«Очень хотел бы сейчас быть на месте Кондрашова!»
В суде по делу бывшего сити-менеджера Нижнего Новгорода допросили бывшего мэра Сорокина.
5 марта в рамках рассмотрения уголовного дела в отношении экс-главы администрации Нижнего Новгорода Олега Кондрашова в Московском районном суде по системе ВКС был допрошен экс-глава Нижнего Новгорода Олег Сорокин, отбывающий наказание в ИК-6 Омской области.
Почти за 8 лет, проведенных за решеткой (сначала в СИЗО, а затем в тюрьмах – Кировской области, Мордовии, теперь Омской области), бывший градоначальник внешне изменился не сильно. Разве что похудел, чуть поседел. Любопытно, что когда, представляя свидетеля, судья оговорился и назвал свидетеля Кондрашовым, Сорокин с саркастической улыбкой сказал: «Очень хотел бы сейчас быть на месте Кондрашова!» Олег Александрович, как известно, ныне скрывается от правосудия в курортном городе Майами (штат Флорида, США). 5 марта также выяснилось, что Сорокин до сих пор прописан в городе Семенове, куда ему и поступает корреспонденция, которую потом переправляют в колонию. На вопрос, испытывает ли он неприязнь к подсудимому, свидетель ответил, что нет, хотя между ними и возникали разногласия. В конце концов, в 2015 году, городскую Думу, которой на тот момент руководил Сорокин, перестала устраивать деятельность Кондрашова.
На момент событий, которые изучаются в ходе судебного процесса, Сорокин, по сути, являлся работодателем Кондрашова (его утверждала городская Дума с представления губернатора Шанцева), в связи с чем был допрошен в суде как свидетель обвинения. Хотя наиболее острые вопросы были заданы ему адвокатами подсудимого.
Сорокин сразу сказал, что по прошествии стольких лет многого уже не помнит. О взятке, которую, по версии следствия, дал Кондрашову соучредитель похоронной компании «Континенталь» Мамука Лосаберидзе, Сорокин узнал из СМИ, хотя с самим предпринимателем находился, как он выразился, «в товарищеских отношениях». Свидетель рассказал, что познакомился с ним, когда поехал в Москву покупать новый автомобиль, после чего они стали дружить семьями. Дескать, супруга Лосаберидзе оказалась весьма интеллигентной и содержательной дамой: она подготавливала для Сорокина и его жены Элады Нагорной «культурную программу» – какие спектакли и выставки в Москве им стоит вместе посетить. А вот о делах Сорокин с Лосаберидзе, по его утверждению, почти не говорил. И очень удивился, когда ему доложили, что тот является одним из инвесторов по строительству крематория в Нижнем Новгороде и желанию закрепиться в похоронной деятельности города-миллионника. В какой-то момент Лосаберидзе сообщил Сорокину, что у него возникли разногласия с Кондрашовым, что тот не выполняет взятые на себя обязательства. В ответ Сорокин заявил, что не намерен и не будет обсуждать данный вопрос с Кондрашовым, и посоветовал Лосаберидзе, если тот считает, что его обманули, обратиться с заявлением в правоохранительные органы.
По словам Сорокина, Лосаберидзе ему говорил, что с него требуют денег в связи с созданием в Нижнем Новгороде команды по регби (Мамука Александрович возглавлял на тот момент российскую федерацию регби). «Но тогда это считалось нормальной практикой: спортивные команды увязывались с городскими инвесторами, с инвестпроектами», – отметил Олег Валентинович.
Адвокаты Кондрашова пытались вывести свидетеля из равновесия, задавая ему провокационные вопросы. Например: «В 2015 году вы вынуждали Кондрашова уйти с должности главы администрации Нижнего Новгорода, угрожая ему возбуждением незаконных уголовных дел?» Сорокин не смутился: «Господи помилуй, нет, конечно! Его просто уволили, и всё».
Защита Кондрашова в ходе допроса Сорокина пыталась подтвердить версию, что уголовное дело в отношении Олега Александровича было заказным, а инициатором провокации выступил лично Олег Валентинович, который конкурировал с Кондрашовым за полную власть над городом. «Я тогда только сказал, что коль мы с ним вместе пришли, то я вместе с ним и уйду. Я ушел вместе с ним с должности главы города. Все было очень по-джентльменски. Только я это сделал добровольно, а его пришлось увольнять», – раздраженно пояснил Сорокин.
На вопрос, мог ли Кондрашов, с учетом его полномочий, самостоятельно принять решение о передаче Лосаберидзе сферы ритуальной деятельности в городе (в частности, о выделении земельного участка под строительство крематория), Сорокин ответил, что законно не мог, «а подпись поставить, конечно, мог – все что угодно».
Адвокаты Кондрашова, судя по их реакции, остались довольны результатами допроса Сорокина, поскольку выяснилось, что между некоторыми его показаниями и показаниями Лосаберидзе есть противоречия. Например, Лосаберидзе проинформировал, что именно Сорокин познакомил его с сотрудником ФСБ, к которому тот обратился, чтобы против Кондрашова возбудили уголовное дело. Сорокин же заявил, что ничего подобного не было.
Удивил своими показаниями директор российско-германской фирмы, которая собиралась осуществить поставки оборудования для крематория (хотели строить в Сормове), главный инвестор всего проекта Константин Хвалик. Его допросили после Сорокина (кстати, Хвалика долго не могли вызвать в суд, поскольку он находился на Мальдивах). Бизнесмен заверил, что потерял интерес к проекту буквально через несколько месяцев, так как ему стало известно о появлении конкурентов. А если так, то в дальнейших действиях Лосаберидзе по реализации данного проекта уже не было смысла!
Тем не менее, чем бы ни руководствовался г-н Лосаберидзе, продолжая вторгаться в городскую ритуальную сферу, выбивая участок под строительство крематория и фактически уже взяв под контроль муниципальное предприятие «КРУН» (компания, контролирующая все кладбища Нижнего Новгорода), и в ходе расследования, и на суде он признался в даче Кондрашову взятки. Это подтвердил посредник, который передавал деньги. Есть в деле и аудиозаписи, где человек, голос которого похож на голос Кондрашова, обсуждает детали сделки и практически признает факт получения денег...
Впрочем, не будем решать за суд. Посмотрим, чьи доводы в итоге перевесят. Уже скоро мы это узнаем совершенно точно.
Ефим БРИККЕНГОЛЬЦ