Павел Лунгин
— Недавно вы сообщили, что документальный фильм об основателе группы "Звуки Му" Петре Мамонове находится на этапе монтажа. Что ждет зрителей?
— Это такая дерзкая попытка рассказать о том, что это за явление — Петя Мамонов, который был моим другом и актером. Фильм называется "Четыре жизни Петра Мамонова", потому что в его жизни прослеживаются четыре четких и ясных отрезка. Первый, когда он был, по сути дела, таким полухулиганом, полубомжом. Потом из этого вдруг вырос коллектив "Звуки Му", и мгновенно пришла всенародная любовь и популярность, и он как будто бы отбросил ту жизнь и начал жизнь поп-звезды. Дошло до того, что знаменитый английский продюсер Брайан Ино, который открывал великие группы, приехал в Москву в 1987-м и, пересмотрев все музыкальные коллективы, выбрал Петра Мамонова — позвал их в Лондон, где они выпустили альбом.
Треть его жизни — это жизнь актера. И новый виток в его жизни — фильм "Остров". Надо сказать, что в фильме он некоторым образом, ускользая от жизни, пытается спастись, потому что он, конечно, пил — это уже было на уровне болезни, он с собой боролся. И церковь была для него не только таким источником добра и смысла жизни, но и возможностью остановиться. Обо всем этом я пытаюсь снять документальный фильм, пытаюсь анализировать его личность, его творчество, его искусство, которое оказывается гораздо глубже, чем казалось раньше.
— А кто еще будет в документальном фильме?
— Мы увидим совершенно разных людей, таких как замечательный композитор и философ Владимир Мартынов, который сравнивает творчество Мамонова с писателем [Владимиром] Сорокиным, с Эмилем Беккетом. Мы увидим там Константина Ремчукова, главного редактора и директора "Независимой газеты". Там будут Сергей Шнуров, Евгений Маргулис, одногруппники Мамонова и его школьный друг. И будет очень много фрагментов с его вдовой, которая несла на себе груз жизни с очень необычным человеком.
— Павел Семенович, вы упомянули фильм "Остров". В Карелии для его съемок построили декорацию: храм, куда приезжают главные герои. Не появится ли там настоящий храм?
— Мы снимали его в Кеми и построили там декорацию — эту маленькую церковь. Какой-то парень, который у нас был рабочим, воодушевившись этой картиной, обнес это все забором и стал за этим ухаживать: туда даже стали приезжать автобусы с экскурсиями, смотреть на это. Потом это, естественно, было подожжено, и все сгорело. И вот вчера вечером — как будто знали про наше интервью — я получил письмо от незнакомого мне бизнесмена из Карелии, который сказал, что написал прошение патриарху. Его так впечатлил фильм "Остров" и игра Мамонова, что он хочет на месте сожженной декорации построить храм, просит благословения, а меня просит приехать на это место, и хочет памятный знак там установить. Это, конечно, меня застало врасплох совершенно: это неожиданно, это слишком много, потому что фильм — это фильм все равно.
— Сегодня очень активно в кино и в искусстве в целом используют ИИ. Как к этому относится Павел Лунгин и считаете ли вы, что в будущем искусственный интеллект сможет заменить актеров, режиссеров, сценаристов?
— Что касается того, может ли ИИ быть активным создателем культуры — нет, потому что он делает все только перебором. Он может пользоваться только уже случившимся, уже состоявшимся. Человечество для этого подвергалось мучениям: и радостям, и революциям, и войнам — люди писали музыку, люди рисовали картины. Он это может все вобрать в себя как губка и может понести это куда-то дальше. Но собственного творчества мы пока не видим.
— Павел Семенович, в сложившихся сегодня обстоятельствах не могу не спросить, не скучаете ли вы по всему тому, что было до начала специальной военной операции, когда вы могли ездить за границу, чтобы представлять свои фильмы?
— С одной стороны, скучаю, потому что я тогда был молод и мир был для меня открыт. С другой стороны, мир изменился: любовь к кино заменилась пиаром, рекламой, политическими тенденциями, правильным показом женщин и мужчин. Последние обязательно должны быть тиранами, женщины — страдать. И в таком наборе сюжетов нет свободы и любви к кино. В наше время на фестивалях очень много богатых людей и полиции — никуда не пройдешь. Когда я еще там был, все ходили рядом, на улице к тебе мог подойти Федерико Феллини. А сейчас все превращается в события для TikTok, для интернета.
— Вы 10 лет жили и работали во Франции. А сейчас вы поддерживаете общение с иностранными коллегами?
— Нет. Вы знаете, киношники особые люди: если я туда перееду — сразу все появится. В кино говорят, что в театре мучительные отношения, живут как в коммунальной квартире — вечно одна и та же труппа, и они делят роли, делят коммунальные кухни. А в кино встретились, сделали и разбежались, и все счастливы, любят друг друга, целуются, обожают. Поэтому отношения появляются, как только возникнет общее дело.
— Не так давно наш российский актер Юра Борисов был номинирован на "Оскар". Скажите, пожалуйста, хотели бы вы его в свой фильм? Как оцениваете его актерский талант?
— В любой. Я считаю, что это просто совершенно Божьей милостью поцелованный актер. Это действительно звезда — мы ловим отраженный от лица свет, и то, что идет от этого света, производит для нас впечатление. В этом есть что-то абсолютно общечеловеческое. Мы никогда не знаем, каким он будет в новом фильме, он все время какой-то другой. И конечно, Юра Борисов — из актеров перевоплощения. Он все время наполняется материалом роли, он все время рад, он все время живет по-новому, и каждый раз он прав.
— Сейчас многие режиссеры обращаются к фильмам о жизни наших классиков, в том числе недавно сняли фильм про Пушкина, где Юра Борисов сыграл главную роль. Это такая тенденция?
— Сейчас боятся говорить о современности. Классик — это зонтик, который тебя предохраняет от давления и цензурных требований.
— Недавно Минпросвещения опубликовало список фильмов для изучения в школе. Там есть фильмы Гайдая, Тарковского. А чьи вы фильмы порекомендовали бы включить в список для изучения в школьной программе?
— Фильмы Элема Климова я бы включил: "Иди и смотри", "Агония", может быть, включил бы "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен", потому что он учит честности, "нестукачеству". Я бы показывал фильмы Глеба Панфилова: "Начало", потрясающий фильм "В огне брода нет". Я бы показывал фильмы Вадима Абдрашитова и Александра Миндадзе. Тарковский необходим, потому что он говорит, конечно, о тончайшем. И Тарковский перевел на язык кино понятие души, которое было выработано русской литературой XIX века. Души до этого не было, она не входила в литературу. Наши великие писатели XIX века… Они эту душу придумали, описали ее. И вот Тарковский перевел именно это на язык кино. Надо учить на какой-то моральный проблеме. Учить — это проблема делать выбор. Учить — это когда ты учишься говорить нет или учишься говорить да.
— А какие, на ваш взгляд, темы сегодня стоило бы поднимать в кино, но их нет?
— Мне кажется, что у нас огромная нехватка фильмов о современной жизни. Мы не обдумываем современную жизнь. Знаете, ведь в чем функция кино — оно переживает эту жизнь, оно не только развлекает. Из кино выделили развлечения, как из булки выковыряли изюм, и вот насыпают нам горку изюма, но нельзя без хлеба одним изюмом питаться. И у нас, к сожалению, есть некоторое увлечение успехами. Вот фильм "Чебурашка" собрал несколько миллиардов — уже и нефть не надо качать, давайте делать "Чебурашек" — и мы заживем. Но "Чебурашка" не отвечает ни на один вопрос молодого поколения.
— Павел Семенович, сегодня еще просто какая-то невероятная мода на то, чтобы делать ремейки старых фильмов, в том числе "Москва слезам не верит". Почему не придумывают ничего своего, а переснимают старое? И как бы вы отнеслись, если бы пересняли один из ваших фильмов, например "Остров"?
— Это чисто рекламная вещь, обусловленная жаждой денег. Все-таки капитализм — это капитализм. Почему так любят "чебурашить"? Потому что ты подходишь к автомату, опускаешь туда четвертак, а тебе сыпятся монеты. Понятно, что сериал "Москва слезам не верит" заработает много денег, потому что люди даже по названию пойдут и будут потом спорить: лучше или хуже, похож или не похож. Но Жора Крыжовников, который снял одну прекрасную картину "Горько!", которая чем-то похожа на мою "Свадьбу", раньше говорил об обществе, создавал потрясающие образы. Я никогда не забуду в "Горько!" Александра Паля, Яна Цапника. Крыжовников что-то говорил о мире. Ну а что он может сказать о жизни в "Москва слезам не верит"?
— Мы с вами вспомнили сегодня Юру Борисова, Жору Крыжовникова — наших современников. Как вам кажется, у нас в России есть нехватка актеров, сценаристов, режиссеров? Или у нас все в порядке?
— У нас очень хорошие актеры и операторы, средне обстоит вопрос с режиссерами и очень плохо — со сценаристами, потому что очень мало новых идей. Молодые режиссеры разучились ставить цели и сами не понимают, чего они хотят: то ли успеха, то ли быть Тарковскими. И того, и другого! Но у Тарковского никогда не было коммерческого успеха.
— А что делать с этой проблемой со сценаристами, о которой говорят многие, связанные с киносферой?
— Никак. Платить им деньги. Потому что мысли и жизнь — там, где деньги, чтобы талантливые люди шли бы не в банкиры, а в сценаристы. Я не знаю, как по-другому решить, но я знаю, что и в Америке очень плохо, и во Франции. Эти ремейки делают везде. Наша цивилизация начинает сжиматься: сейчас гораздо меньше оригинальных идей, меньше великих писателей, великие режиссеры оказываются редкостью, мы перестаем вырабатывать таланты.
— Павел Семенович, в заключение спрошу о ваших планах: есть задумки, которые хотелось бы реализовать?
— Режиссер, даже старый режиссер — акула, она не спит никогда: она всегда двигается, иначе она потонет. Конечно, желаний много, но вот если бы удалось реализовать "Четыре жизни Петра Мамонова" и "Лермонтова", я был бы очень рад.
— А кто мог бы сыграть в вашем фильме Лермонтова?
— По консистенции человеческой, я думаю, что Александр Петров бы мог сыграть, думаю, что у него достаточно раздвоенности внутренней, но можно искать абсолютно неизвестного актера, и тут мы опять встаем перед проблемой, потому что продюсеры спрашивают: где медийные лица?
— Павел Семенович, о чем вы мечтаете?
— Не знаю. Я позволил себе довольно свободную жизнь. Я люблю путешествия, люблю нырять с аквалангом. Я все время работаю, потому что это единственное, что интересно. У меня еще есть друзья… Я не знаю, что можно еще желать. Наверное, энергии и ума, чтобы мой ум не отвергал бы так цифровую цивилизацию. Я чем больше старею, тем хуже общаюсь с компьютером. Надо заставить себя войти все-таки в этот виртуальный мир, и жить станет легче.