Андрей Клычков: «Кто-то должен кормить, а кто-то чугун лить»

После начала спецоперации Орловская область регулярно подвергается интенсивным атакам украинских беспилотников, а его силовые структуры борются с диверсантами. Регион из-за близкого расположения к Украине стал «щитом для столицы», что накладывает отпечаток на работу как жителей и бизнеса, так и губернатора – коммуниста Андрея Клычкова, который побывал в зоне боевых действий уже полтора десятка раз. Родной регион Геннадия Зюганова лидер фракции КПРФ в Мосгордуме возглавил в 2018 г. В середине своего второго срока Клычков рассказал в интервью «Ведомостям» о том, как Орловская область борется с атаками украинских БПЛА, решает проблемы с демографией и кадрами, о выравнивании экономического состояния субъектов Федерации и для чего руководителям нужно ездить в зону боевых действий.

«Сейчас мы научились с ними бороться»

– На начало июля было 787, на начало мая – около 700. Как раз перед 9 мая был огромный налет – на Орловскую область летело больше сотни беспилотников. В последние месяцы, за исключением пары недель в начале июля, прилетали по 10–15 беспилотников каждый день, которые сбивались. К сожалению, есть погибшие люди, есть повреждения. Но мы, если можно так сказать, к этому привыкли. Если раньше летел один беспилотник – вся область была на ушах, то сейчас мы научились с ними бороться. Научились пользоваться системами РЭБ, есть противовоздушная оборона. Налажена автоматизация процесса борьбы с ними. У меня есть чат, где я вижу направления, по которым летят беспилотники. Обычно всю ночь сообщения приходят. Ты уже понимаешь, в каком коридоре они летят, понятна их скорость и время подлета. Если взрыва не произошло, значит, он не долетел.

– Раньше да, сейчас уже нет.

– Иногда я вижу сообщения, что сбили один-два беспилотника, которые летели на Москву. А в ту же ночь было сбито 30 БПЛА, летевших на Орел. Мы, наверное, не являемся целью, а лишь коридором для пролета. Поэтому сегодня Орел, Курск, Белгород, Липецк, в какой-то степени Воронеж – это, с одной стороны, такие регионы-ворота, а с другой – щит для Москвы. Мы успеваем сбить очень многое из того, что летит на Подмосковье и Москву. И сегодня от того, насколько мы расторопно будем действовать, зависит, что будет уже в Москве.

Поэтому в прошлом году мы за внебюджетные средства купили дополнительные системы РЭБ. На том этапе мы сами старались обеспечить защиту. Мы пригласили военных экспертов, которые занимаются системами ПВО, они провели рекогносцировку, определили точки установки систем и какие системы нам нужны. Региональный бизнес помогает, все, кто работает в регионе. Ждали девять месяцев это оборудование. Потом передали его Минобороны. Войсковая часть им управляет, она мониторит пролет. И когда летит БПЛА, то РЭБ включается, в радиусе 10 км глушит связь, беспилотник падает. Минобороны, увидев нашу активность, выделили нам еще целый комплекс систем. После их установки сразу увидели эффект – беспилотников стало падать больше.

– Ущерб есть. Повторюсь, к сожалению, есть погибшие. Сама система нападения беспилотниками выстроена так, что прилетает один, затем через несколько минут начинают лететь еще, еще и еще. Поэтому процесс эвакуации может привести к тому, что будут пострадавшие. Например, у нас погиб пожарный. Но тогда мы еще до конца не понимали алгоритмы, как реагировать на БПЛА, не было системы оповещения.

У нас есть объекты, на которые были массированные атаки, например НПЗ. И наведение, видимо, не очень точное. Поэтому в мае у нас дотла сгорел жилой частный дом в городе Болхов. Недавно в Орле рядом с жилым зданием упал БПЛА – пострадали коммерческие объекты и жилые дома. Но в 99% случаев мы максимально оперативно оказываем помощь. Благодаря региональному бизнесу восстанавливаем дома, имущество и стараемся не оставлять никого в беде.

– Мы стараемся сразу же после происшествия направить комиссию, которая проведет оценку. Вот сгорел дом в городе Болхове, вообще ничего не осталось. Слава богу, что в тот налет никто не пострадал из людей. И мы выделили деньги району, чтобы была компенсация. Мы нашли устраивающий их дом, на выделенные из резервного фонда области средства глава администрации купил им дом. Поэтому деньги на компенсации выделяются или через резервный фонд области, через дотацию району, или помогает орловский бизнес. Важный момент, что люди очень спокойно относятся, потому что понимают – это сегодняшняя наша жизнь.

– Нет. У нас не было случаев, чтобы сгорели многоквартирные дома. Были попадания, когда выгорали одна-две квартиры. Мы их ремонтировали, а на период ремонта людей переселяли в другое жилье.

– Да. В начале спецоперации это были в основном коммерческие дроны. Потом технологии создания дронов стали меняться. Их количество увеличилось в разы, увеличились их размеры. Если раньше это были дроны, то сейчас это уже вполне себе небольшой самолет – 3–4 м размах крыла, 20–50 кг тротила боевой заряд, который прилетает и наносит существенный урон. Чем больше размах крыла, тем больше заряд тротила. Мы уже даже визуально научились определять, сколько килограммов взрывчатки на нем висит.

– Конечно, есть. Мы, по сути, особенно после августа прошлого года, стали приграничной территорией. Но под режим контртеррористической операции мы не подходим. У нас нет прямой границы с зоной боевых действий. Поэтому под этот режим подпадают Брянская, Курская, Белгородская области. Соответственно, создание теробороны у нас не предусмотрено. Было предложение открыть ГУП, который бы занимался теробороной, но опыт Брянска, Курска и Белгорода показал, что с этим не все просто. Создавать тероборону, не имеющую вооружения, раздавать им охотничьи оружия, наверное, не совсем правильно.

У нас два года назад была создана народная дружина«Бригада Катукова«, которую возглавляет участник спецоперации, награжденный орденом Мужества, 26-летний Денис Орлов. Причем он никакого отношения к Орлу не имеет, хоть и фамилия Орлов у него. Он один из тех ребят, кому мы первыми привезли гуманитарную помощь еще в марте 2022 г. После ранения он связался с нами и сказал, что хочет у нас работать. В итоге и была создана «Бригада Катукова«. Она объединила всех неравнодушных, кто готов был самоорганизовываться при возникновении тех или иных задач – это медпомощь, учеба по управлению беспилотниками, контртеррористическая подготовка. Они при необходимости могут оказывать содействие Росгвардии, полиции и т. д.

– Ловили тех, кто занимался подготовкой диверсий на различных объектах. Но таких случаев, чтобы захватывали населенные пункты, не было. Мы поставили два больших блокпоста на федеральных трассах со стороны Курска, договорившись с Минобороны.

– Для нас этот вопрос – один из ключевых. Мы еженедельно со всеми силовиками обсуждаем текущую ситуацию, проводим оценку точки зрения возможных рисков, опасностей как с неба, так и с земли. Мы понимаем, что у нас могут быть диверсанты, – все-таки если взять по прямой, то от границы Орловской области до границы с Украиной 93 км. Поэтому большое внимание уделяется силовиками именно по недопущению проникновения в регион.

– Мы их не меняли. Мы и так постоянно на страже. Понятно, что иркутская, ивановская истории привели к тому, что мы соответствующие поручения даем по проверке арендованных помещений, промышленных предприятий. Но, повторюсь, мы и так постоянно живем, понимая возможную опасность.

«Я считаю очень важно, что мы туда ездим»

– Работа идет. У нас не самая хорошая бюджетная обеспеченность, выплаты небольшие – 400 000 руб., плюс мы 100 000 руб. платим за оказание содействия в наборе по контракту. Около 2000 человек из Орловской области ушли по контракту из других регионов. Но мы не делим, кто откуда ушел. У нас за каждой семьей контрактника или мобилизованного закреплен социальный координатор. Есть выплаты по ранению и по гибели. Мы занимаемся тем, что увековечиваем память каждого, кто погибает. Открыт филиал фонда «Защитники Отечества«. Ко мне на прием в приоритетном порядке попадают именно участники специальной военной операции и их семьи.

– Я бы не сказал, что она существенна. В Орле нет больших военных госпиталей. Мы оказываем всю медицинскую помощь в рамках ОМС. Но мы понимаем, что есть определенные категории граждан, которые требуют особого внимания. Есть приоритет для участников спецоперации на прием к врачу. В областной больнице для них создано специальное отделение, куда они приходят, чтобы сразу получить помощь. У нас нет полноценных реабилитационных центров, поэтому мы сейчас пытаемся добиться их создания. Разрабатываем мероприятия по социальной, трудовой, психологической адаптации тех, кто был на спецоперации.

Мне немного проще в данном вопросе, потому что я достаточно часто езжу в зону спецоперации – и многих ребят я знаю лично, учитывая, что регион небольшой.

– Поддержать наших ребят, отвезти гуманитарную помощь. Бахмут, Соледар, Попасная – я там везде был. И под обстрелы попадали... Первый флаг, который был над Бахмутом, – Орловской области.

– Нет, мы никому не говорим, что приедем. Обычно это знают только отдельные бойцы из Орловской области. Я считаю очень важно, что мы туда ездим. Мы привозим гуманитарную помощь. Причем за три года мы научили ребят, как готовить списки того, что им реально нужно: не космические запросы, а то, что нужно. Если у них есть потребность в бронежилетах, мы привезем им бронежилеты. Если есть потребность в касках, мы привезем каски. Если им нужны прицелы, мы привезем прицелы, машины, мотоциклы, квадроциклы. Стараемся выполнять все заявки. Из маленькой Орловской области, где население меньше 700 000 человек, уже 9000 т грузов туда отвезли.

Сейчас мы благодаря орловскому бизнесмену два-три раза в неделю возим туда воду, поскольку почти все колодцы отравлены. Сейчас рекорд разгрузки огромной фуры с водой 7 минут.

Но я все-таки поясню, зачем я туда езжу. Для меня принципиально важно, чтобы ребята-бойцы меня там видели. Не в кресле губернатора, умничающего на тему спецоперации, а именно там – в Бахмуте, Попасной и Соледаре. И, мне кажется, ребята прямо гордые ходят, что, мол, наш опять приехал.

– Раз 15 уже был.

– Жена? Она тоже там была. И старший сын был. Ему тогда было 15 лет – это два года назад было. Я не жалею, что он там побывал. Он прямо другим приехал оттуда. А жена занимается в Орле общественной работой, они сами отвозили гуманитарную помощь в госпиталь. А в Орле они собирают «коробки Добра« для нуждающихся семей участников СВО. И, кстати говоря, я прямо нутром в какой-то момент почувствовал, что именно моя жена от меня ждет активной поддержки наших ребят на СВО, чтобы не сидел в кабинете, а именно туда ездил и помогал. Она очень правильно воспитана, большой патриот, и, если бы я этого не делал, она бы меня не поняла. У нас это взаимно.

– С начала конфликта мы официально приняли в регионе 7197 человек, из них 2150 детей. Хотя на самом деле их больше, это только те, кто прошел через официальную регистрацию. Сейчас в регионе находится около 3000 вынужденных переселенцев. Это люди из разных регионов – Харьковской области, из Херсона, Запорожья, ДНР, ЛНР. С 6 августа прошлого года в ночь по 300–400 человек принимали переселенцев из Курской области. Это было очень тяжелое время, когда мы полностью перестраивали работу. У нас по дороге из Курской области до сих пор висят баннеры с тем, куда люди должны ехать – где их примут. Это гостиница «Русь» – прямо возле администрации, там круглосуточно были волонтеры, сотрудники администрации. Многие люди ведь тогда просто вышли из огорода или из дома – и с чем были, с тем к нам и поехали. Многие приезжали ночью. У нас был чат для помощи создан, люди помогали с одеждой едой. Более 900 квартир орловцы отдали для проживания беженцам из Курской области.

Сейчас у нас работает 81 пункт временного размещения – в санаториях, детских лагерях, гостиницах, общежитиях. И это непростая работа. Тут главная сложность в компенсации затрат из федерального бюджета. Мы уже год не можем ее получить. По последней оценке, это 328 млн руб. У нас бюджет области не позволяет такие издержки нести. Поэтому сейчас очень ждем принятия решения по компенсации затрат.

– Кто-то вернулся, кто-то нет. Кто-то приехал, переночевал и вернулся обратно. Мы говорили, что территория под оккупацией, нам отвечали, что там у них скотина, куры, собаки. Многие люди потом пропадали. Но удерживать мы тоже не могли.

– Это все-таки вопрос к партиям. В регионе есть программа «Герои земли Орловской», в которой с 5 августа 50 участников спецоперации начнут обучение. Если кто-то из них захочет заниматься политикой, то мы создадим все условия для этого. Я с ними недавно встречался, у них разные пожелания – кто-то хочет пойти учиться, кто-то на муниципальную или госслужбу, другие хотят просто жить дальше, пойти в бизнес или еще что-то.

У нас есть и те, кто из политики ушел на спецоперацию. Например, зампред горсовета Орла Владимир Строев прошел спецоперацию. Он племянник [экс-главы региона, сенатора] Егора Строева. После ранения вернулся на свою должность. Два депутата облсовета у нас прошли через спецоперацию. Сотрудники районных администраций, аппарата полпреда уходили туда. Многие еще находятся там.

«Самая сложная ситуация с демографией»

– Мы его создали в департаменте соцзащиты региона. Я абсолютно убежден, что через некоторое время это управление будет ключевым. Сейчас в социальной сфере основная задача – это клиентоцентричность.

– Когда не человек для государства, а государство для человека. Мы должны выстраивать работу по приближению сервисов и всех государственных, муниципальных услуг к человеку. Сейчас населению оказывается большое количество услуг в социальной сфере. И людям приходится для этого собрать множество справок. Стоит вопрос выстраивания алгоритмов взаимодействия для быстрого предоставления этих услуг. И это управление занимается тем, что пересматривает процессы предоставления услуг или работы сервисов для ускорения процессов.

Как устроена клиентоцентричность со стороны губернатора? Я каждую неделю с 2020 г. – сначала шесть раз в неделю, теперь три раза в неделю – веду эфир во «В контакте«. Его смотрят жители региона – где-то до 1000 человек на каждом эфире, главы районов, руководители департаментов правительства. Мы обсуждаем вопросы, которые волнуют жителей. Или другой пример – мы первые в России создали семейные МФЦ, которые потом получили поддержку президента. Мы собрали всех общественников, посадили их в здание соцзащиты, там же сидят менеджеры из соцзащиты. И теперь все вопросы, связанные с поддержкой матерей, детей, там решаются. Людям не надо ходить по разным кабинетам.

И вот это новое управление должно будет делать так, чтобы человек мог изложить свою проблему и быстро получить решение.

– Такого разделения нет. Понятно, что текущая ситуация накладывает определенный отпечаток. Самая сложная ситуация с демографией на фоне экономических сложностей, спецоперации. С KPI же еще сложности были, поскольку не до конца было понятно, как они считаются. Например, появился порядок подсчета инвестиций в основной капитал, а раньше такого не было. И еще несколько подобных моментов. Но сейчас уже научились считать.

– Демография – один из ключевых вопросов, которые нужно решать. К сожалению, в нашей близости к Москве есть один негативный тренд – отток людей в столицу. В целом негативные характеристики, общие для всей России. Мы сейчас обсуждаем возможности создания площадок для привлечения людей из других регионов. У нас есть козырь, что все-таки мы можем привлечь молодежь в регион, поскольку реализуется проект по строительству кампуса. Или, к примеру, у нас в этом году из 11 классов выпустилось 2700 человек. При этом набор в вузы у нас 7000 человек. Вы наверняка не знаете два факта про Орловщину – что в ЦФО мы только Москве уступаем по количеству студентов в соотношении с числом жителей. И еще, что у нас зубров больше, чем в Белоруссии.

– Так вот, возвращаясь к демографии. Тема абортов очень сложная. Просто была практика, что частные клиники налево-направо делали аборты. Сейчас у нас осталась одна клиника, которая делает аборты. До конца лета она тоже перестанет предоставлять эту услугу – по крайней мере я на это надеюсь. Все-таки для аборта должны быть медицинские показания либо какие-то личные обстоятельства, когда девушка осознанно принимает решение, пройдя через психологов. В государственных клиниках женщина может сделать аборт, но до этого с ней поговорят психологи и врачи.

– За годы работы общественных организаций по поддержке женщин и работы Орловской митрополии около 3000 женщин не сделали аборт. То есть они хотели его сделать, но после того, как с ними поговорили, отказались. По частным клиникам ведь нет особой статистики, а последствия могут быть такие, что женщина просто не сможет больше иметь детей.

За последние пять лет у нас 43 000 молодым матерям была оказана поддержка на сумму 5,6 млрд руб. По аналогии с Москвой мы ввели разные меры социальной поддержки – материальные выплаты, подарки роженицам. Общественники и церковь ведут работу, вплоть до того, что предоставляется жилье женщинам, которые готовы отказаться от аборта, потом им помогают трудоустроиться, идет сопровождение. Поэтому каждый родившийся ребенок – это большой результат.

– Ну если говорить о политическом решении, то я думаю, что решением демографической проблемы может быть предоставление бесплатного жилья молодым семьям. Когда у тебя появляется ребенок, тебе дают однокомнатную квартиру. Появляется второй ребенок – жилплощадь увеличивается. Но да, это стоит дорого.

– Да, это дорого. Но мы вот с вами обсуждали сложности при реализации губернаторских KPI. Там есть оценка введенных метров жилплощади. Но ведь 1 руб., вложенный в стройку, дает 8 руб. в целом в экономику. Возможно, это не решение вопроса сейчас, во время спецоперации. Но предоставление жилья демографическую проблему может решить. Решением ситуации точно не является концентрация людей в городах. В городах молодые люди гуляют с собаками, а в селах они гуляют с детьми. Поэтому, чтобы повышать демографию, нам надо заниматься не тем, чтобы люди концентрировались в 20 мегаполисах, а развивать сельские территории. Или вот еще один политический вопрос – ЕГЭ? Казалось бы, где связь между демографией и ЕГЭ?

– Да, все талантливые дети уезжают из сел в Москву и в другие города. Поэтому если мы хотим решить демографическую проблему, то нужно два решения – это предоставление бесплатного жилья и развитие сельских территорий. Но понятно, что не на фоне спецоперации, а в будущем.

– Это называется апофеоз журналистской деятельности.

– Согласен, да. Первое место в топе «Яндекса» я занял в тот день, обогнав [президента США Дональда] Трампа. Есть приказ Минтруда № 57 от 11 февраля 2025 г., в котором предусмотрены эти выплаты. И Орловская область, как законопослушный регион, повторила фразу из этого приказа в своих документах. Мы были далеко не первые, кто это ввел. К тому моменту, если не ошибаюсь, такие выплаты были уже в 39 регионах. Но всеобщую известность получил почему-то я.

– К слову сказать, у нас ни одной беременной школьницы так и не появилось. Но выплаты получили 94 студентки вузов и колледжей. Это точно не про стимулирование рождаемости. В 17–18 лет беременность может быть не самым желанным событием. Но что, бросить этих девочек? Нет, лучше им помочь.

«Не обижая куликово поле»

– Начнем с того, что действительно проекты «Вятский Посад» и «Орловский колос» как наследие батюшки Илии являются символичным для Орловщины. Мы приложим все усилия, чтобы это наследие сохранить. Что касается сельского хозяйства, то мы более чем в два раза смогли увеличить объем производства сельскохозяйственной продукции за последние семь лет. Никто не мог представить, что на небольших посевных площадях Орловской области, где чуть более 1 млн га, мы сможем собирать 5 млн т зерновых, зернобобовых, масличных культур. В 2024 г. собрали 4,4 млн т, но лишь потому, что изменили структуру сева, сделав акцент на масличные культуры. Все это – результат 25 лет работы. Родоначальник многих процессов в сельском хозяйстве – Егор Строев. Он в свое время не побоялся, направлял людей из региона в Германию, США, Австралию набираться опыта. И когда в России только еще начали восстанавливать сельское хозяйство, то у нас уже были сельхозтехника John Deere, технологии обработки почвы, семена. То же самое по животноводству – у нас два племенных комплекса по симментальской и голштинской породам коров, есть предприятие, которое занимается селекцией в свиноводстве. Поэтому в сельскохозяйственной сфере моя задача была все созданное приумножить.

У нас с 2017 г. ВРП увеличился на 215 млрд руб., соцподдержка увеличилась в полтора раза, доходы областного бюджета выросли в 2,1 раза – с 28 млрд до 60 млрд руб. Поэтому, я считаю, нам удалось изменить в лучшую сторону экономическую ситуацию в регионе. В 2017 г. госдолг Орловской области был 106% – это все был коммерческий кредит. Сейчас у нас госдолг 65% – и ни одного коммерческого кредита. Нам удалось изменить структуру регионального бюджета. Сегодня 65% в нем – это социальная сфера. Мы в семь раз увеличили расходы на капитальное строительство в социальной сфере. Более 25% бюджета идет на образование. Отремонтированы 25 объектов здравоохранения. Полностью ликвидированы очереди в детских садах. Построены новые школы. Мы более чем в два раза увеличили дорожный фонд - построили 1600 км дорог.

Есть несколько направлений, которые я хотел бы видеть как итог и символ моего руководства регионом. Это изменение облика как Орла, так и районных центров. У нас сделано1200 объектов общественного назначения – дворы и общественные территории, мы реконструировали парки, скверы, бульвары. Москва порой может позавидовать тому, что у нас есть в райцентрах. Когда я пришел в регион, в Орле не было ни одного фонтана – сейчас их десятки. Понятно, что фонтаны не самоцель, но это просто изменение качества среды в городе. Мы всегда входим в пятерку регионов по объему средств, привлекаемых из федерального бюджета на конкурсе малых городов и исторических поселений. Нам уже выделили более 1 млрд руб. Благодаря [главе «Сбера»] Герману Грефу построили самый большой светомузыкальный фонтан на открытой воде в ЦФО на реке Оке. Прямо загляденье. Пока я рассказываю, можете посмотреть [протягивает телефон с видео фонтана].

– Еще у нас будет новый межвузовский кампус на 1500 мест. Я три года добивался этого проекта, и мне удалось убедить председателя правительства Михаила Мишустина. Кроме того, у нас будет многопрофильный медицинский центр. Еще в 2006 г. в Орле началось его строительство, но так никакой больницы и не появилось. Нам выделили 7 млрд руб. на то, чтобы его сделать. И я пообещал Мишустину в этом году достроить этот объект. Еще один важный момент – строительство западного обхода Орла. Орел был единственным столичным городом в ЦФО, где не было полного транзита вокруг города. У нас в среднем 10 000 транзитных транспортных средств в сторону Брянска проезжали прямо через город, а это приводило к пробкам и разбитым дорогам. Сейчас идет строительство западного обхода Орла – 15 млрд руб. выделено на него, будет 16,3 км. Планово его должны ввести в 2028 г., но, я думаю, в 2026 – начале 2027 г. уже запустим.

Мы открыли Музей Судбищенской битвы. О ней мало кто знает. В 1455 г. 60-тысячное войско крымского хана Девлет Гирея сразилось с русскими воеводами. Оно шло на Москву, было разбито и ушло восвояси. За три месяца раскопок было найдено более 1200 артефактов – стрелы, копья, ядра, сбруя, крестики, кольца. Чего только не нашли! Не обижая Куликово поле, но там за десятилетие нашли только 49 артефактов.

Еще из того, что делается, это аэропорт. Сейчас выделено финансирование на второй этап – на 2026–2028 гг. У нас был подрядчик, который делал работу, все хорошо у него шло. Но в сентябре прошлого года он что-то резко захромал. Мы с ним расторгли контракт. Сейчас у нас новый подрядчик. Все равно небо закрыто, поэтому мы спокойно строим.

– Не третья! Она единственная!

– Раньше была фраза, что Орел – третья литературная столица после Москвы и Петербурга. Но мы пошли в Роспатент и зарегистрировали Орел как литературную столицу. Мы доказали, что 204 писателя связаны с Орловской областью с учетом того, что Брянская область когда-то была частью Орловской губернии. Иван Тургенев, Николай Лесков, Леонид Андреев, Алексей Апухтин, Афанасий Фет, Федор Тютчев, Иван Бунин, даже родители Федора Достоевского из Орла. И таких 204 человека, которые сегодня являются классиками литературы.

– Сейчас с литературой тоже все неплохо. Наш Союз писателей постоянно проводит фестивали и конкурсы, раздает гранты. Выпускает Орловскую книгу. Плюс наши писатели публикуются и в изданиях Союза писателей России. Работа идет активно.

– Недавно вручал премию Фета девушке из Москвы. Конкурс проводили, она приехала, читала свои стихи.

«Мы будем демократично подходить»

– У нас был эксперимент по переходу в Орловском муниципальном округе – в агломерации Орла. Он не просто дался с точки зрения дискуссии с жителями. Основной вопрос, который задают жители: не потеряют ли они сельские льготы. Это произойдет, если делать городской округ вместо муниципального. Те, кто будет присоединен к городским округам, по федеральному закону эти льготы потеряют. Но все-таки новый федеральный закон дал некую вариативность регионам, когда они будут сами определять, переходить им на одноуровневую модель или оставлять двухуровневую. Мы начали уже проводить дискуссии с привлечением депутатов, экспертов. У нас большинство районов высказалось «за», но я свою позицию еще нигде не говорил.

– Сразу оговорюсь, что итоговое решение будет приниматься с учетом мнения жителей и органов МСУ. У нас есть большая часть районов, которые высказались за переход на одноуровневую систему. Есть часть районов, которые не хотят. Для меня в этом законе самое важное, что здесь через финансовые механизмы рассматривается деятельность МСУ. По сути, между строк в законе прописано: хотите сэкономить деньги – оптимизируйте расходы на административный персонал. Давайте подумаем, зачем нужен глава поселения со своим небольшим аппаратом? Например, если в селе нет света, воды, зимой засыпало дорогу, то куда люди пойдут? К этому главе поселения. Когда нужно организовать культурные мероприятия? Тоже к нему. У главы поселения есть хоть какие-то административные и организационные рычаги все это сделать.

В итоге сложно не пойти на снижения затрат, не пойти на эту оптимизацию, потому что у нас многие муниципалитеты дефицитные. Некоторые так и рассуждают – денег не хватает, поэтому можно провести объединение. Но с чем мы тогда останемся? Куда пойдут люди? Да, там вводится руководство территориального управления. У нас сейчас найти главу поселения – это проблема, как и проблема найти деньги на его работу. Недавно у нас была встреча в одном из районов. Мы главе поселения вручили машину. Он без машины ничего не может сделать, ему надо ездить в район, который в 20 км от поселения, смотреть, что с дорогами, с колодцами и т. д. У территориального представителя же не будет ни бюджета, ни аппарата – ничего не будет.

– Регионам предоставлена такая возможность. Мы понимаем, что если мы не перейдем на одноуровневую модель, то это приведет к большим издержкам, в том числе и областного бюджета. Но если перейдем, то мы можем потерять то, что было создано в свое время. И через 10 лет после этого решения нам придется восстанавливать все обратно.

– Да. У нас есть районы, которые категорически против. Это те районы, где за последние 30 лет из муниципальной собственности не была отдана земля. Ее сдают в аренду. Эти районы не продали коммерсантам жилищное и коммунальное хозяйство. И что показательно, все эти районы живут с большим профицитом в бюджетах – это может быть 200–300 млн руб. А те, кто землю распродал, остались без ничего. Поэтому мы будем демократично подходить, обсуждать все это. У нас нет такого, что завтра все примем, будем систему ломать.

– Да, так и есть. Смотрите, у нас есть районы, где 3000 жителей. Понятно, что там держать трех или пятерых глав поселений нет смысла, поэтому точно надо проводить реформу. Но повторюсь, для меня главное – чтобы не ухудшилась система управляемости территорией. А также не придется ли нам через 10 лет возвращать все как было? Потому что я свято верю в то, что через десятилетие у нас будет децентрализация.

– Ну вспомните пандемию. Ровно за неделю после введения карантинных мер в Орловской области москвичами были выкуплены все частные дома. На селе же сейчас не хватает качества услуг. Съездить в Москву на работу за 400 км уже не проблема.

«Истории своей страны не нужно бояться»

– Я не отдавал на откуп отдельным представителям коммунистической идеологии вопрос об установке памятника Сталину. Мы провели общественное слушания, которые организовывал горсовет Орла. Вопрос касался не только памятника Сталина. Обсуждался Парк Победы, который стал одним из любимых мест в городе. У общественности Орла появилась идея установки бюстов военачальников, которые участвовали в освобождении города и области. Все это обсудили, и горсовет принял решение, летом начнется установка.

Мне кажется, нужно просто любить и чтить историю своей страны. К примеру, у нас возле здания областной администрации есть три монумента – Владимиру Ленину, Сергею Муромцеву и Петру Столыпину. Все они, мягко говоря, разных политических взглядов.

– Ну можно позицию Столыпина в пух и прах разбить. Я по-другому к этому отношусь. У нас памятник генералу Алексею Ермолову стоит в Орле? Стоит. Памятник царю Ивану Грозному стоит в Орле? Стоит. У нас памятник родоначальнику царской стражи Петру Комаровскому стоит? Стоит. Я против того, чтобы сносить памятники. Украина показала, как сносить памятники, ставить новые. Историю своей страны не нужно чураться и бояться. У истории нет сослагательного наклонения.

– За последние годы нам удалось достичь больших результатов, учитывая наши стартовые возможности. Это все, с кем приходится решать текущие вопросы в регионе, – от глав районов до членов областного правительства. Поэтому, когда возникают какие-то претензии со стороны силовиков, конечно, мне это не доставляет никакой радости. Потому что я знаю этих людей как работников, которые пытаются решать текущие проблемы. В СМИ зачастую пишут, что я никого не увольняю. Но меня учили в институте, что до принятия решения судом человек не является виноватым. Я не имею ни возможности, ни желания вмешиваться, просто за этим наблюдаю. Что касается конкретно Сергея, то у меня огромное количество вопросов по этой ситуации. Во время спецоперации мы потеряли большого помощника. Он более полутора лет провел на спецоперации, не сосчитать количество людей, которых он там спас – начиная с вывоза бабушек из-под обстрелов и заканчивая помощью солдатам. Но надеюсь, что правоохранительные органы и суд разберутся и будет принято справедливое решение.

«Вы, как не аграрии, наверняка не знаете»

– Инвестора называть не буду. Могу только сказать так, что у нас заключено соглашение с Чеченской Республикой по созданию системы добычи и переработки железной руды. Сейчас идут изыскательские работы. Планируемый объем инвестиций – 150 млрд руб. Орловская область располагает достаточным количеством резервов по залежам руды – с залеганием от 6 м, которая будет добываться открытым способом. По этому соглашению предполагается создание кластера легкой стали, сейчас проект в проработке.

– Все хорошо. У нас ни один иностранный инвестор не ушел. General Electric некоторое время находился в простое, но сейчас работает. Там создано более 140 рабочих мест. В общем, все предприятия работают. Все замечательно.

– Прекрасно. Хотя, конечно, не на фоне ключевой ставки – тут себя все чувствуют сложно. Мы видим снижение объемов промышленного производства. Если начало 2024 г. у нас было 117%, потом 115%, потом 110%, то год мы закончили со 105%. Первый квартал 2025 г. – 98% промпроизводства. И тут, конечно, ключевая ставка сыграла роль. Поэтому я поддерживаю дискуссию, что плоская ключевая ставка имеет негативную тенденцию помимо инфляции. Она не дает основ для развития ряда экономически приоритетных направлений. Наверное, есть смысл в том, чтобы Центробанк занимался не только таргетированием инфляции, но вместе с правительством и экспертами все-таки занимался некой дифференциацией ключевой ставки, которая позволила бы в том числе реализовывать инвестиционные проекты.

Сам спад промышленного производства – это тоже такой регуляторный механизм. Кризис перепроизводства имеет определенное влияние на рынок. Мы с этим связываем определенное охлаждение. Но есть большой задел для роста, потому что у нас объем инвестиций за I квартал – около 2,2 млрд руб. только в промышленно-перерабатывающей части. Поэтому если ставка будет условно 14%, то у нас будет всплеск развития.

– По сельскому хозяйству мы не видим падения никакого. За прошлый год чуть менее 1,8 млрд руб. были меры господдержки. Сегодня по семенам отечественной селекции – по орловской селекции – мы обеспечены на 100% семенами. Орловская область тут выделяется. Если в среднем по России одна единица техники на гектар, то у нас – четыре единицы.

– Да. Изначально через разные федеральные проекты закупалась и обновлялась сельхозтехника. Но и сама технология сельского хозяйства на Орловщине принципиально отличается от многих других регионов. Я читаю сводки – «началась уборка урожая, в таком-то регионе аграрии получили 28 центнеров с гектара». У нас все, что меньше 80 центнеров с гектара, не считается достойным хозяйством. У нас, к примеру, в 2024 г. на опытном поле уже урожай был 183 центнера с гектара. По производительности сельхозпродукции по России показатель 60 000 руб. на человека, а у нас – 240 000 руб. То есть мы производим сельхозпродукции на каждого проживающего в области на сумму 240 000 руб.

У нас крупные предприятия по производству семян – «Бетагран семена» («Щелково Агрохим»), «Мираторг» по семенам многолетних трав. Сейчас эта работа дает свой результат. Плюс у нас за пять лет было выделено более 250 млн руб. субсидий на элитное семеноводство. И мы сейчас элитными семенами высеиваем где-то 12% наших посевных площадей – это высокий показатель по сравнению со средним по России.

– Конечно, влияет. У нас поля стали красивее.

– Мы поставили задачу аграриям в регионе опахать все поля. И если вы смотрите на регион сверху, то у нас все поля опаханы квадратом – чтобы не горели. Если загорится поле, то огонь не сможет перейти на другое поле. Сейчас уже пшеница стоит, желтенький рапс в полтора метра высотой. У нас недавно проводил выездное заседание комитет Госдумы по аграрным вопросам, так один краснодарский депутат от «Единой России» ходил все и ворчал: «Не может быть, не может быть». Оказалось, что он 12 лет назад был в Орловской области и у него было трагическое впечатление. И он увидел, как это все поменялось – и качество земледелия, и результаты.

Если же вернуться к беспилотникам, то когда их сбивают, то тратится время на то, чтобы их убрать. Сейчас начнется уборочная кампания, как раз будем их находить.

– В следующий раз я смогу доложить уже президенту, что мы 80% семян по травам многолетних растений в Орловской области производим. Мы сегодня по пшенице, рапсу, сое полностью независимы. Нам осталось только решить вопрос по свекле, кукурузе и подсолнечнику. По сути, этот центр семеноводства уже создан. Он будет на базе двух коммерческих предприятий – «Бетагран семян» и «Мираторга» и двух научных центров – ВНИИ селекции плодовых культур и Федерального научного центра зернобобовых и крупяных культур. В ближайшее время мы все это соединим воедино. И я уверен, что совсем скоро семена не краснодарской, а орловской селекции будут считаться в России ключевыми. У нас зарегистрировано около 770 новых сортов. В дальнейшем будем их продавать другим регионам.

– Да. Вы, как не аграрии, наверняка не знаете, что значит 12% элитных семян, которые мы высеиваем? Мы сеем суперэлиты – это первые отобранные семена. Затем отбираем снова семена – это элита. Мы можем сеять суперэлиту четыре года – до потери качества. А все регионы сеют в основном третью репродукцию семян, соответственно, у них качество хуже. Ну и мой конек, о котором я, как в прошлом юрист по выборам, рассказываю: вы знаете, чем отличается колоновидный триплоид, иммунозащищенный от парши, от диплоида и от тетраплоида?

– Колоновидный триплоид – это всего лишь яблоня. Это такой условный шампур полтора метра высотой без веток, с которого собирают по 10 кг яблок. У диплоидов и тетраплоидов просто разное число хромосом. Вот. А я ведь выборами когда-то занимался.

– Более развитые?

– Сельскохозяйственные... Ладно, давайте дальше. «Мираторг» совместно со «Вкусно и точка» перенес сроки строительства завода по переработке картофеля в области с 2025 на 2026 г., что связано с задержкой импортного оборудования. Все-таки будет ли завод запущен в следующем году? Или сроки вновь сдвинутся?

– Действительно, есть определенная задержка с поставкой оборудования из-за границы. Но стройка идет очень быстрыми темпами. Объем инвестиций там 19 млрд руб. Планируется запустить все в III квартале 2026 г. Просто задержка позволяет нам спокойнее заниматься проводкой коммуникаций. Пусконаладочные работы намечены уже на этот год.

– Против России было введено 28 000 видов разных санкций. Понятно, что они имеют значение – от расчетов с иностранными контрагентами до поставок оборудования. Но практика показывает, что все продолжают работать. У нас приостанавливал работу General Electric и «Межгосметиз-Мценск». В итоге для «Межгосметиз-Мценска» при поддержке Минпромторга нашли покупателя, он запустил этот завод. У нас не останавливали работу иностранные предприятия по производству инсулина, по производству вендингового оборудования. У нас нет ни одного предприятия, которое бы закрылось. Регион маленький, еще с пандемии я знаю всех руководителей предприятий, у всех есть мой мобильный телефон. Если у них появляются проблемы, мы совместно с федеральным правительством помогаем их решать. Сказать, что жизнь губернатора счастливая и безоблачная, вряд ли можно. Проблемы являются сутью твоей работы каждый день. Но благо их удается решать.

«Все меры хороши, но надо рожать»

– Мы в период мобилизации нашли взаимопонимание с крупными предприятиями, в том числе и в АПК. Они определяли квоты. Поэтому у нас нет какого-то провала по количеству механизаторов. При этом у нас, действительно, за 2024–2025 гг. самая низкая безработица за последние 20 лет. В области открыто 18 000 вакансий. Мы сейчас меняем подход в системе образования – лицензируем новые направления образовательной деятельности под конкретный запрос работодателей. Любая моя встреча с бизнесом, промышленниками – это вопрос, связанный с кадрами. Я их убеждаю в необходимости работать в программе «Профессионалитет», чтобы настраивать образование под учебу конкретных специалистов, которые им нужны. Понятно, что есть некий отток в Москву. У нас средняя зарплата – 53 000 руб., но на предприятиях она уже далеко за 100 000 руб. Поэтому многие из тех, кто уезжал в Москву, возвращаются в Орел.

– Смотрите, у нас сейчас 2700 выпускников 11-х классов. При этом из 9-го класса где-то 4000 человек уходит в СПО. Посмотрите по статистике зарплат в регионах – у выпускников СПО она выше. Они со второго курса идут на работу. Сейчас самая востребованная специальность – это водители, механизаторы. Например, механизатор с опытом работы на комбайне получает 450 000 руб. с учетом выработки, новички – по 250 000–300 000 руб. При этом у них круглогодичная занятость.

– Лена переедет в Орловскую область... Я на комбайне несколько раз ездил. Там все в белых футболочках, кондиционер, шторочки, и комбайн управляется джойстиком. Механизатор следит, чтобы плуг или жатка не зацепились за что-нибудь. По сути, одна из главных задач, чтобы техника, которая стоит 60–80 млн руб., не сломалась.

– Я вам как многодетный отец могу сказать – все меры хороши, но надо рожать. Надо уметь жену убеждать. Я свою жену на четвертого убеждаю, она чего-то не соглашается, правда. Говорит: «Может не со мной?» Я говорю: «А так можно было?»

– Мы видим, что у нас ужесточается миграционная политика, хотя понятно, что без мигрантов мы не обойдемся. Но в целом, я считаю, у нас два выхода – повышение производительности труда и повышение мер социальной поддержки работников. Поэтому мы, например, в области запустили региональную программу по повышению производительности труда, вручаем премии, грамоты. Мы начинали с «Росатомом», они нам помогали в части оценки производительности труда. Их эксперты приезжали на предприятия и оценивали процессы. Допустим – сельскохозяйственное предприятие. Доярка с ведром нахаживает за день 8 км, потому что вход в коровник сделан где-то с краю. Мы сделали вход по центру коровника. Она стала ходить в два раза меньше и два раза больше доить. То есть просто нужно было поменять расположение двери. Такая же оценка на промышленных предприятиях – комплектующие перекладывают с одной тележки на другую три раза. Но можно же проложить рельсы, поставить вагончики, которые все будут подвозить.

– У нас ведь много обсуждают современные методы управления. А есть ведь книга – Научная организация труда.

– Коммунистическая, советская. В те времена же брали наработки Ford, Toyota и перекладывали на наши предприятия. И сейчас мы вернулись к тому же. К примеру, в США давным-давно уходящий с предприятия рабочий мелом писал на станке свою норму выработки. Его сменщик приходил, видел это – и делал все возможное, чтобы ее превысить. И таким образом в целом повышалась производительность труда. Но, конечно, нужны еще и меры поддержки, тогда работник будет лоялен своему предприятию.

«Бизнес понимает, что он защищен»

– Заключено инвестиционное соглашение. Им выделили участок земли в 300 га. Запланировано инвестиций 9 млрд руб. Компания должна начать реализацию проекта в IV квартале. Но еще не начали. Сейчас мы уже им выставили требование: либо начать работу, либо отдать земельный участок. Они сказали, что будут начинать работать. У нас на этот участок есть три желающих. Орел сейчас стал точкой, куда приходят много инвесторов, чему я искренне рад.

– Губернатор хороший, конечно. Но мы действительно выстроили работу так, что бизнес понимает все правила, понимает, что он защищен. Мы под их объекты подтягиваем инфраструктуру. Тот же «Гранд Фрайз» «Мираторга» у нас резидент особой экономической зоны (ОЭЗ). Он никак не мог зайти в ОЭЗ из-за того, что нужна определенная площадь под завод. И мы специально под него к ОЭЗ добавили еще территорию, чтобы они смогли там работать. На территорию, где Wildberries планирует строить, мы тоже планируем распространить статус ОЭЗ.

– Земля закончилась. Потому что у каждого предприятия есть своя санитарная зона. Есть предприятия пищевые, есть промышленные. Заходит химическое предприятие – там рядом в 500-метровой зоне ничего нельзя строить. Поэтому мы по возможности территорию расширяем. Мы в прошлом году уже перевыполнили десятилетний план по количеству созданных рабочих мест и объему инвестиций.

– Восемь инвесторов у нас официально вышли уже с перевыполнением объема инвестиций на проектную мощность. Это «РК-ПРЕМИКС» – производитель пищевых добавок. «Три точки мануфактуринг» – это телематическое оборудование. Интересное предприятие, которое экспортирует технологии в Китай, там они ставятся в китайские электромашины, которые потом возвращаются в Россию с орловским телематическим оборудованием. Они сейчас ведут переговоры с УАЗ о поставках. В этом году у нас в ОЭЗ запускается Орловский завод сухих смесей. Еще ТПК «Стимул» – калининградская компания по производству какаосодержащих и сахаросодержащих продуктов зашла к нам.

– В 500-километровом охвате от Орловской области проживает 50 млн человек. Мы находимся в идеальной точке, поэтому к нам и инвесторы заходят. Кроме того, мы одни из немногих, кто за последние годы сумел получить согласование строительства подстанции ФСК ЕЭС по электричеству – и цена электроэнергии не 8 руб., а 3 руб. Это тоже стимулировало прийти к нам инвесторов. Еще у нас в ОЭЗ «МЭЗ Юнэко» – предприятие по маслопереработке. И в этом году мы запускаем в ОЭЗ мельничный комбинат. Общий объем инвестиций в ОЭЗ – 12,9 млрд руб.

«Это желание многих дотационных регионов»

– В итоге Минфин согласовал списание 12,9 млрд руб., по 9 млрд руб. уже определены источники списания. Мне кажется, это очень хорошая программа для регионов. Так бы мы просто вложили деньги в инфраструктуру, ЖКХ, при этом у нас еще было бы кредитное бремя – пусть и бюджетное.

– В рамках нацпроектов решается большое количество задач. Мы за первую пятилетку нацпроектов в регион привлекли 39 млрд руб. дополнительных средств – это более 1000 единиц медоборудования, 25 отремонтированных учреждений здравоохранения, построенные дороги и т. д. Сейчас мы вступили в 13 новых нацпроектов.

– На фоне спецоперации сложно о таком говорить, да и несвоевременно. Основной наш нацпроект – победа. И все же если говорить на перспективу, то, во-первых, это выравнивание мер обеспечения социальной сферы. Это то, чем сейчас начинают заниматься. Есть определенная проблема с оттоком квалифицированных кадров из соцсферы, врачей, учителей на более высокооплачиваемые должности в крупные города. Я считаю, для них нужно с определенным коэффициентом вводить более высокую оплату труда. Причем дотационными регионами эти выплаты самостоятельно обеспечены быть не могут, и нас надо поддерживать.

Второе – сейчас бюджетная обеспеченность Орловской области одна из самых низких в стране, уровень 0,65. Чтобы регион не остался в разряде бедных всегда – а мы понимаем свои возможности, – надо уходить от модельных бюджетов, которые рассчитываются исходя из численности населения. Я думаю, это желание многих дотационных регионов. Сейчас меры поддержки региона рассчитываются от количества жителей. У нас их 686 000 человек. Мы лучше работаем, увеличиваем бюджет, нам сокращают дотации. То есть мы всегда находимся в нуле. По объективным и субъективным причинам у нас часть регионов богатые, часть бедные. Но мы же все в едином правовом и экономическом пространстве Российской Федерации. Поэтому надо такое госпланирование, которое помогало бы развивать и поддерживать регионы, как наш. Например, Орловская область могла бы представлять интересы сельскохозяйственной части страны, обеспечивать продовольственную безопасность – мы сахаром и маслом кормим половину России.

И третье, как раз в связи с тем, что мы аграрный регион. Региональных поступлений от этой сферы в бюджет у нас почти нет, несмотря на то что у нас засеяна вся Орловская область, мы получаем высочайшие урожаи, мы занимаем первые места и по пшенице, и по рапсу, и по сое, и по гречихе. В региональный бюджет идет только единый сельхозналог, НДФЛ и налог на землю. От налога на прибыль аграрии освобождены. Все платежи, которые аграрии платят через акцизы и пошлины, идут в федеральный бюджет. То есть мы, занимаясь сельским хозяйством, не получаем ничего от этого. Получается, что регионы, которые занимаются промышленным развитием, всю добавленную стоимость оставляют у себя, а у аграрных регионов не остается ничего. Пока решение этой проблемы – уходить от аграрной специфики, развивать промышленность. Но есть же вопросы и продовольственной безопасности. Мы вынуждены будем поля забирать под промышленное производство. Просто кто-то должен кормить, а кто-то чугун лить. Но кормить, оказывается, экономически невыгодно для регионов.

– Сколько налогов остается в регионе? Когда я говорю про выравнивание – то оно должно быть не только по численности, но и по возможностям. Пандемия показала, что у нас выравнивание происходит таким образом, что бедные регионы остаются бедными, богатые богатыми, когда компенсировали выпадающие доходы. Поэтому мое идеальное восприятие действительности – это некое государственное планирование, минимум пятилетка. Важен вопрос пространственного развития всех территорий, начиная от Калининграда и заканчивая Дальним Востоком. Вспомните, когда-то был завод «Камаз», состоял из десятков предприятий, где выпускали разные части машины. И это позволяло одному «Камазу» обеспечивать десяток регионов. Сейчас все в одном регионе, и только он и живет неплохо.