Китай и Россия обсудят систему нового «глобального управления»

В китайском Тяньцзине завершилась встреча лидеров стран — участниц Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Одним из ее итогов стало начало обсуждения новой системы «глобального управления» — с таким предложением выступил председатель КНР Си Цзиньпин, которого поддержал Президент России Владимир Путин. Что будет представлять собой такая система и как изменятся отношения России, Китая, Индии и других стран мирового большинства с США после тяньцзинского саммита? На вопросы «Парламентской газеты» ответил глава Комиссии Совета Федерации по защите государственного суверенитета и предотвращению вмешательства во внутренние дела РФ Андрей Климов.

— Андрей Аркадьевич, в Тяньцзине Си Цзиньпин выдвинул инициативу «глобального управления», заявив, что при таком управлении необходимо строго придерживаться суверенного равенства стран и верховенства международного права. В свою очередь Владимир Путин поддержал предложение китайского коллеги и заявил, что Москва заинтересована в конкретном рассмотрении такой инициативы. Что может представлять из себя новое «глобальное управление»?

— Прежде всего надо подчеркнуть, что этот понятие для Китая не является чем-то принципиально новым. У Си Цзиньпина есть большой труд, посвященный глобальному управлению. Он кстати, переведен на русский язык. И если уточнять сам термин, то здесь надо учитывать особенности перевода: Си Цзиньпин называет «глобальным управление» некое совместное управление мировыми процессами не из одного центра, условного «вашингтонского обкома», а с участием всех суверенных государств. Глобальное управление в китайском варианте подразумевает возможность сопрягать усилия всех стран, чтобы в итоге мировое сообщество стало, в определении Си Цзиньпина, «обществом единой судьбы». А вот каким образом это возможно осуществить, предстоит обсуждать.

И, как мы слышали от нашего лидера Владимира Путина, Россия готова вместе с китайскими товарищами двигаться в этом направлении.

Напомню, что еще в 2015 году было совместное заявление России и Китая о сопряжении усилий по евразийской интеграции и китайского проекта «Один пояс — один путь» — это в каком-то смысле является, по сути, отражением доктрины «глобального управления» и «единой судьбы». Поэтому не стоит думать, что предложение Си Цзиньпина для специалистов является неожиданностью — оно является продолжением поступательного движения, начавшегося много лет назад. Без рывков, прыжков и импровизаций.

— Идет ли речь о создании альтернативы ООН в рамках предложенной Китаем доктрины «глобального управления»?

— Никаких официальных заявлений на этот счет лично я не видел и не читал. Но в Пекине, Москве, Нью-Дели есть понимание, что ООН сегодня не отражает интересы всех континентов. Там есть явный перекос в сторону Запада. Посмотрите, на состав Совета безопасности ООН — трое из пяти его постоянных членов представляют Запад, то есть страны мирового меньшинства. А где, возникает вопрос, представители стран Латинской Америки, Африки, государств, являющихся крупнейшими экономиками мира?

Известно, что в число постоянных членов Совбеза ООН давно хотят войти представители Индии, Бразилии, ЮАР, еще нескольких государств.

Но, в любом случае, реформирование ООН — процесс длительный. А альтернативного ей объединения, такого же всеобъемлющего, в мире нет. В этой связи, очень реалистичным и имеющим большое прикладное значение является предложение Владимира Путина о новом контуре безопасности стран большой Евразии — это поможет преодолеть разрозненность разных частей нашего континента и выстроить новую систему международных взаимоотношений.

— А реализация предложения российского лидера по контурам евразийской безопасности подразумевает ли создание новой организационной международной структуры?

— На сей счет есть разные мнения. На мой взгляд, если пойти в сторону создания организации здесь, то можно зайти не туда. На евразийском континенте уже есть много интеграционных организаций — ШОС, ОДКБ, ЕАЭС, АСЕАН, Совет глав-государств Персидского залива… Не говоря уже о ведущем сегодня откровенно деструктивную деятельность Евросоюзе. А мы говорим об общих подходах к неделимой безопасности и взаимно выгодному сотрудничеству. И здесь нам придется продумывать новые принципа взаимодействия между странами — уверен, они есть. Речь не идет о новом континентальном, евразийском «ООН», а о необходимости создания ощущения общности на всем пространстве большой Евразии, от Атлантики до Тихого океана. Это очень трудная работа, признаемся честно. Но Россия здесь получает поддержку от других стран Евразии.

— Подразумевает ли новая евразийская безопасность создание специального международного военного контингента?

— Об этом нет никаких заявлений, и, на мой взгляд, хорошо, что их нет. Потому что если мы войдем в это русло, то придем к одному вопросу — а против кого мы создаем новые коллективные войска? Это путь, который так или иначе, долго или коротко ли ведет к военным столкновениям. Поэтому в данном случае для нас важно создать такие условия, чтобы существующие вооруженные объединения, включая НАТО, не представляли угрозу странам-соседям по большой Евразии. И ждать здесь быстрых решений, подчеркну, не стоит.

— Как, на ваш взгляд, итоги саммита ШОС могут изменить отношения России, Китая, Индии, других стран мирового большинства с США?

— Отмечу два момента. Во-первых, по мере сопряжения усилий стран-участниц ШОС пространство для произвола стран Запада сужается. Это точно, такое сопряжение является хорошим способом защиты. Во-вторых, для ряда стран, которые до сих пор мечутся между коллективным Западом и странами мирового большинства и почему-то называют такие метания «многовекторной политикой», саммит ШОС преподнес хороший урок. Страны называть не буду, а урок, который был дан не Россией только, а всем коллективом государств ШОС, заключается в следующем — есть определенные точки истории, в которых необходимо определяться, с кем и куда ты дальше идешь.

Мы не хотим навязать свою волю суверенным государствам. Но нельзя, образно говоря, играть в одном матче одновременно и за ту, и за другую команду.

Надо отметить, что контекст, в которых проходил саммит ШОС в Таньцзине, автоматически сделал его историческим. Потому что контуры нового мироустройства после 1 сентября 2025 год стали гораздо более явными. И то, что подходы ШОС имеют горизонт планирования до 2035 года, что заявлено о создании Банка ШОС и о Центре безопасности стран-участниц Организации, говорит о многом.