М. Шукшина питерец Владимир Золотарь. А уже летом следующего года у него возник острый конфликт с директором театра Максимом Крохиным. В результате 24 члена творческой труппы из 40 объявили голодовку, отказавшись покидать стены театра! После чего в Нижний Новгород прибыла из Москвы согласительная комиссия под руководством первого заместителя председателя СТД РФ, народного артиста России Евгения Стеблова!
В итоге ни одна из сторон противостояния не победила: сначала уволили М. Крохина, а через год ушел и В. Золотарь, перебравшись работать в пермский академический Театр-Театр, где, кстати, тоже долго не продержался, как затем и в Омском театре юных зрителей. Сейчас он третий год работает в Ульяновском драматическом театра имени И. А. Гончарова. Возникает подозрение: а не из той ли «оперы» и Алексей Трифонов? Не перессорится ли он здесь со всеми, после чего убудет устраивать «творческую революцию» в других региональных театрах страны?
Что останется после него?
Причем если Золотарь, по крайней мере, является профессионалом своего дела, выпускником Российского государственного института сценических искусств и был признан лауреатом Санкт-Петербургской театральной премии «Театрал-2000» в номинации «За яркий режиссерский дебют», то руководитель театра классических музыкальных постановок Алексей Трифонов – кадровый историк. Он, скорее всего, даже в нотах ничего не понимает! Наверно, есть смысл вспомнить цитату героя известного фильма про жизнь Сергея Лемешева: «Они там говорят: «Ах, фортиссимо, ах, пианиссимо! А сами – ни черта не понимают!». И этот человек отвечает за творческое направление в театре оперы и балета! Видимо, ему немало проблематично на равных общаться с профессионалами в музыкальном искусстве, вот он и выбрал такую «линию защиты».
«Сложности в корпоративных коммуникациях»: мог бы, наверно, сделать заключение специалист-психолог. Что дополнительно может усугублять конфликтность формируемой архитектуры.
Но если ТЮЗ пережил скандал 2009 года, и там сохранился творческий коллектив, то в театре оперы и балета Трифонов может оставить после себя выжженное поле.
В театре его усилиями создан второй симфонический оркестр, который играет на всех знаковых спектаклях (это чтобы не сокращать старый). Который состоит в основном из приглашенных музыкантов с большой зарплатой. Да и солисты, выступающие на сцене, в основном приглашенные звезды из других регионов с огромными гонорарами.
Как только А. Трифонов из театра уйдет, вместе с ним исчезнут и они. Немало людей из прежней труппы ушли, остальные, фактически оставшись без работы, деградируют, превращаясь в театральный балласт. Нижегородская консерватория им. Глинки при этом давно уже перестала быть поставщиком кадров для Нижегородской оперы.
Оправится ли театр от такого удара? Все это немало тревожно. Создается впечатление, что Алексей Трифонов не их тех, кто готов проводить планомерную ежедневную, можно даже сказать, рутинную работу по развитию театра. Его деятельность базируется на видимых «революциях».
И тут уже хочется перефразировать слова Петра Столыпина: «Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия». А что нужно Трифонову и что нужно нижегородскому зрителю? Великие потрясения или великий театр? Нижегородскому зрителю, безусловно, нужен великий театр. А вот худрука, похоже, устраивает тактика «визуализации потрясений», после чего он направится даже крушить каноны и устои, сотрясая какой-нибудь другой бедный театр.
Карт-бланш для худрука
Наверное, в роли некоего охранителя от разрушительных наклонностей худрука могла бы выступить директор театра Татьяна Маврина. По крайней мере, должностные полномочия ей позволяют. Но будучи по образованию филологом и юристом, она сама понимает в опере и балете не многим более Трифонова, а проработав много лет чиновником в мэрии и министерстве культуры области, по бюрократически предпочитает никуда особо не лезть и ни во что не вмешиваться. То же может относиться и к министру культуры Нижегородской области Наталье Сухановой. Обе – выходцы из «партии самовыживания».
Злые языки говорят, что у этих, безусловно приятных во всех отношениях дам, функции преимущественно декоративные: мило улыбаться на званых вечерах и презентациях, да красиво произносить тронные речи.
В этой ситуации у Трифонова появляется практически безоговорочный карт-бланш на любые решения и поступки. Весь вопрос, как он им распоряжается? Пока мы видим, что деструктивно с точки зрения перспектив театра.
Есть ли свет в конце тоннеля?
Кстати, еще в 2018 году по итогам ухода бессменного директора Анны Ермаковой, всерьез обсуждалась идея сделать Нижегородский оперный театр филиалом Большого театра. В Москву даже была отправлена соответствующая заявка. В конечном счете бумага легла на стол тогдашнему генеральному директору Большого театра России, заслуженному деятелю искусств Владимиру Урину. Последний, как человек искушенный в подобных делах, перво-наперво затребовал технические характеристики сценической площадки нашего оперного, которые в Москву доставил врио директора Владимир Быков. Изучив более чем скромные технические возможности Нижегородского театра оперы и балета, Урин сразу сделал вывод, что Большой театр не сможет на этой площадке реализовать хоть какие-то творческие замыслы. От идеи отказались, как от непродуктивной, и уже вскоре в театр директором и худруком был назначен А. Топлов, а еще через несколько лет его сменил А. Трифонов.
В порядке заключения
Уже много лет театр оперы и балета сотрясают скандалы, некоторые из которых оказываются публичными и гремят на всю страну.
6 лет назад Нижегородский театр не решились присоединять к Большому еще и потому, что побоялись – а вдруг он утратит собственное лицо? Превратившись в просто плохую копию столичного театра. Утрачивалось бы историческое наследие одного из старейших нижегородских театров, который исколесил с гастрольной деятельностью многие города СССР. Успешно гастролировал в странах, где понимают и тонко ценят высокое классическое искусство: в Италии, Франции, Германии, Швеции, США. Нелишне напомнить, что театр оперы и балета имени Пушкина заслужил звание академического. В лучшие времена он славился своей школой. Выходит, всё это перечеркивалось бы одним взмахом пера? Не рискуем ли мы тогда навсегда потерять театр?
И вот сегодня у нижегородской театральной общественности возникают те же тревоги. Только уже по другим причинам. И пока, увы, успокоить нашу театральную общественность нечем.
Ефим БРИККЕНГОЛЬЦ