Локализация войны — в прямом и переносном смысле. По данным Financial Times, Россия более не зависит от поставок иранских беспилотников или ракет, поскольку успешно воспроизвела производственную цепочку внутри страны. Причем не просто воспроизвела, а модернизировала: речь идет об улучшениях в двигателях, помехоустойчивости и конструкции боеголовок.

Это вывод не только о технологической самостоятельности, но и о постепенной трансформации конфликта: Москва больше не опирается на внешнюю помощь для ведения интенсивной войны.

Да, военно-техническое сотрудничество с Ираном остается фактором, но не критическим. Даже израильские удары по иранской инфраструктуре в этом контексте рассматриваются как малозначимые — потому что зависимость РФ от импортных ракет минимальна.

Промышленная адаптация — ключевой вывод. У России налажено собственное производство: беспилотники Shahed уже собираются в особой экономической зоне Алабуга, а накопленные запасы ракет (13 000 единиц, по оценке Украины) в совокупности с производственной мощностью (до 200 штук в месяц) исключают потребность в срочных внешних поставках. Это подрывает стратегию Запада по "вытеснению изоляцией", если техническая изоляция больше не работает.

С военной точки зрения это означает: у России достаточно ресурсов, чтобы вести войну в самостоятельном темпе, не завися от внешнего календаря.

Это также может ослабить влияние любых новых санкционных мер в сфере ВПК, если критическая инфраструктура уже размещена внутри.

В геополитическом смысле — это сигнал: "автономия действия" Москвы растет. И теперь вопрос не в том, кто ей помогает, а в том, как быстро она масштабирует собственные возможности. И это, пожалуй, самый важный стратегический сдвиг второй половины конфликта.