"Мне тошно - они испоганили госслужбу": экс-чиновница из Башкирии сделала откровенное заявление. Часть 2

Не хочу быть соучастником преступления.

Продолжение интервью с бывшим руководителем ГКУ "Информационно-аналитический центр" Диларой Гундоровой. В первой части экс-чиновница рассказала о реализации национальных проектов в Башкирии, о распиле миллиардов, о том, кому достаются десятки миллиардов бюджетных рублей в результате заключения госконтрактов и в чьих интересах происходит передел "мусорного" рынка. 

Вы недавно в своем телеграм-канале выложили пост, в котором прозвучали конкретные обвинения…

Это констатация фактов. Точнее, так скажу: я заявила о признаках преступлений. Все-таки обвинения предъявляют правоохранительные органы.

А геноцид?

Это не обвинения, это, наверное, самый плохой побочный эффект от работы информационно-аналитического центра, отчего тошнит. Когда информацией можно отравиться.

Ковид, больницы переполнены. Приходит информация, что нет кислорода. Начали проверять: финансирование есть, Минздрав был залит деньгами, с такими вещами не шутят. А кислорода действительно нет. Как сейчас помню, была суббота, кислорода осталось на 1-2 дня. Люди умирают, буквально кислородные маски вырывают друг у друга.  

Что делать в субботу – звонить в крупные предприятия, где есть резервы. Обещают решить в понедельник, вторник. Но дорога каждая минута.

Позвонили Умарпаше Ханалиеву, он был полномочным представителем Республики Башкортостан при президенте России в ранге вице-премьера. Он удивился: почему ему не сказали. Выяснилось, что Минобороны составляло списки, кому необходима помощь, где ситуация кризисная. Республика была оперативно включена в список, с понедельника по линии Минобороны пошли поставки кислорода.

Я сама звонила в республиканское министерство промышленности и узнавала, почему оно не включается в работу и не решает проблему производства кислорода и поставок его в больницы. Они ответили: «Мы заключаем контракт на поставку кислорода из Казахстана».

Для чего это делалось?

Мне потом сказали, что я им две схемы обломила: там еще планировалось купить оборудование за космические цены. А минобороны нам поставило кислород бесплатно.

Они, в Минпроме Башкирии, хотели деньги заработать?

Да пусть зарабатывают. Но если бы кислород не пришел в Башкирию, сколько людей умерло бы? Это я и называю геноцидом. Зарабатывайте, воруйте, но когда вопрос касается жизни людей – это уже совсем другое.

Фамилии можете назвать?

Тогдашнее руководство министерства промышленности Республики Башкортостан.

Правоохранители занимаются этой темой?

Не знаю. Но знаю, что они в курсе. Некоторые пытаются обвинить меня в том, что я выношу сор из избы, нарушаю политес. Но из этой избы сор сам вываливается. А как гражданин Российской Федерации, видя признаки преступления, я обязана предупредить правоохранительные органы. Либо я становлюсь соучастником. Такова моя гражданская позиция.

Говорили вам руководители республики: «Дилара Закуановна, прекратите выносить сор из избы, свои же люди!»?

Если бы объяснили, мол, не нравишься ты нам, не хотим больше работать с тобой – это одна ситуация. Совсем другое дело, когда тайком ликвидируется не ими созданная структура (ГКУ, – прим. ред.). Боле того, на следующее мое место работы руководителю поступает звонок с требованием убрать всех и ликвидировать организацию. И так несколько раз до тех пор, пока я не создала собственную структуру (АНО, – прим. ред.). Это называется преследованием. Суды и жалобы в прокуратуру – все это складывается в мою пользу.

Я профессионал, я очень хорошо знаю Башкортостан, я знаю, что мои компетенции востребованы, и я хочу работать здесь, в республике. У меня здесь семья, дети, я патриотка своей республики, я не хочу уезжать.

Раньше, работая в ГКУ, я была связана контрактом и не выносила сор из избы. Сейчас, работая в своем АНО, я могу комментировать ситуацию, особенно те аспекты, в которых я разбираюсь, и то, что я знаю.

Вас выдавливали и выдавливают. А пробовали использовать ваши родственные связи? Вы ведь родная сестра нынешнего министра финансов Башкортостана.

Действительно, моя младшая сестренка занимает пост вице-премьера правительства РБ, министра финансов. Мы обе из Туймазов, окончили УГАТУ. Я окончила первый выпуск университета по специальности «Финансы и кредит». Лира (Игтисамова) двумя годами позже окончила обучение по направлению «Государственное и муниципальное управление».

То, что я работала в госструктуре, это как приговор для меня, потому что по законодательству РБ и в силу внутренних традиций родственникам в периметре госвласти работать нельзя. Каким бы ты умным и красивым ни был, это не приветствуется. К тому же мы еще и внешне очень похожи.

Логично, что когда я оказалась в периметре госвласти, некоторые так и думали: сейчас я подружусь с сестрой, и жизнь будет как в шоколаде. Наивно и ошибочно при этом полагая, что Минфин распределяет деньги, из-под стола их раздавая направо и налево. Я глубоко сочувствую тем, у кого есть родственники на руководящих постах в госвласти. Потому что все считают, что через тебя можно получить билет в рай.  

Что просили?

Когда мы начали работать с Нацпроектами, у нас выплыла компания «Мегастроймонтаж», принадлежащая сестре Латыпова, того самого из «Дортрансастрой». Фирма засветилась грязно. Было принято решение остановить платежи. На меня вышел министр строительства и спросил: «Что мы должны сделать, чтобы снять блокировку счетов?» Это было завуалированное, но конкретное предложение взятки. Я ответила: «Ничего нельзя сделать. Объясните «Мегастрою», что надо строить». Развернулась и ушла.

Потом сестренка звонит и спрашивает, есть ли контакты в правоохранительных органах. Потому что уже в казначейство начали звонить из определенных кабинетов определенных силовых ведомств с требованием возобновить платежи. Звонили серьезные люди – начальник финансового управления. Я звоню замминистра правоохранительной структуры.

Ну, мы уж поняли, о какой правоохранительной структуре идет речь.

Звоню Москвитину (экс-замначальника полиции по оперативной работе МВД по РБ, осужден за взятки на 11 лет строгого режима, – прим. ред.), говорю, мол, у тебя такая история. Он сказал: понял, разберусь. Напряженность была снята, отстали.

Какая самая большая сумма, которую вам предлагали?

Не знаю, не говорят же. Я принципиально не беру. Я им говорю, мол, как вы себе это представляете – на карту скинете что ли? Или предлагают маленький домик в Испании. Ну, а как его зарегистрировать? Хорошо, если у меня отпуск две недели, не больше. Зачем мне этот домик в Испании на одну неделю в году? Я сплю на одной кровати, ем один ужин.

Если мне предложат десять ужинов, я все равно съем один. Зарплата на руководящих должностях в госорганах, я не говорю о специалистах, достаточна для того, чтобы чувствовать себя очень хорошо. Поэтому взятка в миллион, десять – не нужна. А с миллиардом – что с ним делать? Такова моя позиция.

Да, через меня пытались донести информацию до министерства финансов. Особенно районы этим любили грешить. Последние полтора года я не общаюсь с сестрой – это личное. У нее своя жизнь, своя работа, огромная ответственность, я это понимаю, как никто другой.

Вы не берете взяток и не боитесь называть фамилии, говоря о «признаках преступлений». Вы когда ходите – оглядываетесь? Вопрос безопасности актуален?

Актуален. Охраны у меня нет, да и нет желания нанимать, потому что охрана прежде спасет себя саму, а не тебя. Я не люблю наводить панику, я доверяю профессионалам.

Были вопросы: стоит ли мне опасаться? На эти вопросы правоохранительные органы мне ответили: риск высокий.

Давайте откровенно. Назаров – ни политика, ни экономика, ни бизнес. Я лично знаю, за какими делами он стоит.

Вы не опасаетесь в таких формулировках говорить? Какие ваши доказательства?

Поздно пить боржоми. А доказательства всегда есть – я не с чужих слов говорю. Я сама участник определенных событий. Я наблюдаю людей как минимум с 2004-2005 года, и я понимаю, на что они способны. Поэтому, принимая решение работать в этом направлении, в каком-то смысле даже в правоохранительном направлении, я прекрасно понимаю, с какими рисками я связываюсь. От этого мне тошно, от того, что испоганили мою профессию, госслужба – это тоже моя профессия. И в ней не должно быть криминала.

Вот Назаров – он кто по профессии, какой он институт окончил? Никакой. Никто не знает. Вот Радий Фаритович окончил юридический, мы регулярно видим фотографии с института, со стройотрядов. А этот?

Может быть, он конторский, поэтому про него ничего не известно?

Никакой он не конторский. Зачем он там, в правительстве? У меня есть мои личные сведения о том, что угроза в отношении меня есть, и она реальна. Мои ребята меня предупреждают быть аккуратной. Это дурацкое «будь аккуратнее» я слышу через день. Угрозы – давно уже никто напрямую не угрожает. Пока меня пытаются экономическими методами выжить с территории Башкортостана. Мне говорят: уезжай в Москву. Нет. Я здесь хочу. Я знаю эту историю. Я подожду, когда они уедут.  

Если говорить в целом о правительстве, то складывается впечатление, что единственным профессиональным ведомством всегда было и остается министерство финансов. И неважно, под чьим конкретно руководством – имеется в виду, прежде всего, высокопрофессиональная работа специалистов.

Финансы – это самое главное. Мы можем сколько угодно рассуждать о зависимости или независимости регионов и муниципалитетов, но финансы и бюджет – это абсолютно четко вертикально-интегрированная система. Деньги любят счет.

Поэтому Министерство финансов РБ – это очень консервативный институт. Каждый свой кадр они растят чуть ли не с младенчества. Там есть специалисты, которые работают по 30-40 лет. В министерстве невозможно занять никакую хоть сколь руководящую должность, пока ты не отработал минимум 5-10 лет.

Министра финансов согласовывает Москва. Ты можешь быть хоть самым лучшим и близким другом руководства региона, если федеральный Минфин не понимает, кого предлагают на согласование, кандидатуру не согласуют. В этой сфере профессионализм прежде всего.

Глава субъекта, конечно, формально имеет право назначать кого попало и приказывать министру финансов все что угодно, но тогда это может грозить катастрофой. Министерство финансов Башкортостана – это традиционно региональное ведомство, уважаемое «старшим» федеральным министерством. Не каждое ведомство, министерство может этим похвастаться. И вообще, не у каждого министерства есть свое «командирское» министерство в Москве.

Про нашего «командира» поговорим, точнее, продолжим. Премьер-министр Назаров – зачем ему премьерская должность?

Правильный вопрос, и у меня есть несколько ответов. Первый: я уже говорила – каким бы ты ни был олигархом, но сойдя с самолета, ковровой дорожкой будут встречать не тебя, а чиновника, даже мелкого. А ты, олигарх, будешь где-то в пятом ряду. Это испытание славой.

Второе. Эта информация пришла сразу, и вы думаете, никто не сигнализировал о том, что эта кандидатура, мягко говоря, не подходит для нашего субъекта? И насколько я знаю, силовики его так и не согласовали.

А кто пробил-то в итоге?

Руководитель субъекта федерации, хоть и по согласованию, но ответственность на нем, ему потом с ним и работать.

Так в итоге зачем это ему нужно?

Личная информация: условно говоря, решать вопросы пацанов по тем нацпроектам, реализация которых запланирована в республике. Авансовые платежи, условно говоря, ушли куда-то, а вопросы надо снимать. Такая информация поступила почти сразу.

То есть его поставили решать вопросы?

Ну, логично: деньги освоены, объекты не построены – вопросы возникают, строители возмущаются. Собственно, мы потом все это и зафиксировали. Потом возникли и более внимательные вопросы. Потом и энергетику я пыталась с ними обсуждать. Но нет: когда ты даешь четкое решение, а идет ответ наоборот… И он (Назаров) мне задавал вопросы: ваши цели, Дилара Закуановна? Я не могу объяснить человеку, что родину хоть иногда надо любить.

Еще раз и конкретно: что он там делает в своем кабинете?

Зарабатывает, обеспечивает интересы федеральных структур. Зарабатывает не только он, зарабатывают около-структуры, которым нужны свои лоббистские силы. «Гранель» процветает, «Аструм» процветает (компании, которые связывают с премьер-министром А. Г. Назаровым, – прим. ред.). Возможно, решает проблемы, потому что теперь он власть и имеет право правоохранительным структурам в силу должности указывать. И его не имеют права игнорировать.

Правоохранители же подчиняются, прежде всего, федералам.

Эти правила были несколько изменены еще в бытность главы Хамитова, когда руководство правоохранительных структур ориентировали, в том числе на главу, на первых лиц. И обязали их выстроить работу с местными властями. Разного рода справки, в том числе от ФСБ, кладутся на стол, в том числе главы региона. Это стандартный протокол работы.

«Министры не взяточники – они бедолаги»

Назаров сможет стать главой Башкортостана?

Вероятность этого нулевая по одной маленькой причине: инстинкт безопасности у Кремля, я надеюсь, работает.

Кремль тоже не всегда адекватные решения принимает и в экономике, и в менеджменте, и в кадрах. Почему здесь не могут ошибиться?

Давайте сделаем все, чтобы этого не произошло. Мне тоже казалось, что такие люди не смогут занять должность премьер-министра республики.

Извините за пафос, но вы мне в душу плюнули: я всю жизнь считала, что надо зарабатывать «красивую» анкету, правильно трудиться, чтобы занять такую должность. Я уважаю всех предыдущих премьер-министров. Но их сравняли с землей.

Я очень хочу, чтобы у Республики Башкортостан был адекватный глава и адекватный премьер, который будет развивать республику. Я хочу, чтобы они были профессионалами. Я хочу, чтобы они понимали, какие решения принимают, чтобы у них не было задачи, условно говоря, отжать бабло и убежать в Москву.

В следующем году у нас выборы, и будет приниматься решение: Радий Фаритович идет у нас на следующий срок вместе со своим напарником, либо не идет. А любые выборы – это деньги. Я прекрасно понимаю, сейчас начнется огромная рулетка под названием «Выборы». Ну это же не секрет, что у нас «крупняк» (крупный бизнес, – прим. ред.) скидывается на выборы. Вот сейчас включится «доильный аппарат».

Хабиров пойдет на второй срок?

Ситуация сложилась непредсказуемая. Для сведения, люди сделают выводы.

Знаете, когда мы впервые приехали в «Росфинмониторинг», начали рассказывать, что на что влияет, нам сказали: девочки, мол, остановитесь, никого это не интересует. Мы говорим: «В смысле?» Нам говорят: «Нам интересно одно – есть ли риск». И риск один – есть ли в субъекте социальный эффект в виде бунта, или в «Багдаде все спокойно». По крупному счету в Москве и в Кремле взвешивается это. А как уж решаются эти вопросы – это внутренние дела главы. Тишина должна быть в библиотеке. Народ должен быть сыт, доволен и не бунтовать. Звучит примитивно, но примерно это так.

Если этот риск возрастает до того, что ставится под сомнение эффективность федеральных властей, включается счетчик обратного времени: если ты не разрулишь ситуацию, тебя снимут. Сейчас этот счетчик во всю тикает.

Башкиры – мирный ленивый народ. А мы про митинги слышим чуть ли не каждую неделю. Это до чего вы довели ленивых людей, что они пошли на улицы. Мне стыдно, и мне этого не надо. Я не хочу 1990-х, у меня дети, я хочу, чтобы они спокойно ходили по улицам.

Так, какой прогноз?

Я знаю, сколько людей направили справки в Москву, я знаю, какие материалы лежат в Москве. Я знаю, что даже очень спокойные люди делают все, чтобы этих людей здесь не было. Я просто жду, честно говорю. Это может случиться завтра, может случиться после завтра. Объективно говоря, скорее всего, выборы в Курултай мы проведем, а дальше война-план покажет.  

Если не Хабиров, то кто?

Я думала, мы упали на дно, но снизу постучали. Я боюсь, что это будет фигура, чуждая республике. Все-таки это должен быть человек, в первую очередь, из республики. Человек профессиональный. Мы знаем много людей. Но кому, в какую сделку, с кем пришлось вступить в этой кулуарной кремлевской борьбе, я не знаю. Для меня, могу сказать, это кто угодно, главное, чтобы этот человек был готов слышать. А я встану рядом, и весь мой профессионализм, профессионализм моей команды будет обеспечивать как страховочный механизм новые лица. Нам надо будет друг другу поверить, и мы все сделаем сами. У нас люди умные. По ресурсной базе Башкортостан – уникальный регион: 7 категорий земель, широчайшая промышленная база. Мы не сможем даже из соседнего региона никого взять, они устроены проще. У нас сложное хозяйство. Скорее, Башкортостан является поставщиком кадров – куда угодно, но не обратно.  

Наверное, не поставщики кадров, а кадры просто бегут отсюда?

В последнее время – да. В последние года два много ребят, которых я знаю, окончательно разочаровались и уехали отсюда.

Они пытались с ним работать. Но комментарий у них единственный такой: «Я что, дурак, сесть должен?». Посмотрите последние назначения. Минстрой – Ридаль Саетов. А чего ты хотел, у меня один вопрос. Что, там подписывать не надо? Конечно, ты побежишь. Здоровый мужик – он прекрасно понимает, он не готов в тюрьму – семья, дети. Нельзя сажать людей (на должность, – прим. ред.), когда ты четко понимаешь – летишь на подпись.

Министры сегодня – они уже не взяточники, они бедолаги. Они даже от должности не могут отказаться: кому они на воле нужны, они вряд ли устроятся в какую-нибудь организацию, не смогут работать, это профессиональная деформация. Но проблема еще и в том, что и отказаться от подписи он не может, иначе – увольнение.

А «вечный» замминистра строительства Артем Ковшов – может быть, он все время в «замах», потому что хитрый и не хочет становиться на должность министра, где потребуется подписывать все, что потребуют?

У нас с Артемом хорошие отношения еще с тех пор, как он был главным архитектором у Саттарова. Умный парень.

Это в Уфимском районе?

Да.

«Миловский парк», и вот это вот все.

Да не было его там, про «Миловский парк» расскажу.

Ну, как не было? Прокуратура говорит: ходил на оперативки к своему брату, который был одним из застройщиков «Миловского парка».

Немного все было не так. Он умница парень. Редкий кадр, я почему таких люблю, потому что земельщиков у нас реально мало. Хороший специалист, быстрый, шустрый. Попал в ротациях на замминистра, достоин стать министром.

Министр строительства – это тот человек, который подписывает. Мы общались с Артемом, и он говорил, что, мол, мне бы уйти в какой-нибудь район, верните меня в район с этого Минстроя. Может быть, конечно, сейчас другие планы. Но как специалист он прекрасно понимает сферу и меру ответственности. Он прекрасный специалист, но для меня он мальчик – ему еще опыта полевой игры набраться. Он еще не в состоянии принимать решения, за которые придется отвечать.

Как в целом вы оцениваете отрасль строительства в Уфе. Не сильно уродуют город строители?

Я сама когда-то работала в строительном бизнесе, неплохо его знаю, игроков лично знаю, помню. Но есть проблема – в Уфе закончилась земля.

Поэтому дома буквально «втыкают» в каждое пустое место во дворе?

Уфа – это 77 тысяч гектаров интересной конфигурации. Согласно старым документам, 21 тысяча гектаров – городские леса, запрещенная для жилищного строительства территория. Там можно строить только социальные и рекреационные объекты.

Еще одна проблема – междуречье. Уфа расположена на высокой точке между двумя реками. Чтобы Уфе шагнуть за реку, требовались мостовые переходы.  

В советское время был проект, согласно которому рассматривались 5-7 мостовых переходов с формированием второго кольца по аналогии с МКАД с тем, чтобы тяжелая техника не заходила в город, а объезжала по объездным дорогам на трассы М-5 и М-7. Такая была идея.

Павел Рюрикович (Качкаев, экс-глава администрации Уфы, – прим. ред.) был категорическим противником развития Уфы за реку. Его позиция была понятна: как только Уфа выйдет за реку, все туда и уедут, потому что все хотят жить в частных домах. Частично он оказался прав – Нагаево тому свидетельство. Соответственно, были опасения, что упадет стоимость квадратного метра жилья.

Был создан определенный, скажем так, дефицит земель. Генплан несложно нарисовать, как видит художник, процедуру плюс-минус соблюсти. Строить в городе – дорого, «самолетные» цены. И мы израсходовали практически весь внутригородской (внезеленый) лимит: земли в городе реально нет. Отсюда и высотность такая появилась, против которой в свое время выступали пожарные, говорили, нет у нас таких вышек – тушить пожары. Инфраструктуры не было, чтобы принимать, извиняюсь, столько дерьма или закачивать воду на такую высоту. Это же сети необходимо прокладывать, это дорого.

В 2011 году мы вместе с Росимуществом организовали комиссию по организации взаимодействия в сфере земельно-имущественных отношений. Была проведена колоссальная работа по обнаружению на территории Уфы огромных площадей земель в федеральной собственности. Я тогда, помню, чуть ли не на жизнь, а на смерть велся баттл с Хамитовым на этот счет. Однако Российская Федерация доказала свои права на свои земли.

Это треть.

Да. Ну вот, смотрите, Кузнецовский затон полностью входил в эту территорию. И если федералы придут за своим… А за своим они приходят всегда.

И когда жителям Кузнецовского затона и Нагаево пора уже собирать пожитки и переезжать куда-то в другое место, потому что придут федералы и начнут все сносить?

Давайте вместе инициируем этот процесс! У меня есть номера всех этих свидетельств права собственности Российской Федерации. У меня есть документы. В свое время ставилась задача передачи земли Российской Федерации в собственность региональную или муниципальную, чтобы «расшить» эти уже фактически свершившиеся «хулиганства». В свое время эта работа не была проделана. Сейчас я понимаю, что строить ничего нельзя, пока эти вопросы не «расшиты», эти вопросы с Российской Федерацией. Их надо «расшивать». Генплан, не генплан – пока результата нет. Сама я планирую этой работой заняться. Это очень сложный вопрос. А вообще – надо «шагать» за реку, и тогда возникнут новые территории под освоение.

И все-таки, какова вероятность того, что эти «нерасшитые» вопросы, связанные с федеральной собственностью на землю, коснутся простых уфимцев?

Были суды, были прецеденты. Из последнего. Вы в курсе, что с территории «Парка лесоводов» и «Лимонария» снимается статус лесного фонда?

Строить там будут?

Да. До свидания, наш «Парк лесоводов».

А напротив, где ВДНХ, «Ак-Йорт», там же тоже что-то строится

Там нельзя было строить. Я знаю эту землю. Это ровно про ту же историю, про того министра: кто меня спросит через 40 лет?

Лично для меня, для простого жителя Уфы, это ужасно.

Я могу сказать, когда сюда придет Российская Федерация – когда обрушится какой-нибудь дом, например, когда поплывут грунты. Видимо, должна произойти какая-то катастрофа, трагедия. Ведь зеленые насаждения существуют не просто так: они держат склоны.

Вернемся к характеристике кадров республиканского правительства. Алан Марзаев.

Алан Викторович Марзаев в публичном поле появился в должности министра транспорта. До этого он год уже работал советником главы РБ. Мы познакомились лично, когда он был в Минтрансе. Я тогда занималась ПГС и незаконной добычей полезных ископаемых, вырабатывали тогда механику работы. Через год его перебросили на ЖКХ.

Почему происходит такая быстрая переброска? Здесь все очень просто: Алан Викторович – личный друг главы. Как мне говорили, он – «единственный человек с яйцами, и глава ему верит». У главы есть такое дурацкое выражение: «Я ему верю». Алану Викторовичу он доверяет. Никому другому он не доверяет, и поэтому, видимо, он бросает его (Марзаева) на те секторы, где ему тяжело.

И насколько это эффективно для тех секторов?

А он нигде не работал. Для меня работа – это вот министр пришел, и его автоматически нет 2-3 месяца. Потому что пока ему оформят цифровую подпись, пока ему оформят печать. Пока он выучит кнопки на своем компьютере – это, поверьте, для них отдельный мир – никто из них этого не умеет.

Потом он найдет себе водителя, секретаршу, половину друзей устроит. Проходит 9 месяцев. После этого он берет все это хозяйство в руки и понимает: «Ё-мое! Чего я здесь забыл – перебросьте меня на другой сектор!». И на этом все заканчивается. Человек год просидел в Минстрое, год просидел МинЖКХ – прикольно, но его там не было.

Он, конечно, принимал участие в очистке Уфы от снега, когда проблема была. Я в этом отношении его люблю: «Я же поручил – почему они не делают? Ну, почему?». Поручить – мало. Необходимо наблюдать за тем, чтобы поручение было исполнено. Необходимо понимать, что много чего придется делать вручную.

Это ведь и есть работа министра. Любого начальника.

Ну, вот не все министры об этом знают. Он активно включился в работу министра транспорта, помог зайти на «Башавтотранс». Многие нюансы работы «Башавтотранса» без него я бы не узнала. И он реально хотел разобраться. Но когда лезешь в глубину, не всегда готовность разобраться остается.

Личный друг – тоже хорошая работа.

Можно, скажу одну вещь? У меня после встречи с главой (Радием Хабировым, – прим.ред.) была одна интересная беседа. Меня просто вытащили доверенные люди главы и чуть ли не обматюкали, говоря при этом: «Ты чего несешь? Как ты себя ведешь? Ты что, не понимаешь – ты подставляешь сестренку. Ты что, не понимаешь, что республикой правят друзья и любовницы?»

Я посмотрела на этих его друзей и приятелей и сказала, что в друзья я не напрашиваюсь, а в любовницы уже по возрасту не прохожу. И добавила, что мне с ними там нечего делать, и места там для меня нет. Пожалуй, это ответ на все предыдущие вопросы.

Про любовниц: какие нравы царят на Тукаева (Дом Правительства РБ, – прим. ред.) и на разных турбазах?  

В своем клипе иностранный агент Мурзагулов* и так все снял и показал. Все есть, и есть очень тошные факты. Есть информация о всякого рода насилии.

Даже так?

Кто знает, тот прекрасно понимает, о чем я говорю. И правоохранительные органы про это знают – я с ними разговаривала.

И я поняла, что, видя этих людей, я никогда не смогу сказать им: «Здравствуйте», я не смогу подать им руку.

Из-за вашей откровенности вы не опасаетесь за то, что проблемы возникнут у вашей сестренки?

Она взрослый человек. Я убеждена: помогать в этой жизни нужно только детям и реально беспомощным людям, которые не могут себя защитить. По достижении 18 лет человек полностью принимает ответственность за свою жизнь. Пока мы не научимся отвечать за свои слова и действия, в том числе я, мы не достигнем ничего.

К иноагенту Мурзагулову. Он говорил о нравах, применительно к Кремлю. А у нас?

Я видела клип, который он снял в Белом доме.

Этот клип все видели, там, вроде бы, ничего такого.

Казалось бы, что ничего такого. Но эти все нравы распространяются на нашу территорию, на нашу власть. У нас все это есть. Увы и ах. Моей сестренке давали совет: никогда даже случайным образом не оказаться на тех мероприятиях, на которых они находятся. Максимально избегать всяких контактов вне профессионального поля. Принципиально: никаких форумов, никаких этих странных концертов, никуда.

Странных концертов?

Мне жаловались про этот праздник в честь башкирских лошадей («Башкирская лошадь», – прим. ред.). Проблем больше нет, как с одного района лошадей и 90 ряженых всадников привезти в Баймак, чтобы показать, какие мы великие конезаводчики.

А зачем этот цирк устраивать?

Пиар. Медийная цитируемость, причем любая. Нужно быть профессионалом. Как вы поймете, что вы делаете что-то не так, если вы в этом не разбираетесь, и когда некому подсказать?

Ему, извините за выражение, настолько лижут жопу, что он сам во все это верить начинает. Подхалимаж там очень серьезный.

Мой муж как-то услышал, как я с кем-то разговариваю по телефону. И спрашивает: «И они тебе верят?» Я отвечаю: «Даже не сомневайся».

Глава очень хочет, чтобы его любили башкортостанцы. Кстати, не знаю, в курсе вы или нет. Оперативка в правительстве по понедельникам. Накануне или с утра Назаров (премьер-министр) проводит репетицию оперативки, где рассказывает, что можно и что нельзя говорить главе. Это правда. Я не шучу.

Я не могу в это поверить. А почему никто запись не сделал, не слил?

Жить хотят. У этих людей шансов быть востребованными где-то еще, кроме госслужбы, нет, их больше никуда на работу не возьмут. У них жопа прирастает к креслу, а не совесть. Это известный страх госслужащего: оказаться в периметре свободной жизни. Мало кто находит себя. Я знаю людей, которые потом годами не могут себя найти в свободной жизни.

Спасибо за очень интересную беседу, в ходе которой мы узнали много того, о чем даже не подозревали.

Люди не знают, как устроена кухня «Белого дома», госслужбы. Я думаю, что, разобравшись, как принимаются решения, люди начнут правильнее рассуждать, условно говоря, о своих бытовых проблемах: кто виноват и что делать.

* Ростислав Мурзагулов – Минюстом РФ признан иностранным агентом.    

• Тайны башкирского двора и распил миллиардов: откровения экс-чиновницы
• В Башкирии "золотой гаишник" пойдет под суд за 55 эпизодов взятки
• В Башкирии коррупционное дело мэра города нашло еще одного обвиняемого 
• В Уфе суд вынес приговор экс-сотруднику "Башавтотранса", обвиняемому в коррупции