Авторское право и экстремизм: вопросы соотношения правовых режимов

С любезного разрешения редакции выкладываю свою небольшую статью, вышедшую в третьем номере журнала "Патенты и лицензии. Интеллектуальные права" за 2023 г.

Для цитирования: Кастерин Н.А. Авторское право и экстремизм: соотношение правовых режимов / Н. А. Кастерин // Патенты и лицензии. Интеллектуальные права. – 2023. – № 3. – С. 34-39.

 

1. Как известно, автору произведения принадлежат личные неимущественные права, исключительное право и иные права на созданное им произведение (ст. 1255 Гражданского кодекса РФ). Как и любые гражданские субъективные права, права автора существуют в мире публичных ограничений, которые устанавливаются государством по тем или иным причинам. Одним из таких публичных ограничений авторских прав является признание произведения экстремистским материалом.

В последнее время мы видим активную борьбу государства с экстремизмом, что неизбежно приводит к столкновению правовых режимов: публичного и частного. При этом автор не берется оценивать содержание каких-то конкретных экстремистских материалов, так как этим занимаются соответствующие эксперты. Интерес автора к данной теме заключается в одном вопросе, который в силу своей многоаспектности распадается на десятки других: как влияют публичные ограничения, связанные с законодательством о противодействию экстремизму, на имущественные и неимущественные права автора произведения, признанного экстремистским материалом?

Для начала необходимо обратиться к специальному законодательству, к которому в Российской Федерации относится Федеральный закон от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» (далее – Закон № 114). Как практически в любом публично-правовом законе в нем есть статья, называющаяся «Основные понятия». В этой статье содержится довольно громоздкое определение понятия «экстремистские материалы». Итак, «экстремистские материалы - предназначенные для распространения либо публичного демонстрирования документы либо информация на иных носителях, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывающие или оправдывающие необходимость осуществления такой деятельности, в том числе труды руководителей национал-социалистской рабочей партии Германии, фашистской партии Италии, выступления, изображения руководителей групп, организаций или движений, признанных преступными в соответствии с приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси (Нюрнбергского трибунала), выступления, изображения руководителей организаций, сотрудничавших с указанными группами, организациями или движениями, публикации, обосновывающие или оправдывающие национальное и (или) расовое превосходство либо оправдывающие практику совершения военных или иных преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение какой-либо этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы».

Учитывая формулировку приведенного определения (в нем содержится прямое указание на произведения конкретных субъектов), практику применения Закона № 114 судами, а также довольно невысокие требования законодательства к охраняемым произведениям, необходимо отметить, что зачастую экстремистскими материалами признаются объекты авторского права – охраняемые законом произведения, отвечающие требованиям статьи 1259 Гражданского кодекса РФ.

Момент признания произведения экстремистским, как правило, наступает позднее создания произведения, поскольку для этого существует отдельная (иногда длительная) судебная процедура, представляющая, по сути, последующий судебный контроль. Соответственно, до вынесения решения суда автор не имеет каких-либо ограничений в использовании произведения и распоряжении правами на него. При признании произведения экстремистским материалом публичные ограничения вводятся постфактум и могут иметь ретроактивные последствия (например, уголовно-правового характера), но не могут аннулировать частноправовой режим произведения в силу их различной отраслевой принадлежности[1].

2. В ст. 13 Закона № 114 закрепляется, что «на территории Российской Федерации запрещается распространение экстремистских материалов, а также их производство или хранение в целях распространения. В случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации, производство, хранение или распространение экстремистских материалов является правонарушением и влечет за собой ответственность».

Сопоставив процитированную статью со ст. 1270 Гражданского кодекса РФ, можно сделать вывод, что под ограничения в первую очередь попадают правомочия обладателя исключительного права на произведение. Более того, практически всё, что поименовано в статье 1270 Гражданского кодекса РФ запрещено совершать в отношении произведения, признанного экстремистским материалом[2].

Примечательно, что запрещено даже то, что выходит за пределы границ исключительного права. Так, в одном из дел суд констатировал незаконность цитирования экстремистского материала в научных и учебных целях (ст. 1274 Гражданского кодекса РФ): «Доводы заявителя о законном цитировании книги автором статьи С. на основании статьи 1274 Гражданского кодекса Российской Федерации не могут быть приняты во внимание, поскольку положения статьи 1274 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривают право цитирования правомерно обнародованных, опубликованных произведений, к которым в данном случае книга А. Гитлера "Майн Кампф" (Моя борьба) не относится, поскольку признана экстремистским материалом, распространение которой запрещено на территории Российской Федерации»[3].

Из процитированного отрывка можно сделать вывод, что суд вовсе отрицает частноправовую объектность спорного произведения путем отказа от применения к экстремистскому материалу норм, регулирующих случаи свободного использования произведений, но, как было сказано выше, публично-правовой режим экстремистского материала не может в полной мере аннулировать правовую охрану произведения. В данном случае мы видим лишь отказ в применении конкретных норм, обусловленный именно публичными ограничениями на распространение экстремистских материалов, накладываемыми Законом № 114.

Вместе с тем стоит заметить следующее. Критический анализ взглядов, выраженных в экстремистских произведениях, может быть оправдан в учебных, научных и политических целях - в том числе и для того, чтобы не допустить воплощения этих взглядов в жизнь. Но в данном случае суд приравнял использование такого произведения в целях научного цитирования к распространению. Впрочем, этот вопрос сегодня относится скорее к области публичного права, что однозначно дал понять суд, отдав приоритет публично-правовому режиму экстремистского материала.

Получается, что Закон № 114 и его применение судами (причем, как правило, судами административными или уголовными) сводит на нет практически все возможности использования произведения и распоряжения исключительным правом на него в целях предотвращения распространения экстремистских материалов и защиты государственного строя и общества. Об этом неоднократно высказывался Конституционный Суд РФ. Так, в определении Конституционного Суда РФ от 2 июля 2013 г. № 1053-О отмечается: «Признание тех или иных информационных материалов экстремистскими означает констатацию того факта, что они нарушают запреты, установленные антиэкстремистским законодательством, и уже в силу этого представляют реальную угрозу правам и свободам человека и гражданина, основам конституционного строя, обеспечению целостности и безопасности Российской Федерации». Сказанное позволяет сделать вывод, что исключительное право на экстремистское произведение низвергается до юридического нуля, однако формально все же продолжает существовать в силу его эластичности.

Что касается защиты исключительного права на экстремистское произведение. Автор полагает, что правопорядок de facto не может позволить защищать экстремистские произведения, несмотря на то, что формально исключительное право продолжает существовать. Тот, кто каким-то образом использует или заимствует такие материалы, скорее всего, будет нести ответственность (административную или уголовную) перед государством как распространитель экстремистских материалов, но не гражданско-правовую ответственность перед правообладателем, права которого поражаются в части их осуществления (в том числе защиты)[4]. Опять-таки данный вывод делается скорее de facto, нежели de jure, так как признание произведения экстремистским материалом не выводит его из-под правовой охраны и формально сохраняет возможность его судебной защиты.

3. А что происходит с личными неимущественными правами автора экстремистского произведения?

Думается, что личные неимущественные права также продолжают существовать, экстремистский правовой режим не может быть основанием для их умаления и полного низвержения. Этот вывод можно иллюстрировать простым примером. Если обратиться к федеральному списку экстремистских материалов, который ведется Министерством юстиции РФ[5], то можно заметить, что там всегда указывается автор экстремистского произведения. Понятно, что в первую очередь это делается для идентификации лица-экстремиста в публично-правовых целях, но нельзя не увидеть в этом и соблюдения права авторства и права автора на имя (ст. 1265 Гражданского кодекса РФ).

Интереснее дело обстоит с правом на неприкосновенность произведения. Может ли автор экстремистского материала потребовать защиты от искажений по ст. 1266 Гражданского кодекса РФ? Следует предположить, что может, но этот вывод носит скорее теоретический характер. Есть сомнения, что суд предоставит правовую защиту автору экстремистского произведения, поскольку государство не воспринимает такие объекты как произведения, а их создателей как авторов по смыслу части четвертой Гражданского кодекса РФ. Об этом также свидетельствует ничтожно малое упоминание части четвертой Гражданского кодекса РФ в текстах судебных актов, связанных с признанием какого-либо материала экстремистским.

Однако, как представляется, автор может внести изменения в свое произведение, например, в ту часть, из-за которой его работа была признана экстремистской. В таком случае можно будет говорить о появлении нового произведения, у которого есть шанс на полноценную частноправовую жизнь вне публичных ограничений, но в только в случае непроизводности от экстремистского произведения. Производность же от экстремистского произведения будет влечь за собой признание производного произведения экстремистским. Так, например, делается с переводами экстремистских материалов.

4. Что касается иных интеллектуальных прав. Если анализировать видовое разнообразие произведений, находящихся в федеральном списке экстремистских материалов, то можно сделать вывод, что экстремистскими материалами, как правило, признаются: литературные произведения (книги, журналы, статьи, брошюры), аудиовизуальные произведения (кинофильмы, видеозаписи), фотографии.

В данном списке автор не нашел произведения искусства, в связи с чем осуществление права доступа (ст. 1292 Гражданского кодекса РФ) в отношении экстремистских материалов маловероятно. По крайней мере, для этого необходимо попадание в этот список произведения искусства. Однако частноправовая цель предоставления автору права доступа (возможность воспроизведения автором своего произведения) вступает в явное противоречие с положениями Закона № 114. Более того, ставится под сомнение даже сам факт получения доступа к оригиналу произведения искусства, поскольку, как устанавливается в ст. 13 Закона № 114, одновременно с решением о признании информационных материалов экстремистскими судом принимается решение об их конфискации. Конституционный Суд РФ подтверждает сомнения в возможности реализации права доступа в отношении экстремистского материала: «Поэтому - независимо от места обнаружения, условий хранения, способов использования и иных обстоятельств - каждое такое решение суда не может не сопровождаться конфискацией признанных экстремистскими материалов, имеющей целью полностью исключить доступ к ним (курсив мой – Н.К.) и тем самым предотвратить опасность негативного воздействия соответствующей информации на любых лиц, включая собственников»[6]. В связи с этим необходимо отметить, что сущность права доступа противоречит целям публично-правового регулирования экстремистских материалов и поэтому полностью поражается последним.

Аналогичный вывод можно сделать в отношении права следования (ст. 1293 Гражданского кодекса РФ), поскольку отчуждение[7] оригинала произведения становится правонарушением, в связи с чем данное право de facto прекращает свое существование.

5. Автору приходится констатировать, что публичный режим экстремистского материала, не прекращая правовую охрану произведения в целом, существенно ограничивает права, которые предоставляются автору. Такая публичная мера направлена на пресечение распространения опасных для общества и государства произведений, в связи с чем сама по себе кажется правильной. Но сегодня существуют проблемы в применении и толковании данного закона судами. Более того, есть проблемы в самом законе, что неоднократно отмечалось Европейским судом по правам человека[8], в связи с чем существует риск необоснованного ограничения прав автора в угоду некому политическому курсу, которому противоречит то или иное произведение.

Разумеется, достижение баланса между частными и публичными интересами – задача любого государства. Права автора должны уважаться и защищаться государством ровно в той степени, в какой автором уважаются права других членов общества. Посягательство автора на частные права других людей должно порождать публичные ограничения авторских прав, поскольку любое, даже самое широкое частное право имеет свои границы, которые устанавливаются, прежде всего, в общественных, общечеловеческих интересах.